1971. Восхождение
Шрифт:
– Насовсем, – кивнул я, и мне стало грустно. – Не знаю, свидимся ли…
– Свидимся! – уверенно заявил Аносов. – Земля круглая! Адрес оставь – буду в Москве, к тебе забегу. Жаль, конечно, что ты уезжаешь. Но тебе надо делать важное дело! И важнее его нет сейчас ничего. А насчет маньяков – забудь, теперь это не твоя забота. Знаешь, когда ты мне в первый раз рассказал – я тебе поверил, но… все-таки, наверное, не до конца. И только когда ты привез фотографии… Но не будем об этом. Тяжелая тема. Теперь – она моя. Я снимаю с тебя ответственность по этой теме! Забудь про этих тварей. Они мои.
Мы помолчали, а потом Аносов продолжил:
– И
Дорога домой из Ростовской области не заняла много времени. Ночь, день – и я дома. Не скажу, чтобы я был спокоен, пока ехал, – как можно быть спокойным, если у тебя в машине лежит пистолет, из которого ты недавно убил двух человек? И не просто пистолет, а с глушителем! То есть – непременный атрибут всех киношных киллеров. Если ты киллер – у тебя обязательно должен быть пистолет с глушителем. Иначе нещитово!
Смех смехом, но если бы меня прихватили с «марголиным» на кармане – дешево я бы не отделался. Хотя отпечатков моих нет ни на нем, ни на запасном магазине. Уж об этом-то я позаботился.
Когда приехал, Зина ничего меня не спросила. Только посмотрела в глаза, а я ответил на невысказанный вопрос – кивком. Она тоже кивнула и поцеловала меня. И больше мы о том, куда я ездил и зачем, не говорили.
В газетах, как ни странно, ничего про убийство двух человек в Ростовской области не писали. Впрочем – почему странно? Это в 2018 году все газеты, все СМИ будут неделю смаковать описание какого-нибудь смачного преступления, подкрепляя интерес особо яркими, сочными фотографиями. В 1971 году такого не бывает. Даже о крупных катастрофах передают только из уст в уста – слухи, рассказы знакомых или даже зарубежные «голоса».
Помню, как в Саратове в пятиэтажке на улице Танкистов взорвался бытовой газ. Стену дома вынесло практически полностью, обломки полетели через улицу. Ну и что? Хоть одна газета того времени об этом писала? Да боже упаси! В СССР нет проституции, нет наркомании и нет катастроф. Советский человек живет в раю! И пусть так дальше и… думает.
Двоякое у меня чувство от жизни в этом мире, мире 1971 года. Именно мире, а не времени – я не уверен, что это мой мир. Совсем не уверен! Ведь я уже внес изменения в историю – например тем, что сообщил о скрытых в руководстве КГБ шпионах. Так почему я о них помню? Об этих предателях? Вернее, так: я помню об этих шпионах не потому, что их разоблачили в 1970 году после моего письма, а потому, что в официальной истории, не потерпевшей изменений с моей легкой руки, они жили и здравствовали аж почти что до 1990-х годов. И если бы изменения в истории произошли, я и должен был помнить, что шпионов арестовали в 1970-м. А если их арестовали в 1970-м, как я мог написать письмо об их работе вплоть до 90-х годов?
Стандартный парадокс попаданца в прошлое: ты идешь и убиваешь своего дедушку. (С какого-то хрена! Кто придумал такую дурь?! Да я за дедушку всех порву!) Убиваешь его до того, как он зачнет твоего отца или твою мать. И значит, ты не мог бы родиться! А если не родился, то как попал в прошлое и убил дедушку?
Единственный способ разрешить этот парадокс – взять за основу ту гипотезу, что ты переместился не в прошлое своего мира, а в параллельный мир, в котором время течет медленнее, чем в твоем. То есть в моем мире 2018 год, а в параллельном еще 1970-й.
Возможно ли это? Возможно. А почему – нет? Ученые давно выдвинули гипотезу, что существует бесконечное число параллельных миров, и значит – вполне, вероятно, что в них есть миры, время которых течет медленнее или быстрее, чем в исходном мире.
Существует и еще одна теория касательно попаданцев в иное время. Тот же парадокс рассматривается как узловая точка, которая пускает единый мир по разным дорогам. То есть, попав в свой же мир в прошлое и совершив некое изменение (вспомнить «И грянул гром!» Брэдбери), ты создаешь новый мир, который движется по новой траектории развития. И каждый раз, когда путешественник во времени вольно или невольно изменяет реальность, он создает новые и новые миры, существующие параллельно исходному миру и существующие абсолютно автономно! Это не противоречит теории бесконечного множества миров и радикально устраняет временной парадокс.
Но мне все-таки больше нравится первая теория, как более простая и не такая головоломная. Возможно – просто потому, что мысль о том что я невольно являюсь создателем миров, приводит меня… хмм… в трепет? Нет, не в трепет, для этого я слишком практичен и «толстокож» – просто немного не по себе. Кто хочет быть создателем миров? Кто может легко и непринужденно взять на себя эту ответственность?
Нет уж – пусть будет параллельный мир, и я в нем немного порезвлюсь, меняя историю в лучшем, на мой взгляд, направлении. Любой мальчишка, с детства увлекающийся фантастикой, не раз и не два думал: «А вот попасть бы в прошлое, туда, где наши бились с ордами Мамая! И дать нашим пулеметы! И танки! И гранаты с пушками! Вот было бы здорово! И что бы получилось?»
Вот мне Провидение и дало такую возможность – узнать, «что бы получилось?». Только не с мамаевыми ордами, а всего лишь с обычными советскими гражданами. И с их руководителями. И без пулеметов и танков. Всего лишь пятидесятилетний отставник, бывший вояка, спецназовец, а потом омоновец – голый и босый, жарким июньским днем заброшенный из 2018 года в 1970 год. Кто забросил, зачем забросил – откуда я знаю? Ну вот кто «забрасывает» человека в его тело и заставляет жить? И кто убирает его из тела, когда придет срок? Никто не знает.
Ну да, есть люди, утверждающие, что они все знают – и про то, какие есть на свете боги, или Бог, и как нужно жить, чтобы им, богам этим, угодить. Но они все врут. Ничего они не знают, кроме того, как быстрее и эффективнее опустошить карманы прихожан. А Что или Кто есть на свете и как Он играет судьбами людей – мы никогда не узнаем. Шахматные фигурки не знают, чья рука двигает их по клеткам жизненного поля. Мы можем лишь жить так, как нам кажется ПРАВИЛЬНЫМ. И каждый это понимает по-своему.
Вот втемяшилась мне в голову идея изменить мир, сделать так, чтобы Советский Союз не распался, чтобы он стал могущественным и сильным – сильнее всех на свете. И я пытаюсь этого добиться. Пытаюсь достучаться до руководства Союза. До тех людей, которые могут все изменить и, самое главное, – хотят это сделать. У меня очень мало времени. До развала страны остается тридцать лет, до окончательного развала. Но он, этот развал, начался именно сейчас, после того как Брежнев окончательно вошел в силу, подмял под себя все Политбюро, убрав оттуда всех, кто мог хоть как-то покуситься на его власть.