2012 Хроники смутного времени
Шрифт:
— Найти детдом, конечно, будет просто. Непросто будет забрать. Я вот не понимаю, кто, кроме роты спецназа, может сейчас пройти по Каширскому шоссе,— начал заводиться я, но Игорь требовательно поднял руку и, дождавшись, когда я заткнусь, негромко, но твердо сказал:
— Мы должны доставить груз в Элисту. Сделаем работу, получим деньги, можешь пройти обратно по всему маршруту и сеять там доброе, разумное, вечное… Пока не прострелят оба твоих деревянных плеча и башку твою дубовую заодно.
Я ухмыльнулся ему прямо в лицо:
— Да
Палыч сдвинул брови, выпятил челюсть и рыкнул басом:
— Не знаешь!
Это было так неубедительно, что я сразу успокоился и пошел помогать Васильеву поливать детишек.
Глава семнадцатая
Мы въехали в Каширу около трех часов дня. На КПП нас встречали уже не гаишники, а мрачного вида мужики с красными повязками на рукавах. Только один держал в руках автомат, остальные были вооружены хорошо знакомыми мне пневматическими винтовками МР-512.
Это было так странно и неожиданно, что я заулыба\-ся, когда один из охранников, грозно наставив на нас свою игрушку, потребовал от Васильева отчета — куда и зачем мы направляемся.
Валера показал мужику свое удостоверение, и тогда тот позвал коллег. Рассматривать красную книжицу собралось человек пять, и все, судя по лицам, остались недовольны. Впрочем, вовсе не качеством документа.
— Где ж вы все прятались, суки милицейские, когда у нас в Кашире беспредел творился? Капитан, бля, уголовного розыска. Чмо ты, а не капитан!—бросил упрек Васильеву первый мужик и презрительно махнул своей винтовкой в направлении города: — Ну давай, проезжай, коли не стыдно. Посмотришь заодно, как это в жизни бывает…
Васильев побледнел, но сдержался, молча убрал в карман удостоверение и нажал на газ.
Мы проехали метров десять и встали — посмотреть, как пропустят автобус. Заметив, что в автобусе галдят
дети, мужики не стали смотреть документы у Палыча, а сразу махнули ему рукой и расступились.
Автобус встал прямо за нами, и я вышел из «форда», не став набрасывать куртку. Мужики смотрели на меня не слишком одобрительно, причем особенно им не понравилось мое забинтованное плечо.
— Отцы, где у вас тут власть располагается? — Я сделал строгое официальное лицо.
Мой вопрос вызвал сначала ступор, а потом дружный взрыв смеха у всей компании.
— Чудак человек,— наконец соизволил прокомментировать один из них.— Власть, она теперь в Москве. Там и ищи…
— А вы кто?
— Мы? Мы — народ! А вот ты что за птица?
Я понял, что с этим народом нужно разговаривать по возможности конкретно, избегая упоминания откровенных абстракций вроде власти или правительства.
Я показал на автобус:
— Мы вчера отбили у мародеров вот этот автобус.Там дети. Тридцать пять человек. Мы не можем взять их с собой. У нас другое, важное задание. Что вы посоветуете ?
Один из мужиков звучно икнул, и я понял, что он пьян. Потом я присмотрелся и увидел, что пьяны они все. Тот, что держал в руках автомат, бессмысленно передернул затвор, и я увидел, что это грозное оружие — всего лишь пневматический макет автомата Калашникова.
Банда пьяных клоунов с детскими игрушками. Тьфу!
Я разочарованно развернулся и пошел к «форду».
— Стой, парень!— крикнули мне в спину, и я обернулся на ходу.
Кричал как раз «автоматчик». Он сделал по направлению ко мне пару нетвердых шагов, а потом показал на проспект за моей спиной:
— Короче, поедешь прямо, потом направо, потом прямо до конца. Так попадешь на площадь. Там с одной
стороны — администрация. Но она сгорела на прошлой неделе. А вот с другой стороны — заводоуправление и здание треста. Туда к трем часам мэр должен явиться, со своими прихвостнями. Вот там ты с ним и побеседуешь…
— Уже полчетвертого,— сказал кто-то.
— Да там же надолго, весь город соберется попиз-деть,— успокоил сосед.
Я благодарно кивнул нетрезвым дружинникам и вернулся в микроавтобус.
— Ну? — раздраженным тоном спросил Валера, и я понял, что ему не терпится отсюда уехать.
Я объяснил, куда мы едем, и Валера сразу разогнал машину по пустой улице километров до шестидесяти. Больше не получилось — мешков и колес на асфальте уже не было, но хватало другого мусора: сломанных детских колясок, картонных коробок, набитых каким-то чудным тряпьем, тележек из универсальных магазинов, фрагментов мебели, иногда довольно приличной, попалась даже целая баррикада из искусственных елок.
Зато автомашин на улицах не было вовсе — они встречались там только в виде сожженных корпусов. Этого добра было немало, но, по счастью, жгли только припаркованные машины, так что нашему продвижению это местное развлечение не мешало.
Не было видно и людей на улицах, хотя дома выглядели жилыми — во многих окнах происходило едва заметное движение, когда мы проезжали рядом.
Зато метров за сто до площади мы наконец увидели людей — и сколько людей! Тысячи или даже десятки тысяч горожан толпились на площади, завороженно слушая размеренную речь невысокого крепыша в поразительном для нынешней ситуации белом костюме и таких же белоснежных теннисных туфлях.
Щеголеватый гражданин стоял прямо на капоте «хаммера», вставшего посреди площади. На крыше
модного вездехода стояли еще двое мужчин, в камуфляже и с автоматами Калашникова наизготовку. Доморощенные секьюрити картинно жевали резинку, изо всех сил подражая своим голливудским прототипам — тревожно озирались по сторонам и яростно шевелили губами в «уоки-токи». Они так увлеклись этим выпендрежем перед многотысячной толпой, что их можно было бы снять даже без оружия, просто треснув бейсбольной битой по башке каждому, в порядке живой очереди — и сосед не заметил бы потери бойца.