200 знаменитых отравлений
Шрифт:
«А когда замок был взят, велел король повесить всех защитников, кроме того, кто его ранил. Ему, очевидно, он готовил позорнейшую смерть, если бы выздоровел. Ричард вверил себя рукам врача, служившего у Меркадье, но при первой попытке извлечь железо тот вытащил только деревянную стрелу, а острие осталось в теле; оно вышло только при случайном ударе по руке короля».
Не надеясь на выздоровление, Ричард приказал составить завещание. Дал распоряжение, «чтобы его мозг, кровь и внутренности были похоронены в Шарру, сердце – в Руане, тело же – в Фонтенбло, у ног отца…»
Перед смертью король решил проявить великодушие. «Он велел привести к себе Бертрана, который его ранил, и сказал ему: «Какое зло сделал я тебе, что ты меня убил?» Тот ответил: «Ты умертвил своей рукой моего отца и двух братьев, а теперь хотел убить меня. Мсти мне, как хочешь. Я охотно перенесу все мучения, какие только
КОНЧИНА ГЕТМАНА
23 августа (по ст. стилю) 1657 года хутор Субботов был заполнен народом. Плач и рыдания заглушали церковное пение. «То не ветры осенние бушевали в дубраве, – говорится в думе того времени – то плакали и вопили казаки, погребая батька своего старого Хмельницкого». А смерти Богдана предшествовала долгая болезнь, которая мучила гетмана с весны. И эту болезнь окружавшие гетмана люди упорно связывали с отравлением. Существует легендарная версия отравления Хмельницкого. Мол, приехал какой-то польский шляхтич хорошей фамилии под видом, будто ищет руки дочери Богдана. Прожив у него несколько времени, получил согласие гетмана, потом снова собрался в путь под предлогом приготовления к браку и обещал скоро быть в Чигирине. Выезжая из дому, на прощальном обеде жених предложил будущему тестю выпить вместе с ним за здравие невесты привезенной с собой водки, которой хвалился как редкостью. Отперши свой погребец, он воспользовался временем, когда Хмельницкий отвернулся, и налил его чарку водки не из той склянки, из которой наливал для себя. В водку положен был медленно убивающий яд. Нареченный жених уехал и не являлся более в Украине. Говорят, что он был научен на такое злодейство польской шляхтой, желавшей избавиться от сильного врага любыми способами. С тех пор Хмельницкий начал сохнуть, хиреть и день ото дня приближаться к гробу.
Но эта версия не выдерживает критики. Уже тот факт, что две дочери Хмельницкого, Катерина и Елена, в 1657 году были замужем, развеивает миф о шляхтиче. Хотя в своих спорах польские шляхтичи отнюдь не гнушались пользоваться отравой. В 1574 году при короле Стефане Батории во время родовой стычки Христоф Зборовский прямо указывал на канцлера Яна Замойского, обвиняя в том, что тот хотел отравить его; но человек, на которого Зборовский указывал как на подосланного Замойским отравителя, высвободившись из-под власти Зборовского, объявил, что последний обещаниями, угрозами и пытками заставил его признать себя виновным и указать на Замойского. Шляхтичи отложили в сторону яды и схватились за сабли, защищая свой гонор.
Украинский историк Н. Костомаров и ряд других исследователей связывают версию отравления с политикой Московского государства.
Отход Хмельницкого от царя был вызван нежеланием Москвы соблюдать Переяславское соглашение о союзе двух народов. Сепаратные переговоры Варшавы и Москвы, к которым украинские эмиссары не были допущены, ставили под угрозу существование независимой Украины. Отсутствие военной поддержки со стороны московского союзника уже привело казацкое войско практически на грань полного уничтожения. Желание московской церкви подчинить Киевскую митрополию вызывало постоянный поток жалоб гетману от православного духовенства Украины. Гетман предвидел далеко вперед, и опасения его впоследствии оправдались. Андрусовское перемирие 1667 года между московитами и поляками привело к ополячиванию Украины, а часть ее превратило в полуколониальную провинцию Московии. Гетман пытался восстановить отношения со старыми союзниками в Семиградщине, Швеции. Именно по этой причине царь Алексей Михайлович 19 апреля 1657 года отправил к Богдану с выговором окольничего Федора Бутурлина и дьяка Василия Михайловича. После бурных разговоров с московским посольством гетман слег окончательно, и более улучшения в его здоровье не было до самой смерти. Несговорчивый гетман стал помехой в проведении московской политики на украинских землях.
После погребения тела в Субботове власть над Гетманатом перешла в руки слабовольного сына Богдана – Юрия Хмельницкого, который, уступая
Существует версия, что еще один украинский гетман умер от яда – Иван Мазепа. В некоторых источниках говорится, что, не выдержав тяжести поражения, он покончил с собой в Бендерах. Но это всего лишь версия. 2 октября 1709 года престарелый гетман умер от физического и психического истощения в возрасте 70 лет.
ОТДАЙТЕ ВСЕ…
«Отдайте все…» именно эти слова, по воспоминаниям тех, кто стоял у ложа умирающего императора, сказал Петр I. А отдавать было что. Из средневековой посконной Московии Петр Алексеевич железной рукой выковал Российскую империю. Вместо звонкоголосого благовеста загремели пушки, вместо лампадок задымили табачищем трубки, вместо зеленых рощ появились черные литейные заводы. Многое сумел изменить царь-реформатор за свое правление. Многим переломал хребет, загоняя своей тростью в западную цивилизацию восточное пыльное захолустье. И теперь, после победы над шведами, постройки Санкт-Петербурга, создания флота российского, привнесения образования в страну свою, мог отдохнуть и насладиться плодами трудов своих неустанных.
Да, многое изменил государь-император, многое, но не суть человеческую, которая под камзолом аглицким да буклями парижскими оставалось все той же хитрой, завистливой и подлой азиатской натурой. Только на смертном одре Петр понял это, но было поздно.
Последние дни перед смертью император чувствовал себя прекрасно. Он встречался с командором Берингом и развивал дальнейшие прожекты экспедиций в Америку. Встречался с учеными и рассматривал планы новых учебных заведений. Ездил в Кунсткамеру смотреть новые природные кунштюки, доставленные в коллекцию. В Сенате был объявлен Указ о намечающейся поездке Петра в Ригу.
И вдруг как обухом по голове – император занемог, лежит в постели. 16 января 1724 года ему становится вдруг совсем худо. Собирается консилиум – доктор Блументрост, итальянский профессор Аццарати, из Москвы примчался лекарь Бидлоо. Прописанные врачами лекарства помогают, Петру становится легче. Доктор Аццарати дает понять посланнику Кампредону, что царь практически здоров. 22 января прошла лихорадка. Врачам приходилось осторожно подходить к лечению больного, так как законы России были суровы по отношению к неудачливым лекарям. В 1700 году бояре слушали дело Алексея Каменского, человека боярина Петра Салтыкова. Его обвиняли в том, что он лечил боярина и от лекарств боярин помер скорой смертью. Каменский оправдывался тем, что лекарства давал для сна, а не для отравы, а слуга боярина вместо того чтоб дать чуть-чуть, вылил все за один раз. Решая, что делать с загубившим больного лекарем, бояре вспомнили прецедент. В 1686 году лекаря Туленщикова сослали в Курск за то, что он лекарю Харитонову вместо раковых глаз отвесил по пьянке золотник сулемы. Харитонов же, естественно, своего больного уморил. Был дан тогда царский указ лекарям: кто нарочно или ненарочно кого уморит, того казнить смертью. Но в петровское время людишек не хватало, и к Каменскому решили указ не применять, а сослать в Азов на галеры. А чтоб не было больше недоразумений, в 1700 году аптеки были переданы в ведение Посольского приказа. Травы и зелья запретили продавать с рук и знахарям.
Однако вместе с врачами уже несколько дней в царском дворце находился опальный светлейший князь Меншиков, изгнанный месяц тому с глаз долой Петром, но проникший в его покои и вышедший оттуда только после смерти императора. Именно с его приходом начинаются странные вещи. Несмотря на улучшение, императора причащают, а затем Петра прооперировали, извлекши, как говорят, 2 фунта урины. По мнению членов консилиума, операция была не нужна. Но ухудшения не было, и 26 января Петр собирается «в уме и доброй памяти писать новое завещание». А перед этим решил подкрепиться гречневой кашей с салом и отварной осетринкой. Не успели унести остатки еды, как начался припадок, конвульсии, потом на 2,5 часа император потерял сознание, а когда очнулся – разговаривать уже не мог. Состояние его здоровья стало катастрофически ухудшаться. Началось заражение крови. По чьему-то приказу дворец окружили гвардейцы. У постели, не отходя ни на миг, дежурил генерал-прокурор, адъютант царя, Петр Иванович Ягужинский, а за портьерой нервничал Меншиков. Нервничал, потому что Ягужинский ненавидел Меншикова и в последние часы жизни царя не допускал светлейшего к умирающему.