2008 № 03
Шрифт:
Прямо впереди поднимались вершины Гунгнира, словно сжатые вместе кончики пальцев, неровные, прерывистые. По обе стороны хребта склон падал на тысячу метров вниз, затем начинал выравниваться, придавая сторонам вид огромной волны. Лед на Каллисто был бело-голубого цвета, точно такого же, как на Земле. Чтобы найти замороженный метан или азот, надо было отправляться на другие спутники. Хребет, на котором стоял Намсинг, был твердым, белым, его ширина едва достигала половины роста шерпа. Он не боялся, что может свалиться вниз. Здесь не было ветра, и он с детства
С левой стороны хребта Намсинг увидел уходящие вдаль кольца Валгаллы. Солнце падало на них с горизонта, и между застывших волн на подошвы падали длинные тени. Поверх колец лед улавливал лучи солнца, и тени становились длиннее, тоньше — в безмолвном темном пространстве возникали сверкающие арки.
Позади и далеко внизу пилообразный хребет поднимался под неровными углами к двум вершинам — Хугину и Мунину. Между ними, в глубокой тени, которую отбрасывал соседний пик, вспыхнул луч света. Его излучал маяк лагеря, где в одиночестве сидел разочарованный Роно. Казалось, Нам мог бы спуститься в лагерь, пригнись он и выключи ЭГК.
Намсинг еще раз глотнул из трубки. Движением языка он вернул ее на прежнее место. Кончиком языка почувствовал холодное прикосновение. Ползучий холод в левой руке почти сменился теплом, настало время продвигаться дальше. Прежде чем вытащить топор изо льда, шерп взглянул на дисплей, прикрепленный к верхней части маски. Скорость сердцебиения и уровень кислорода допустимы… но лишь с большой натяжкой. Он продвигался с полной отдачей сил и знал об этом.
Но выбора не было. Он поднимался по зазубренному склону, точными движениями опуская ледоруб, затем ставил ноги в специальные углубления, которые проделал вместе с Роно во время пробного восхождения. Вдруг его правая нога лишилась опоры. Кусочек льда величиной с небольшой мяч выскочил из-под ботинка и лениво покатился по хребту. От него откалывались крохотные частички, похожие на мелкие кусочки стекла, и как-то нелепо, не издавая шума, неторопливо съезжали вниз. Когда кусочек льда перекатился через край и начал медленное скольжение с высоты тысячи метров, Намсинг понял, что под влиянием ЭГК он падал бы в десять раз быстрее. Нам включил головные фонари на тенцинге и решил осторожнее передвигать ногами.
Намсинг шел дальше. Вскоре перед ним возникла прозрачная ледяная стена высотой в сто метров. Они с Роно достигали этого места раньше и специальными болтами закрепили здесь трос. Неловкие пальцы Нама с трудом отцепили ледоруб от пояса и прикрепили его к тросу. Большим пальцем он открыл маленький запасной клапан в верхней части ледоруба и нажал расположенную в нем кнопку. Он увидел, как рукоятка выдвинулась на половину своей длины. Затем Намсинг достал из кармана, что находился на бедре, второй ледоруб. Он привязал оба ледоруба к запястьям и начал восхождение.
— Намсинг, ты идешь по намеченному маршруту? — в наушнике раздался приглушенный голос Роно.
— Да. — Чтобы произнести это слово, ему пришлось приложить больше усилий, чем он ожидал.
— Что ты делаешь?
— Поднимаюсь наверх. — Тук-тук, пак-пак — раздался стук ледорубов и скрип шипов.
— Весьма похоже на то, — насмешливо заметил Роно. — Зачем?
— Как раз для этого… я и потащился сюда. — Тук. Пак-пак. — Разве нет? Для того, чтобы взбираться.
— Ты у отвесной стены, верно?
— Да. — Намсинг отвернул один из болтов от троса и поднялся выше. Когда его крюк оказался за тем отверстием, где находился болт, он закрепил его на прежнем месте.
— Нам, должен признаться, не ожидал от тебя такого. Думал, ты вернешься к запасу провизии номер десять и немного вздремнешь. Но раз ты уже забрался на отвесную стену, то это почти подвиг.
— Наш план остается в силе. — Тук-тук, пак-пак.
— Значит, ты серьезно решил вздремнуть на высоте восьми тысяч метров?
— Да. — Намсинг расправился еще с одним болтом таким же образом, как и с первым.
— Мониторы на твоем костюме работают?
— Да.
— Тогда тебе известно, что ты превысил допустимую частоту пульса, предел потоотделения и уровень насыщения кислородом, выделения углекислого газа и концентрации токсинов в крови?
— Да. — Он миновал еще один болт.
— Твои легкие и мозг — на пределе жизнедеятельности. Это убьет тебя, если ты не сумеешь вовремя повернуть назад? Ты уверен, что сможешь вернуться?
— Да, да и еще раз да. — Намсинг умолк, чтобы глотнуть воздуха. Перед его глазами сверкали молнии. Пяти вдохов оказалось недостаточно. Он сделал еще пять.
А тем временем Роно не умолкал.
— Нам, неужели я должен напоминать тебе, что такое восемь тысяч метров? Зона смерти! Ты ведь не забыл, что за чертой в восемь тысяч метров у человека перестают расти клетки? Ты буквально умираешь: клетки замедляют рост, а новых не прибавляется. Я спрашиваю об этом лишь потому, что высота творит с памятью странные вещи. Ты ведь помнишь все это, разве не так?
— Я еще не испытываю критического кислородного голодания. Пока. Я хорошо помню все это.
Роно заговорил снова, но Нам перебил его:
— Знаешь, Роно… ты должен радоваться… я стараюсь изо всех сил. — Он не мог связать нескольких слов без дополнительной порции кислорода. — Если мне не удастся завершить свой путь… то честь первого восхождения целиком выпадет на твою долю.
Тут на другом конце передатчика раздался смех.
— Может быть, и так, но еще недавно ты утверждал, что вместе у нас больше шансов покорить эту вершину.
— Намек понял. Дело в том… что мы больше… уже не будем подниматься вместе.
— Что?
Намсинг вытащил один ледоруб и воткнул его чуть выше.
— Роно, ты прекрасный альпинист. Возможно, ты лучше меня. Хорошо бы нам совершить вместе… еще одно восхождение.
Воцарилась пауза, в течение которой Нам успел подняться на два шага.
— Намсинг, что ты несешь?
На этот раз Нам вздохнул не от усталости.
— Не знаю, что… труднее. Роно… никакого астероида не будет.
— Как ты сказал?
— Астероида не будет. Я соврал тебе. Мне пришлось…