1Q84 (Тысяча невестьсот восемьдесят четыре). Книга 2. Июль-сентябрь.
Шрифт:
— Итак, — сказала хозяйка, — ты готова покончить с этим отродьем?
— Готова, — уверенно ответила Аомамэ.
— Это очень непростая работа, — продолжала хозяйка. — Хотя простой работы я тебе никогда не поручала. И все же это задание особенной сложности. Я со своей стороны предоставлю тебе все, что смогу. Насколько удастся обеспечить твою безопасность, пока не знаю. Но сейчас тебе придется рисковать гораздо больше, чем обычно.
— Понимаю.
— Очень не хочется подвергать тебя риску. Но если честно, ничего другого просто не остается.
— Ну что вы, — сказала Аомамэ. — Я сама не смогу жить спокойно,
Хозяйка взяла со стола бокал, пригубила вина. И снова уставилась на рыбок в аквариуме.
— С давних пор обожаю херес жарким летом после обеда, — призналась она. — Холодные напитки в зной не люблю. А хереса выпью — расслабляюсь и засыпаю. Незаметно так. И когда открываю глаза, вокруг уже не жарко. Когда-нибудь, наверно, так и умру. Жарким днем выпью хереса — и сама не замечу, как засну, чтобы уже не проснуться.
Аомамэ тоже взяла свой бокал, отхлебнула совсем чуть-чуть. Вообще-то она никогда не любила херес. Но сейчас и правда захотелось чего-нибудь выпить. Херес, в отличие от чая, оказался очень конкретного вкуса. Алкоголем словно прошило язык насквозь.
— Скажи честно, — попросила хозяйка. — Боишься смерти?
Почти не задумываясь, Аомамэ покачала головой.
— Да нет, не особенно. В сравнении с тем, как я жила до сих пор, разница небольшая…
Хозяйка чуть заметно улыбнулась. Похоже, к ней возвращалась прежняя бодрость. Взгляд стал мягким, губы ожили. То ли ее так возбудила беседа с Аомамэ, то ли вино разогнало кровь по жилам, бог знает.
— Но ведь у тебя есть любимый человек?
— Да… Но вероятность нашей встречи слишком близка к нулю. А если я умру, этот ноль станет абсолютом.
Старушка прищурилась:
— То есть ты считаешь, что вы с ним вряд ли пересечетесь. У тебя есть какие-то причины так думать?
— Причин особых нет, — пожала плечами Аомамэ. — Кроме, пожалуй, той, что я — это я.
— И ты со своей стороны не прилагаешь никаких усилий, чтобы это случилось?
Аомамэ покачала головой:
— Для меня главное — то, что он мне нужен, и очень сильно.
Несколько секунд хозяйка с интересом изучала лицо Аомамэ.
— А ты категорична, — сказала она.
— Пришлось стать, — парировала Аомамэ. И чисто для виду пригубила из бокала. — Не то чтобы очень хотелось…
Тишина затопила гостиную. Белые лилии задумчиво свесили головы, и только рыбки все шевелили плавниками в преломленном свете аквариума.
— Я могу устроить так, чтобы ты встретилась с Лидером один на один, — сказала хозяйка. — Это будет непросто и займет какое-то время, но в итоге я все организую. От тебя потребуется сделать то же, что и всегда. Однако после того, как все закончится, тебе придется исчезнуть. Сделать пластическую операцию. Уволиться с нынешней работы и уехать очень далеко. Сменить имя. В общем, бросить все, что у тебя сейчас есть, и стать другим человеком. За работу, само собой, ты получишь вознаграждение. Обо всем остальном позабочусь я. У тебя нет возражений?
— Я уже говорила: мне терять нечего, — ответила Аомамэ. — Работа, имя, нынешняя жизнь в Токио — все это дня меня уже не имеет смысла. Так что возражений нет.
— Даже не против, если тебе поменяют лицо?
— А что, можно сделать его симпатичнее?
— Если захочешь — можно, — серьезно сказала хозяйка. — Разумеется, лишь до определенной степени, но с учетом всех твоих пожеланий.
— Тогда бы и грудь переделать…
— Хорошая мысль, — согласилась хозяйка. — Для маскировки и это важно.
— Шучу, — вздохнула Аомамэ. — Грудь у меня, конечно, не ахти какая, но пускай остается как есть. И носить не тяжело, и новых лифчиков покупать не придется.
— Ну, этим добром я тебя обеспечу в любых количествах.
— Я опять пошутила, — призналась Аомамэ.
— Прости, — слабо улыбнулась хозяйка. — Слишком редко ты шутишь, я пока не привыкла…
— В общем, против пластической операции я не возражаю.
— Тебе придется порвать со всеми друзьями.
— У меня нет тех, кого я назвала бы друзьями, — сказала Аомамэ.
И тут же вспомнила об Аюми. Если я вдруг исчезну, подумала она, возможно, Аюми почувствует, что ее бросили. А может, и предали. Но у этой дружбы с самого начала не было будущего. Аомамэ ступила на опасную дорожку, сойдясь так тесно с женщиной-полицейским.
— У меня было двое детей, — сказала хозяйка. — Сын и дочь на три года младше. Дочь умерла. Покончила с собой, я тебе рассказывала. У нее детей не было. С сыном у меня отношения не сложились, мы почти не общаемся. Моих внуков — трех его детей — я не видела уже очень давно. Тем не менее, когда я умру, большинство моего состояния унаследуют сын и внуки. Почти автоматически. В наши дни завещание уже не имеет такой силы, как раньше. И все же пока у меня есть свободные деньги, которыми я распоряжаюсь как хочу. Солидную часть их я собираюсь передать тебе, когда ты выполнишь эту работу. Пойми правильно, я вовсе не желаю тебя покупать. Я просто хочу сказать, что отношусь к тебе как к родной дочери. И мне правда жаль, что на самом деле это не так…
Аомамэ смотрела на хозяйку, не говоря ни слова. Будто о чем-то вспомнив, та поставила на стол бокал с хересом. Обернулась, полюбовалась на соблазнительные бутоны белых лилий. Вдохнула их призывный аромат — и снова повернулась к Аомамэ.
— Да, я хотела воспитать малышку Цубасу как дочь. Но в итоге потеряла ее. И помочь бедняжке ничем не смогла. Я просто сидела сложа руки и смотрела, как она уходит в ночную мглу. А теперь еще и тебя посылаю туда, где опасность на каждом шагу… Если б ты знала, как мне этого не хочется! Но к сожалению, никаких других способов достичь цели не осталось. Сама я теперь способна только на вознаграждение.
Аомамэ слушала, не говоря ни слова. Когда хозяйка умолкла, за стеклянной дверью прощебетала какая-то птица. Выдала длинную трель и тут же куда-то пропала.
— Этого человека необходимо ликвидировать любой ценой, — сказала Аомамэ. — Вот что сейчас главное. И я чрезвычайно благодарна вам за то, что вы настолько меня цените. Как вы знаете, я в детстве ушла от матери с отцом. А если точнее, они забыли обо мне еще раньше. Пробиралась по жизни без родительской опеки. И заточила свое сердце на выживание в одиночестве. Это было очень нелегко. Часто я казалась себе каким-то ошметком человека. Бессмысленным, грязным ошметком… Поэтому за то, что вы сейчас говорите обо мне, огромное вам спасибо. Хотя менять привычки уже поздно. Однако у малышки Цубасы ситуация совсем не такая. Я уверена, девочку еще можно спасти. Не стоит отказываться от нее так легко. Не теряйте надежды — и верните ее во что бы то ни стало.