2008_ N 29 (577)
Шрифт:
— Главные задачи социалистического государства: повышение материального и культурного уровня жизни трудящихся, обеспечение безопасности страны…
Горбачеву можно предъявить претензии за неисполнение им этого Дела — за снижение материального уровня граждан СССР и ухудшение их безопасности. А Ельцину, Путину и депутатам Госдумы такие претензии не предъявить, поскольку в Конституции России госаппарату никакой нужной народу задачи не ставится. Вот ее преамбула:
— Мы, народ Российской Федерации, утверждая права и свободы человека, гражданский мир и согласие, чтя память предков, возрождая суверенную государственность России, принимаем КОНСТИТУЦИЮ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ…
Ну и где здесь Дело государства, где то, зачем мы его создали? В память предков? Они в гробах вертятся от такого идиотизма. Ведь этому государству не только не ставится в задачу благополучие народа, но даже безопасность не обещается!»
Этот деловой пласт Мухин вспахивает широко и глубоко, с массой практических примеров — в том числе из своей прежней службы заводского управленца. В итоге пробирается к корням того, что привело нас от не вполне умелого строительства нашей страны к ее умелой нынешней раскрадке. И тем ломает стереотип формальных патриотов: дескать, до 91-го было незнамо как хорошо, а потом пришли жидомасоны и одним пальцем сковырнули все хорошее. Ибо одними проклятиями в адрес злых микробов болезнь не вылечить — а надо знать, с какого перекоса или перепоя организм стал жертвой этих тварей.
Книга и обращена к тем руководителям и руководимым, которые желали бы другой судьбы для разучившейся труду страны, но не представляют, как одолеть постигшую ее напасть. А без такого представления бесполезно бунтовать на площадях или до онеменья пальцев сжимать в кармане кукиш против злой власти и начальства.
Мухин исследует саму природу власти, чем она держится и вообще, и в нашей трудно поддающей уму стране: «Способность к власти — это ум и воля. Нет их у носителя власти, значит, у него нет и власти при всех его возможностях. При этом сама власть никуда не девается, просто ей пользуются другие, сидящие в тени… Горбачев имел самую властную должность в государстве, но столь низкие умственно-волевые качества, что ему просто никто не захотел подчиняться, и власти у него не стало. А Сталин до 1941 года не имел никакой госдолжности, в партии был одним из пяти секретарей, но масса людей хотела подчиняться именно ему. Посему он имел сверхобычную власть вождя, не имея никаких формальных возможностей для ее установления… В 1917 году большевики и левые эсеры, имевшие ничтожные партии, стали отдавать приказы. От самой этой деятельности реальной власти у них не появилось. Власть у них возникла тогда, когда большинство сочло полезным подчиниться именно большевикам… Вот из-за этого непонимания природы власти и возникло представление о бюрократах как о неких начальниках, сидящих в бюро и конторах и выдумывающих противные народу приказы…»
Логика рассуждений о причинах нашей расплодившейся безмерно бюрократии приводит автора к такому неожиданному выводу: «Самая большая армия бюрократов у нас — рабочие и крестьяне! Это действительно так, и это не парадокс и не игра слов…» Этот неприятный для опочившего на своих терниях народа вывод объясняется таким путем: «Бюрократизм зиждется на желании подчиненных быть бюрократами; получать деньги как настоящий специалист, но Дела не знать; получать как добросовестный работник, но Дела не делать».
Мухин подробно рассматривает сталинский, японский, английский, американский способы борьбы с бюрократией — неизбежным, но весьма опасным для любого трудового общества наростом на его теле. Раскрывает, чем именно силен и страшен этот дьявол, перед которым наш народ дрожал и по сей день дрожит куда сильней, чем перед вражескими танками. Поскольку это дьявольское раздвоение сути власти — «жалует царь, но не жалует псарь» — парализует мозг и волю и не знаешь, на кого катить: на царя или псаря?
«Для парламентских стран традиционно, что ни избранный глава государства, ни назначенные им министры страной не руководят. Тогда кто ей руководит? Аппарат, чиновники, которые не избираются, а работают в своих ведомствах достаточно давно. Аппарат гораздо опытнее назначенного к нему калифа на час, он может вынудить подписать все, что ему нужно, путем предоставления информации для нужного решения. Положим, нужно назначить директора школы, и есть умный, мужественный, изредка выпивающий в женских компаниях кандидат. Если аппарат хочет его, то сообщит, что это умный и решительный педагог, способный устанавливать с людьми неформальные отношения. Если аппарат против, то сообщит, что это много мнящий о себе алкоголик с нездоровой тягой к девочкам. И президент примет решение, которое нужно аппарату…»
И дальше автор подбирается к самому животрепещущему вопросу: «Все, кто нахапал денег в России, — воры, но ведь не каждый вор допущен к определению ее политики. Нам надо попробовать оценить, кто именно из наших воров управляет Россией. Вы скажете, что американцы ставят стратегические задачи, а Ельцин и Путин их исполняют. По конечному результату это правильно, но США для воров и так являются родиной, куда они сбегут к наворованным деньгам, когда в России станет невмоготу. Те, кто правит Россией, разрушают ее сознательно, чтобы Россия ничего не могла сделать их будущей родине — Западу. Слишком многое говорит о том, что Россия находится под единым управлением и цель его — ограбление страны. Запад этому рад, но Россией управляет все же не он. Просто до определенного момента цели Запада и воров России совпадали. Но кто они?
Тут возникает вопрос — зачем партаппарат разрушил СССР, ведь ему жилось в нем лучше всех! Нет, ему как раз жилось хуже всех. Никто не имел возможности украсть так много и безнаказанно как партаппаратчик, а что толку? У них была проблема Остапа Бендера — миллион у него был, а показать он его не мог — социализм мешал. Им нужен был именно капитализм, чтобы иметь возможность тратить украденное — иметь машины, поместья, проституток и т. п. Они же были как евнухи в гареме — все доступно, а сделать ничего не можешь… Так что власть у кого была в СССР, у того и осталась. Мы тогда не видели людей, которые готовили решения правительству, и сегодня их не видим. Истинные руководители России не известны ни нам, ни Западу. Они свободны и поэтому способны на все, в том числе и на поворот России в любую сторону. Захотят, и завтра Зюганов будет у власти. Пресса поднимет вой, что выборы сфальсифицированы, проститутки Верховного суда примут решение, будут назначены новые выборы, в которых победит Зюганов… Но пока партийную мафию устраивает то, что есть».
Тому, что Россией сейчас правит стая внутренних воров — а как гласит пословица, «от домашнего вора не сбережешься», — Мухин приводит столько убедительных примеров, что отвертеться невозможно. Разве в очередной раз отдать писателя под суд «за разжигание» против указанных воров. Ибо судить за мысли как за сущий экстремизм у нас все больше входит в правовой обычай. Тем паче Мухин впрямь выносит, как сор из избы, на всеобщий обзор и развенчание тот магический секрет, что заставляет людей дрожать, как кроликов, под взглядом властного удава. Помните сцену из «Бриллиантовой руки»: Миронов с восхищенным трепетом идет за мальчиком, который чудом идет по воде аки по суху. А поняв, в чем дело, пинает мальца ногой — и уже спокойно идет дальше.
Только поняв суть действующей против своего народа власти, можно дать ей вразумительного для нее пинка. Можно и вообще ее смести — как это совершила безоружная толпа в 91-м, попершая против могучих танков без испуга, на одном моральном перевесе. Но так как она перла не только без испуга, но и без головы, без понимания, за что боролась, — ее затем живо загнали в тот же зад.
Мухин в своей объемной книге предлагает и тот позитив, за который следует бороться. Это проект своего рода «идеального государства» делократов, где все пляшет исключительно от Дела, вышибающего саму почву из-под приверженных безделью бюрократов и воров. Последнее, конечно, может сойти за утопию, но без таких утопий, напрягающих мозги для выхода из нынешнего, уже не утопического тупика, тупик непреодолим. И остается только жалко жаловаться, что «умом Россию не понять».