1941: Время кровавых псов
Шрифт:
– Еще бы закурить… – с надеждой посмотрел на командиров один из бойцов, но Орлов развел руками.
– Извините, ребята… Выйдем к своим – в лепешку разобьюсь, а курево и водку достану. И каждого – к медали.
– Табачку бы лучше, – улыбнулся боец.
– И поспать в тепле… – сказал второй.
– И с молодкой… – подхватил третий.
Бойцы засмеялись.
– Прямо двигайтесь, там вас сержант встретит, – тоже засмеявшись, сказал Орлов. – Выйдем к своим – все молодки ваши.
– Так мы им и скажем! – пообещал
– И в любых количествах… – Орлов вытер лицо двумя ладонями, словно совершая омовение. – Только бы выйти…
– Извини, – сказал Севка.
– Что извини? Что ты не смог еще десять шагов пройти? Ты же тут должен быть самым аккуратным, самым осторожным. Ты же мне талдычил, что неосторожным движением… да что там движением – словом можешь все испортить. И что? Что, я тебя спрашиваю? Ты порешил четверых, да я с твоей подачи – еще одного, а в результате война не через полтора года закончится, а через два. И погибнет не сто тысяч, не двести, а миллион. Или наоборот – через неделю немцам не хватит этих пятерых при наступлении, и вермахт побежит к себе в Берлин? Что ж ты творишь, Севка Залесский? – Орлов махнул рукой и двинулся прочь.
– Девятого мая сорок пятого, – сказал Севка, глядя в спину Орлова.
– Что? – не оборачиваясь, переспросил старший лейтенант.
– День Победы – девятого мая сорок пятого. И наших погибнет больше двадцати миллионов.
– Сволочь, – помолчав, выдохнул Орлов и пошел вперед, не оборачиваясь.
Севка побрел следом.
Зачем он это сказал? Вырвалось, не смог удержать в себе? Захотелось уязвить этого самоуверенного старшего лейтенанта, который ведет себя так, будто все знает наперед, будто все просчитано им заранее и нанесено на карту.
Он спокойно повел свою группу через поселок, занятый, как оказалось, немцами. И провел бы, если бы не Севка с его растертой ногой. Снова прав Орлов и не прав Севка. И снова Севка, так красиво и, главное, правильно рассуждавший о недопустимости вмешательства в прошлое, вмешивается, вмешивается и вмешивается… И, как оказывается, для того, чтобы наплевать на судьбы миллиардов людей, ему достаточно просто испугаться. За себя любимого.
«Такие дела», – сказал Севка.
Бойцы сидели на земле, дожидаясь подхода командиров. Тина и грязь сползали с их одежды и обуви на траву под непрерывными ударами дождя.
– Воду из сапог вылей, – бросил Севке Орлов и сам стал переобуваться.
– Больше привалов не будет, – сказал старший лейтенант. – Пока дождь, нам нужно пройти как можно дальше.
– Чего там… – махнул рукой один из бойцов, – дойдем. Вы только командуйте, товарищ старший лейтенант. А мы дойдем. И полковника донесем… Ему бы перевязку…
– Нет бинтов, – сказал Малышев.
– Если пойдем в нужном темпе, то часа через три будем у моста. – Голос Орлова был спокоен и деловит. – Так что нужно постараться. Встать и – шагом марш!
Раньше Севка слышал, что человек может вытерпеть все. Слышал неоднократно, но не верил. Оказалось, был не прав. Он шел, забыв о боли в ноге и об усталости.
Через два часа ливень превратился в частый мелкий затяжной дождь. Немного посветлело.
Еще через час они вышли к мосту.
– Стой! – скомандовал Орлов, поднимая руку.
Все остановились.
– Носилки опускать? – спросил кто-то из бойцов. Орлов разрешил.
Мост из себя ничего особенного не представлял. Да и река была в ширину метров пятьдесят, не больше. Севке всегда казалось, что такие вот реки не могут быть слишком уж серьезным препятствием.
Присмотревшись, Севка понял, что фокус тут был не в ширине реки, а крутизне ее берегов. Этот берег был низким, а вот противоположный – песчаным обрывом метров в десять высотой. И вправо, и влево, насколько можно видеть, ниже тот берег не становился.
– А наш берег, – словно прочитав мысли Севки, сказал Орлов, – болотистый. Танки тут завязнут, а там – не поднимутся. Такой мост нужно охранять и оборонять. Вопрос только в том, кто его сейчас охраняет, наши или немцы…
– Сходить глянуть? – предложил Малышев.
Орлов хмыкнул, покачал головой.
– Ты бы где, сержант, часового поставил?
– Вот тут, перед мостом. В камышах.
– Вот и я так думаю. Пошли посмотрим?
Орлов снял винтовку с шеи, закинул ее на плечо, стер с лица капли воды. Малышев одернул гимнастерку, поправил пилотку и шагнул к мосту.
Они со старшим лейтенантом прошли всего пять или шесть шагов, когда их окликнули из камышей. «На русском языке», – с облегчением понял Севка.
Свои.
Как и предполагал Орлов.
Теперь нужно было только перейти мост. Но для этого – уговорить часового.
Минут пять Орлов объяснял несговорчивому невидимке, что не будет бросать оружие и поднимать руки, что требует командира, что у них с собой тяжелораненый полковник, командир дивизии… Часовой упрямо продолжал требовать неукоснительного выполнения своих требований.
– А давайте, товарищ старший лейтенант, я гранату ему туда брошу, – громко предложил Малышев. – Оборонительную, «Ф-1». Разлет осколков – двести пятьдесят метров. Идиота – в клочья. Я быстро. Я знаете, как гранаты бросаю?
– Я тебе брошу! – возмутился часовой. – Я вот сейчас стрельну…
– Вот я сейчас и без гранаты к тебе подойду, – рассвирепел старший сержант, – винтовку отберу и знаешь, куда ее тебе засуну…
– Спокойно, Малышев! – Орлов поправил винтовку на плече. – К нам идут.
По мосту шли трое в плащ-палатках. С автоматами.
– Кто такие? – остановившись метрах в двадцати, спросил тот, что шел первым.
Двое других разошлись в стороны, к перилам моста, и навели автоматы на Орлова и Малышева.