2005 № 10
Шрифт:
— Это был просто нервный срыв…
— Ах, вот оно что… — он неловко покрутил головой. — Это вы потому бросили институт?
— Да, — сказал я, — да, отчасти. У нас был студенческий кружок, и они…
— А! — он понял. Люди его возраста такие вещи понимали быстро.
— Так вы попробуете?
— Ну что же я могу сделать? — он снял очки и, как все близорукие люди, сразу приобрел беспомощный вид. — Ведь даже если что-то и меняется, то трудно предугадать, как и что именно! Кстати, теоретически уже должны быть какие-то изменения, разве нет? Если «Юный Вертер» и Наташа с Соней…
Буфетчица подошла к нашему столику, и я заказал еще «Жигулевского».
— Вроде никаких. Но я все равно завтра что-нибудь вам подберу… такое… Просто, чтобы… ну, проверить, а вдруг? Понимаете?
— Да, — вздохнул он, — понимаю. Только завтра я не могу. Работа.
— Ну после работы? На этом самом месте.
Он надел очки, опять снял их, протер, снова надел.
— На этом самом месте, — сказал он. — Хорошо.
— И представляешь, это та самая бабка, которую я обложила в трамвае, прикинь? — оказывается, она тем временем что-то рассказывала, оживленно размахивая свободной рукой. — И она нам все баллы скостила… Ты что, не слушаешь?
Винный отдел в продуктовом еще не успел закрыться, и мы купили пыльную бутылку шампанского «Юбилейное». На берегу уже никого не было; мы устроились под скалой, похожей на спящего тюленя. Шампанское показалось мне совсем невкусным, я подумал, что представлял себе все как-то иначе.
— Почему, слушаю. Вам дали третье место.
— Ну, да, из-за той заразы. Ну откуда я знала, что она член комиссии?
Тем временем она взяла мою руку и положила ее себе… ну, в общем, на ней даже не было трусиков.
Я подумал — какого черта, она сама хочет! И тут луч света ударил мне по глазам.
— Оп-па! — сказала Лиля.
Камни на песке отбрасывали синие движущиеся тени, и среди этих теней стояли две фигуры с автоматами.
— И что это мы делаем в пограничной зоне после десяти вечера? — лениво спросил один.
— Понятно, что, — сказала Лиля и одернула платье.
— Тоже мне, нашли место, — кисло сказал пограничник. — Ну пошли, что ли?
— Мы ничего не нарушали, сержант, — оправдывался я. — Мы только…
Пограничник тем временем разглядывал мой паспорт.
— Караванов Альберт Викторович, — сказал он, — понятно. А вам известно, что пребывание после десяти в пограничной зоне карается пятнадцатью сутками исправительно-трудовых работ?
— С каких это пор?
— Согласно указу семьдесят семь бэ. Так что пошли, гражданин Караванов Альберт Викторович.
Его напарник что-то сказал ему на ухо. Тот кивнул. Потом подтолкнул меня в бок стволом автомата.
— Двигай.
Его напарник и Лиля продолжали стоять на песке. Мне показалось, он положил руку ей на бедро.
— Почему вы… Послушайте, либо я пойду вместе с девушкой, либо…
— Какая девушка? — лениво сказал пограничник. — Не было никакой девушки. Двигай, гад, а то пристрелю. При попытке к бегству.
Прожектор чертил в небе светящимся пальцем огненную дугу. Она обежала горизонт, тронула холодным пламенем кромку воды, по песку вновь побежали тени. Я оглянулся. Там, сзади, на берегу уже никого не было.
На миг я увидел дирижабль. Он висел в темном небе, точно разбухшая мертвая рыба.
— Значит, нарушаем, — сказал комендант. — Прописка временная, от военной службы уклоняемся и еще нарушаем…
— Я не уклоняюсь. Я освобожден.
— Согласно последнему постановлению Минобороны — нет. Пятнадцатью сутками вы не отделаетесь, гражданин Караванов. Вы дезертир.
— Послушайте, я…
В комендатуре было сумрачно, одинокая лампочка под проволочной сеткой горела вполнакала, вокруг нее чертила круги ночница. На стене висел выцветший плакат «Действия гражданского населения при атаке с воздуха». На нем смутно угадывалось серое брюхо гигантского цеппелина.
Второй человек, сидевший за столом, склонился и что-то сказал коменданту на ухо.
Тот недовольно бросил мой паспорт на стол.
— Раз так, — сказал он, — ну, ладно.
— Пойдемте, Альберт Викторович, — тот, второй, поднялся.
— Куда?
— На вашем месте, — сказал тот строго, — я бы задавал поменьше вопросов.
Солдат у двери отодвинулся, пропуская нас, и козырнул — не мне, понятное дело.
У этого майора фамилия была Сергеев.
— Я ожидал от вас большей сознательности, — укоризненно сказал он. — Вы в курсе, какая сейчас напряженная международная обстановка? Что сейчас в Монголии творится, знаете? А вы не хотите нам помочь в таком ответственном деле…
— В каком деле?
— Вот, — сказал майор, протягивая книжку в газетной обертке. — Дадите завтра этому вашему…
— Зачем?
— Пускай почитает. Вы же обещали ему литературу подобрать, разве нет?
Все подстроено, подумал я, подстроено с самого начала. Ну да, они же не могут заставить его читать насильно!
— А если он не захочет?
— Захочет.
— Откуда вы знаете?
— Ну, вы же с ним вроде подружились. Вот вы его и уговорите… Всего неделя, подумал я, мне нужна всего неделя. Черт с ними, с тренировками — только бы прогрелась вода!
— Ладно, — сказал я.
И как они не боятся? Ведь может же он, в принципе, начитать что-то такое, отчего они исчезнут навсегда и больше не вернутся…
— Вот и хорошо. Сейчас вас проводят по месту жительства…
— Я сам дойду.
— Я же сказал, — веско уронил майор. — Проводят. По месту. Жительства.
И я понял, что никуда мне от них не деться.
Затрепанная книжка в газетной обертке оказалась всего-навсего «Тарасом Бульбой».
Он рассеянно пролистал ее и сказал: