2008_50(598)

Газета "Своими Именами"

Ведь конечная цель и у революционеров, и у либералов была одна и та же - свергнуть самодержавие и взять власть. Но если революционеры заявляли свои цели громогласно и открыто, то либералы подбирались к власти скрытно и, как обычно, маскировали свои цели под благие намерения. Они называли себя не революционерами, а оппозицией, то есть, чуть ли не союзниками царской власти. Дискредитацию царской власти они называли критикой, которая не вредит, а наоборот, якобы помогает власти исправлять свои ошибки.

И казалось, что либералы не представляли особой опасности для царской власти, они требовали от монарха всего лишь только либеральных свобод и назначения «правительства народного доверия», или «ответственного правительства». Но в чём суть красивой и, на первый взгляд, безобидной фразы «правительство народного доверия?» Логика здесь несложная. Государственная Дума - единственный орган царской власти, который избирается населением, народом. Народ избрал Думу, а значит, Дума и есть народ, в ней сконцентрировано доверие народа. Дума, как орган власти от народа, требует от царя права назначать и сменять правительство. Такое правительство и есть «правительство народного доверия», или «ответственное правительство», так как отвечать это правительство будет теперь не перед царём, а перед народом - в лице либералов Думы. Но ведь это и есть самая настоящая революция, либеральная демократическая революция, потому что означает конец монархии и переход к конституционной монархии или даже к парламентской демократии либералов. Временное правительство, созданное либеральными демократами в результате Февральской революции 1917 года, по сути, и было тем самым «правительством народного доверия», которого так добивались либералы. Монарху в такой системе власти места нет, он не нужен.

И хотя революции в Англии, Франции и России разделяют друг от друга столетия, их объединят то, что парламенты выступали как мозг, штаб и двигатель этих революций. В предреволюционный период либеральные демократы использовали парламент как легальную трибуну для дискредитации существующих порядков и власти монархов, а также подготовки общественного сознания и населения к необходимости перемен и демократизации общества.

В ходе революции парламент превращался в руководящий орган, штаб революции.

После победы революции, как единственная организованная сила, парламент - это готовый орган новой власти.

Надо отметить и такой момент. В 1917 году, впервые за многовековую историю капиталистических революций, либералы не удержали захваченную власть. Казалось бы, либералы сделали всё как обычно, по привычному, проверенному опытом европейских революций сценарию: подготовились организационно, свергли монархию и захватили власть. Но изменилось время. Кроме либералов появилась ещё одна организованная революционная сила, которая и перехватила результаты революционных усилий либералов. Отныне либеральные демократы утратили монополию на революционную власть, отсюда и непримиримый либеральный идеологический антикоммунизм, желание навсегда покончить с опасным конкурентом, уничтожить его. Не потому ли либеральные демократы так ненавидят советскую демократию и всё советское?

Г.А. АНТОНЯН

ИСТОРИЯ

ПАМЯТНИК САПЁРАМ

В 1969-1970 годах я работал секретарём комитета комсомола (Всесоюзного Ленинского Коммунистического Союза Молодёжи) Кестеньгского леспромхоза в Лоухском районе Карельской АССР. Однажды в Комитет ВЛКСМ пришла недавняя выпускница лесотехникума работница конторы леспромхоза Зоя Пискунова и рассказала, что на Кестеньгском кладбище недалеко от братской могилы освободителей Кестеньги от оккупантов есть могилы 1945-1950-х годов, которые много лет не обихаживались, но похоже, что они воинские, и потому надо что-то сделать, если «ничто не забыто и никто не забыт».

Я позвонил Председателю поселкового Совета ветеранов Иванову Савелию Афанасьевичу - человеку потерявшему на войне оба глаза, но изучившему рельефную азбуку для слепых на картоне, прочитавшему много книг, которые ему присылали из Петрозаводского общества слепых, постоянно слушавшему радио и потому назначенному поселковым политинформатором. На мой вопрос о неухоженных могилах, похожих на воинские, он посоветовал поговорить с леспромхозовским сварщиком Алексеем Васильевичем Лыковым, который пять лет был сапёром - инструктором по разминированию мест боёв под Кестеньгой, влюбился здесь в местную карелочку, женился и остался в Кестеньге жить.

Алексей Васильевич рассказал мне, как они, сапёры, пять лет ходили по местам боёв и линиям обороны с длинными шестами, на которых были закреплены проволочные щупы, как они этими щупами протыкали землю и, если вдруг слышался звук металла, руками очень осторожно разгребали землю и, обнаружив мину, выворачивали из неё взрыватель и разносили мины и взрыватели в разные заранее обусловленные места, чтобы в конце рабочей смены всё это подорвать под контролем. Лыков вспоминал своих друзей, которым не повезло в те далёкие годы, когда случалось, что мины взрывались под остриём щупа, а то и вовсе по непонятным причинам, о сути которых после взрыва рассказать было уже некому. Больно было Лыкову вспоминать те события, больно было и мне слышать это и видеть его боль.

После этого разговора я сходил на кладбище и переписал с тумбочек всю информацию о погибших минёрах. Была среди них и девушка. Лыков говорил, что первые возвращенцы в Кестеньгу направлялись на 2-недельные курсы по разминированию, а затем придавались их сапёрному подразделению для ускорения работ по разминированию территории. Естественно, было немало нелепых несчастных случаев.

Я стал размышлять: как же увековечить память о погибших сапёрах, которые, как мне показалось, даже не числились среди участников не только войны, но и среди воинов Советской Армии. Во всяком случае мои попытки по собранным данным уточнить и дополнить списки погибших, узнать их довоенные адреса или происхождение в местных возможных источниках информации закончились безрезультатно... И вдруг события закрутились стремительно и напряжённо...

Летом 1969 года 4 подростка посёлка Кестеньга нашли на местах боёв любопытную железяку, принесли в посёлок и стали разбирать. Железяка взорвалась и ранила их - одного смертельно: через неделю он умер. Случай взбудоражил школу и посёлок. Председатель Кестеньгского поселкового Совета депутатов трудящихся тех лет Ефимов Егор Николаевич показал мне на кладбище несколько групповых могил... Оказалось, сразу после Великой Отечественной войны около полутора десятков кестеньгских детей погибли от взрывоопасных остатков войны. Егор Николаевич хотел, чтобы мы, комсомольцы, придумали какие-либо меры, чтобы напомнить детям об опасности трофеев, которые они могут найти в местах прошедших боёв. А опасность происходила вот почему...

В Лоухском районе немецко-финские войска при наступлении достигли наибольшей близости к выходу на железную дорогу, связывающую незамерзающий порт Мурманск с Архангельском и далее со всей Россией. Казалось, один рывок в 36 километров и цель боёв - разрыв транспортной артерии, связывающей СССР с Англией и Америкой, - будет достигнута. Но рывок этот не дали сделать тысячи советских солдат, более 5 тысяч которых полегли здесь в ожесточённой обороне. Обе воюющие стороны, осознавая значимость боёв, старались удержать захваченные рубежи и потому укрепляли надёжность своих позиций минными постановками. Шофер Ишуков рассказал мне: «После войны захотел я однажды для семьи добыть свежей рыбы в озере, располагавшемся в зоне ожесточённых прошлых боёв. В те времена взрывчатки вокруг было много и всякой. Решил я рыбу глушануть. Сделал взрываемое устройство и на плоту выехал от берега на глубину. Устройство моё успешно взорвалось, но следом за ним вокруг плота начали происходить новые взрывы - один за другим. И так раз 10 или 15. Наконец стихло. Я к берегу и бегом домой. Даже рыбу не стал собирать: а вдруг опять всё начнёт взрываться. Потом мне объяснили, что во время войны мины ставились и на лёд. Летом лёд растаял и мины опустились на дно. И ждали там момента, когда их потревожат. Сколько и где их было наставлено и осталось - проверить невозможно, тем более найти и обезвредить».