1941. Друид. Второй шанс
Шрифт:
— Товарищ Космодемьянская, прошу за мной, — прямо у вагона ей протянул руку высокий капитан с тяжелым взглядом, от которого сразу же становилось не по себе. Едва не мурашки начинали по спине ползать. — Товарищ Сталин уже справлялся о вас.
Она едва не споткнулась, услышав такое.
— Осторожнее, — ее тут же подхватили под руки с двух сторон.
Её усадили в автомобиль, из окон которого она тут же принялась глазеть на окрестности уже позабытого родного города. Со слезами на глазах узнавала только ей памятные места, где ещё школьницей проводила много времени. Мимо пролетали тёмные
— Не плачь, девонька, — сидевший рядом седой, как лунь, капитан понимающе покачал головой. Видимо, решил, что она расстроилась из-за разрушившихся во время бомбежки зданий. — Не плачь. Вот прогоним фашиста, ещё лучше построим. Поверь мне, пройдет время и ты не узнаешь нашу столицу… Веришь? Краше всех городов на свете будет.
И столько в его голосе было искренней веры, что не верить в его слова было просто невозможно. Выбирая ладошкой слезы, Зоя и кивнула. Конечно, верила, знала. Закончится война, и все-все восстановят музей прежнего. Именно так все и будет, снова с убежденностью кивнула девушка.
— А вот Кремль…
Их автомобиль уже проезжал через пост, попав под прицел автоматов охраны. Вот она и оказалась в святая святых своей страны, где жил и трудился Он.
— Прошу…
Ей помогли сначала выбраться из автомобиля, а затем снять верхнюю одежду. Дали несколько минут, чтобы привести себя в порядок. И лишь после этого повели дальше.
Только на первых же ступеньках широкой мраморной лестницы Зое сделалось дурно. Не вцепившись в перила, точно бы упала. Слишком уж разволновалась, оказавшись здесь. Стало жарко, дышалось с трудом.
— Не волнуйтесь, товарищ Космодемьянская. Вы же боец. Фашистов не испугались, а здесь все свои, — рядом вновь оказался ее сопровождающий. — Все будет хорошо. Обязательно будет хорошо.
Зоя расстегнула воротничок, задышав глубже. И сразу же чуть полегчало.
— Вот и пришли, — у неприметных дверей капитан остановился, пропуская девушку вперёд.
Затаив дыхание, она коснулась потертой бронзовой ручки. Дернула на себя и оказалась внутри.
Сразу ей бросился в глаза огромный стол, покрытый зелёным сукном, шеренга приставленных стульев с высокими спинками. В нос ударил резкий запах крепкого табака, отчего сразу же жутко захотелось чихнуть. Она, конечно, пыталась сдержаться, но не смогла.
— Апч-хи! — громко чихнула Зоя, едва успев подставить ладошку.
И тут же из-за её спины раздался хриплый, немного усталый голос, хорошо знакомый ей из радиосообщений.
— Будьте, здоровы…
От неожиданности девушка едва не присела. Тихо пискнула и сразу же развернулась, едва не наткнувшись при этом на хозяина кабинета.
— Ой… Товарищ Верховный Главнокоман… — начала она докладывать громким срывающимся от волнения голосом.
Но Сталин коротко взмахнул рукой, призывая её остановится
— Не надо так официально, товарищ Космодемьянская, — улыбнулся он, внимательно рассматривая девушку. — Обращайтесь ко мне просто, товарищ Сталин. Итак… Это правда, то, что вы написали в этом письме?
В его руках появился небольшой клочок тетрадного листа, в котором Зоя тут же узнала своё послание.
Глаза мужчины сузились, превращаясь в едва не щелки. Точно пытался понять, правду или нет сейчас будет она говорить.
— Да, товарищ Сталин, — решительно кивнула девушка, отчего обе её косички задорно подпрыгнули. — Честное комсомольское, все так и было…
Нахмурившаяся, с решительно поджатыми губами и серьезным взглядом, она сейчас меньше всего была похожа на человека, решившего солгать. Понимая это, Сталин тяжело вздохнул. Тогда получалось, что все изложенное в письме правда. А это очень и очень… Здесь он даже подходящего слова не смог подобрать.
— А знаете, давайте чайку попьем, — вдруг, совершенно неожиданно для Зои, предложил он, поднимая трубку телефонного аппарата. — Николай Александрович, будьте добры, организуйте нам чаю.
После поднял голову и добавил:
— За чаем вы мне все подробно и расскажете… А пока, товарищ Космодемьянская, скажите… мой Яков… — его голос неуловимые дрогнул, но тут же снова зазвучал по-прежнему. — Старший лейтенант Джугашвили с ним?
Непролазную лесную чащу густо покрыл снег, сделав её тропы и вовсе, непролазными ни конному, ни пешему. Вдобавок трескучий январский мороз сковал деревья и кустарники, обернув их ледяной коростой. Словом, ледяная пустошь, без единой живой души.
Хотя, присмотревшись, можно было кое-что и заметить. Кое-где между деревьям виднелись узкие извилистые дорожки, больше похожие на звериные тропы. В паре мест из под больших сугробов к небу тянулись струйки тёмного дыма. Принюхавшись, можно было различить ароматные запахи готовящейся похлебки.
Ещё дальше в чаще, совсем уже невидимые глазу, располагались, настоящие бревенчатые избы, полуврытые в землю. Заваленные плотным снегом, они были и с двух-трех шагов едва различимы. Встанешь рядом с ними, и даже в голову не придет, что где-то тут живёт больше сотни человек, бывших узников фашистского лагеря.
— Хорррошо, — растягивая слово, пророкотал Яков.
Колючий морозный воздух неимоверно бодрил после недавно перенесённой болезни. Лагерные пытки и постоянное недоедание в полной мере сказались на нём, превратив когда-то крепкого мужчину в бледного доходят, заросшего бородой до самых глаз и от того похожего на горского абрека.
— Красиво здесь… Тихо… Спокойно, — бормотал он, с наслаждением вслушиваясь в тишину девственного леса. — Спокойно.
Его накрыло необыкновенное ощущение спокойствия, умиротворения, о котором он уже и забыл. Разве может только в далеком детстве что-то подобные испытал. Рот сам собой расплылся в дурацкой улыбке, закрылись глаза и потянуло в сон. Пришлось даже опереться на искривленный ствол берёзы, чтобы не рухнуть в снег.
— Э-э, товарищ старший лейтенант? С вами все в порядке? — Яков открыл глаза, почувствовав, что кто-то дергает его за рукав. Оказалось, часовой, розовощекий от мороза, боец, волнуется. — Смотрю, вы к берёзе прильнули. Ну, думаю, сомлел товарищ старший лейтенант. Вот отвару хлебнуть. Учитель особливо наказал, чтобы обязательно три раза в день пили.