2012: Вторая Великая Отечественная. Дилогия
Шрифт:
— Пошли, Серега, — наш путь лежит в магазин.
Угу, в магазин, щ-щаз. Знаю я вас — вам до своего кабинета на Захарьевской дойти ближе, чем до магазина, да и выбор у вас там — если и не больше, то в плане качества — точно лучше. В свое время, лет десять назад, был смешной эпизод — в районном УВД после какого-то праздника начальник вызвал в коридор начальников БЭП и УР — для выяснения вопроса, кто метнул… э-э-э… кого стошнило перед доской почета? Начальник УР утверждал, что это были бэхаэсэсники, однако начальник ОБЭП нашел доказательство, которое камня на камне не оставило на этой версии. Потрогав то, что находилось на полу, носком модного лакированного ботинка, он извлек из вязкой массы неприятного цвета и еще более неприятного запаха кусок вареной колбасы и четко и раздельно, как будто произнося определение аксиомы из геометрии, заявил: МОИ. ТАКОЕ. НЕ. ЕДЯТ. Что и говорить — доказательство было признано убедительным.
Михалыч вместе со своим спутником вернулись минут через двадцать —
— Ну что, готовитесь? Это правильно. Только вот что, мужики, у вас полчасика еще есть — и край. Машина уже под парами, самолет в «Пулково» — тоже. Ваша группа летит в Минск.
Хм-м… Оказывается, мы не единственные? О как… Ну — по крайней, что ли? Володя, закусывай, закусывай. Еще по одной? Ну да. В самолете уже наливать не будут. А кто-нибудь в курсе, зачем мы вообще туда летим? Закусывай, Володя, закусывай. Немцы? Фашики? Ну, блин, вы приколисты. Ты, Вова, закусывай, не отвлекайся — Володю что-то уже слегка повело, и я начал опасаться за его м-м-м… самочувствие. Интересно, а на борту будут стюардессы? Красивые? Кстати, о стюардессах — Володя, закусывай.
Через полчаса мы уже на двух микроавтобусах — барахла у нас значительно прибавилось — доехали до Невского, свернули на Лиговку, выскочили на Московский проспект и, мигая мигалками и сиреня сиренами, понеслись в сторону аэропорта.
А перед этим я позвонил жене.
Посадка в самолет прошла быстро — ибо всем было не до формальностей. Конечно, сотрудники службы авиационной безопасности аэропорта посматривали на нас косо — и я мог их понять. Еще бы! Опера тащили на себе все, что может им (и нам с Андрюхой) пригодиться в ближайшем будущем — от противогазов и баллончиков со слезоточивым газом до автоматов и пары «одноразовых» гранатометов. Вот за что я люблю «Боинги-737» — так это за их объемистые места для ручной клади, летели бы в нашей «тушке» — все имущество, нажитое операми непосильным трудом, оказалось бы на коленях — в том числе и у нас. Кроме нашей команды, в самолет загрузились бойцы «Града» и «Тайфуна» — всего где-то 40 человек. Спецназовцы «обнюхались» и заняли салон эконом-класса — видимо, лишать бизнес-класса компанию, в которой самый младший по званию носил майорские звезды, они посчитали неэтичным. До конца полета мы их так больше и не увидели. Стюардесса, традиционно заявив о том, что командир корабля пилот 1-го класса Бурбурбурбульский — фамилию, как всегда, разобрать было трудно — и экипаж в ее лице приветствуют нас, провела мастер-класс по пользованию надувными жилетами (и где там у нас по пути море, интересно?) и надувными трапами, после чего пожелала приятного полета и удалилась. Вопреки обычаю не курить в салоне она не предлагала — видимо, резонно решив, что требовать такого подвига от людей, которых везут в сторону заведомых неприятностей, не стоит. Табло «не курить» также не загорелось, поэтому, когда самолет оторвался от бетонной дорожки взлетной полосы, а мы налили по первой за взлет (Вовка, черт, — пьяный-пьяный, а подрезать со стола наши бутылочки беленькой не забыл), маханули ее, последовало предложение закусить курятиной, что мы с удовольствием и сделали. Я затянулся своим любимым «Честером», Вовка, по соседству, — «Парламентом», а занявший козырное место у иллюминатора некурящий Андрюха — и тем, и другим сразу, естественно, в пассивной (хе-хе) форме. Как ни странно, мое предположение о том, что кормить, а тем более — поить на борту нас не будут, категорическим образом не подтвердилось. Судя по всему, начало гм-м… событий никак не повлияло на работу Пулковской фабрики по приготовлению авиапайков — или как там это заведение называется. Короче говоря, вторую, третью и следующие мы закусывали уже настоящей курятиной и нахваливали прекрасную, милую и волшебную стюардессу, которая отвечала на все наши комплименты дежурной улыбкой до ушей. Сидевший за моей спиной Михалыч внезапно потрепал меня по плечу и сказал:
— Смотри-ка, а она вся в белом, да еще и длинном…
— Ну и? Тебя ее «календарь» интересует, что ли?
— Да не… Я про «длинный, белый»…
Мы с Андрюхой, который (поняв, что в окошке высматривать особо нечего — все то, что внизу, видено неоднократно и с разных курсов) прислушивался к нам, в голос захохотали, к нашему ржанию присоединилось ржание Михалыча, остальные, слегка недоумевая, смотрели на нас.
— Чего ржете, кони? — спросил нас убоповец Игорь.
— Тут это… короче, случай был… сейчас расскажу, — такого прикола Михалыч, естественно, забыть не мог.
Дело было так: когда Михалыч еще работал на земле, а следствие в прокуратуре, не говоря уже о надзорах, было преимущественно
— Марина Витальевна… Тут вот какое дело… Труп без внешних объявился — а у ребят сегодня все-таки праздник… Вы бы не могли сами съездить, отписать? Машину начальник РУВД дает.
Отказать шефу Марина не смогла — ее бы неправильно поняли. Поэтому она, кинув сожалеющий взгляд в сторону так и не освоенного «комиссарского тела» опера, собралась, взяла дежурную папочку (на самом деле, конечно, папищу — уж больно много там всякого всего) — и отбыла к тому телу, которое «без внешних». Итогом этого выезда стал протокол осмотра трупа, в котором была фраза о том, что он, в смысле труп, одет в «длинный белый член». Видимо, сочетание «длинный и белый» с плащом, в который по факту был одет труп в момент преждевременной кончины на почве неумеренного употребления фальсифицированной алкогольной продукции, в процессе написания в голове Марины никак не ассоциировалось. Что делать — прокурорские барышни, а тем более следователи, очень часто являются большими неудачницами в плане личной жизни. Само собой, что над этим протоколом в дальнейшем угорали все, кто о нем слышал.
Когда ребята услышали эту историю, с ними приключилась настоящая истерика — а очередной приход стюардессы, сообщившей, что наш самолет готовится совершить посадку в аэропорту столицы Республики Беларусь города-героя Минска, был встречен еще более усилившимся хохотом. Недоуменно посмотрев на нас, девушка в белом предложила нам пристегнуть привязные ремни и, покачивая соблазнительными бедрами, удалилась.
— Длинный… белый… ха-ха-ха… — никак не могли успокоиться мужики.
Проглотив на ход ноги по бутылочке «минералки», мы, собрав свою «ручную кладь», выбрались по трапу на взлетную полосу. Полоса выглядела любопытно: на краю площадки, видимо, после работы бульдозера, высилась куча хлама, в которой без труда можно было узнать то, что еще совсем недавно было винтовыми самолетами. Присмотревшись, мы увидели на некоторых обломках фашистские кресты и свастики. Только тут до нас окончательно дошло, что все, услышанное нами про немцев-фашистов, — действительно не шутка. Приголубили стервятников, похоже, «Шилки», которые в количестве четырех штук стояли на территории летного поля, хотя возможно, это сделал «Бук» — одна из установок виднелась рядом с лесопосадкой. Да… А дела-то тут — серьезные.
— Следственно-оперативная группа из Питера? — спросили нас подошедшие военные в количестве двух человек. Один из них, постарше, был одет в форму войск РБ — собственно говоря, обычную форму, но с красно-зеленым флажком белорусской эмблемы, второй носил эмблему в виде антенны локатора и двух пересекающихся молний. О! Кажется, я знаю, куда нас сейчас понесет.
— Есть такое дело, — ответил штатский по своей натуре Андрюха, впрочем, в свое время отслуживший срочную еще в ГСВГ.
— Товарищи офицеры, ситуация следующая: фашистам удалось вклиниться на территорию Белоруссии. На территории Брестской области их остановили совсем недалеко от Барановичей — а там, как вы, наверное, знаете, находится очень важный объект, — продолжил подполковник из РТВ ВВС РФ. — Но это — полбеды. Вторые полбеды заключаются в том, что в районе станции замечены группы людей в советской военной форме довоенного образца. Когда одна из таких групп столкнулась с сотрудниками белорусского МВД, то по-русски приказала милиционерам предъявить документы, получив отказ — немедленно открыла огонь на поражение. Выжил только один из милиционеров — и он утверждает, что один из стрелявших по ним разговаривал на немецком языке — точнее, не разговаривал, а кричал, — выживший милиционер открыл ответный огонь. Добивать его они не стали — ушли. Мы полагаем, что в районе нашего объекта действуют группы из полка «Бранденбург», а ловить их, по сути, некому — вся белорусская милиция, все сотрудники КГБ сейчас держат фронт. Кроме того, не исключаются попытки с их стороны осуществить внедрение с долговременными целями (эртэвэшник, говоришь? Ну-ну… Знаем мы таких эртэвэшников). Поэтому задача ликвидации диверсантов возлагается на вас — и приданных вам в помощь белорусских партизан, в смысле резервистов, в количестве взвода, под командованием товарища Кулькина, — подполковник указал в сторону белорусского военного — тот молча нам кивнул.