1941: Время кровавых псов
Шрифт:
– Вот и отлично, – сказал Орлов и посмотрел на часы. – Время «Ч» плюс четыре с половиной минуты. А мы с вами молодцы, ребята.
Орлов снова посмотрел на часы.
– Значит, действуем следующим образом… – Орлов посмотрел на комиссара. – Вы отводите своих людей… Да вон хотя бы к грузовику на гати. И там их… проинструктируйте. У нас есть еще полчаса на все про все… Полчаса.
Севка вернулся к машине, взял свой автомат, спрятал револьвер в кобуру. Он не знал, кто будет избавляться от группы. Наверное, Никита.
Военинженер первого ранга застонал.
– Артем Егорович! – радостно вскричал Орлов, бросаясь к нему. – Вы уж нас простите…
Орлов подхватил Егорова под руку, помог встать.
– Да вы присядьте пока, Артем Егорович. Вот сюда, на подножку. Присядьте, отдохните. Мы еле сюда успели. В самый, можно сказать, последний момент.
– Что… что происходит? – выдавил Егоров, ощупывая затылок. – Кто вы?
– Мы – из штаба фронта. Получили информацию о немецком агенте, который должен был спровоцировать…
– Немецком агенте… – повторил за Орловым военинженер. – Значит, я мог…
– Ничего страшного, Артем Егорыч. Абсолютно ничего страшного. Сейчас мы все здесь закончим и отправимся на аэродром. Там на самолете – в тыл. Ваш помощник, Мовсесян, весь просто извелся… Душевный человек. Это он сказал, что к вам приходил капитан Сличенко…
Егоров усмехнулся.
– Что-то не так?
– Мовсесян… Ашот Гамлетович не знал, что у меня был Сличенко. Не знал…
– Да… – протянул разочарованно Орлов. – Ошибочка вышла. Ну да ладно. Важно для вас сейчас что? Правильно, важно, чтобы все это… – Орлов обвел руками вокруг себя, – чтобы все это не попало к немцам. Особенно снаряды.
– Значит, – прошептал Егоров, – вы – не немцы?
– Да какие мы немцы!
Севка отошел к краю островка и махнул снайперам, подзывая. Ребята помахали руками и двинулись к острову, держа винтовки над головами.
– Закурить не найдется, товарищ лейтенант? – Сзади к Севке подошел Репа. – Я, вообще-то, не курю, но тут… Иногда балуюсь.
– И я не курю, – не глядя на него, сказал Севка. – Это тебе когда приказали всех завалить?
– На инструктаже… Вы вышли со старшим сержантом, а мне как раз и приказали… А что?
– Ничего, – сказал Севка.
– Они же предатели, – сказал Репа. – Раньше им думать было нужно…
– Раньше, – кивнул Севка. – Или позже…
Он оглянулся назад, на машины. Ребята из группы о чем-то переговаривались возле начала гати. Никита, Костя и комиссар стояли в стороне и вроде бы помогали Евграфу Павловичу переодеваться.
Орлов что-то говорил Егорову. А Сличенко…
Пуля пробила ему легкое и прошла возле самого сердца. Он рухнул на землю и на минуту потерял сознание. А потом пришел в себя.
Весь мир вокруг был заполнен серым дымом – сухим и шершавым. Дым заполнил рот Сличенко и забил грудь. Дышать было больно. Очень больно.
«Вот
Нелепо так дал ему спички… вышел из машины, чтобы поглазеть на старика в погонах…
Земля под капитаном вращалась, небо над ним вращалось. Его убили, и он сейчас летит в небо… Нет, он лежит… небо его не принимает, и земля не принимает… крутится, пытается выскользнуть из-под него… а установка совсем рядом… в двух шагах… и никто не видит… они думают, что Сличенко умер… а Сличенко не умер, его небо не приняло… и земля не приняла… это непорядок…
Сличенко попытался ползти, протянул правую руку, схватился за траву и попытался подтянуться. Пучок травы остался у него в горсти.
«Ничего», – прошептал Сличенко. Он сможет. Он все равно сможет… Он ведь смог все это сделать… Поначалу думал, что это невозможно… Сам думал, что это невозможно…
Капитан оперся о землю правой рукой, подтянул колени, крепко сцепив зубы, чтобы не закричать. У него еще и предыдущая рана не зажила. А с одной рукой и простреленным сердцем… да еще с полной грудью колючего дыма ползти тяжело. Очень тяжело.
Сличенко перевалился на бок, замычал от боли, по подбородку струйкой потекла густая темная кровь. Еще немного… Капитан остановился возле колеса машины, прикрыл на секунду глаза и тут же торопливо открыл… Нельзя… Нельзя закрывать глаза… Он жив, пока смотрит, пока видит свою цель…
Он никогда не замечал, какие высокие на машинах подножки… невероятно высокие… а он ведь в юности занимался прыжками в высоту… так там планка была ниже… намного ниже…
Сличенко навалился грудью на подножку, со стоном ухватился рукой за край дверцы.
Еще немного… Совсем немножко… До пульта оставалось всего с полметра. Целых полметра…
И больше не было на свете ничего, кроме ручки на пульте… Сличенко и не помнил, зачем ему нужно повернуть эту ручку… знал, что нужно. И жил ради этого.
Еще немного…
Севка схватил Сличенко за руку, рывком сбросил его с подножки.
Капитан попытался закричать, но вместо этого изо рта потекла пузырящаяся кровь.
Севка крикнул, чтобы принесли бинт, чтобы помогли…
Первым возле него оказался Орлов.
– Отойди, – коротко бросил он, вынимая пистолет.
– Не смей! – выкрикнул Севка.
– Отойди, – повторил Орлов.
Сличенко что-то прошептал.
– Что? – спросил Севка, наклоняясь к нему, одновременно заслоняя его от выстрела. – Что ты сказал?
– Я… я узнал… это ведь он… он… я потому… потому и не выстрелил… знакомое лицо… трудно выстрелить в знакомое…
Орлов ударом ноги отшвырнул Севку в сторону и выстрелил. Тело Сличенко выгнулось и замерло.
Севка вскочил, потянулся за револьвером, потом замер и махнул рукой.