2012. Точка возврата
Шрифт:
Яркий летний полдень… Велосипеды, сваленные на песке… Три улыбающихся человека смотрят в камеру. Егор, Лиля и Антон. Вместе. Счастливая семья.
Лиля замерла, разглядывая детали снимка. Она заметно разволновалась: на лбу блеснули капельки пота, рука предательски потянулась вверх, чтобы поправить воротник блузки. Женщина вовремя спохватилась и резко уперлась ладонью в столешницу.
— Но…но я такого эпизода не помню, — часто дыша, с трудом выдавила из себя Лиля. — Да, справа… справа несомненно я.
— А слева — я, — пододвинулся ближе Егор, чтобы смотреть на снимок под тем же углом, что и собеседница. — И я тебя обнимаю.
— Но в центре разве Антон?, — засомневалась Лиля. — Конечно, очень похож на Антошку, но это чужой мальчик.
— Нет, это наш с тобой ребенок, — мягко, но настойчиво повторил Лукошкин, — только в другой, предыдущей жизни.
Лиля как-то неуклюже водила пальцем по фотографии и вдруг… напряглась. Что-то ее насторожило, зацепила какая-то деталь. Женщина указала в нижний, с белой наискосок вмятиной, угол снимка:
— Вот! Видишь?!, — едва не закричала Лиля.
— Что вижу?, — Егор повернул картинку к себе.
— Дата!, — торжествующе произнесла Лиля. — Не правильная!
— Что не так с датой?, — не понимая, насупился Лукошкин.
— Две тысячи третий год!— буквально по буквам, выделяя каждое слово, произнесла Лиля.
— Да, две тысячи третий, — пожал плечами Егор. — И что тут странного?
— Но сейчас, — ехидно заметила Лиля, — две тысячи второй! Того, что изображено на снимке, еще не случилось.
— В этой жизни да, пока не произошло, — стал объяснять Лукошкин, — но в предыдущей — было.
— Наберись смелости и признайся, что просто сляпал на компьютере коллаж, — усмехнулась Лиля и оттолкнула фотографию. Легкий прямоугольник, ощутив себя бумажным журавликом, свободно спикировал под стол. — Делал впопыхах, небрежно, даже на дату не обратил внимание.
— Никакие коллажи я не лепил, — процедил сквозь зубы Егор и, опустился на колени, чтобы подобрать дорогую для него фотографию — единственную ниточку, связывающую с прошлой жизнью.
Лиля обвинила его во лжи? Но ведь он не врал!
— Ты — смешон!, — крикнула Лиля и закинула на плечо сумку. Ей давно пора уйти отсюда. — Клоун!
— Лиля!, — неожиданно раздался рядом голос Вадима. — Зашел в издательство, но мне сказали, что ты еще не вернулась с обеда. Что стряслось?
Егор спрятал непослушную фотографию в карман и разогнулся.
— Лукошкин!, — воскликнул Вадим. — Как тебя сюда занесло?
— Егор, твой друг, — с презрением Лиля ткнула Вадима в грудь, — утверждает, что мы с ним женаты.
— Были женаты, — откликнулся Лукошкин, отряхивая испачкавшиеся джинсы.
— Хорошо, были, — зло сверкнула глазами Лиля. — Хотя, данное уточнение не слишком меняет смысл его безумной лжи.
Вадим вопросительно посмотрел на Егора.
— Поступим так, — Лиля подвела итог неприятному разговору, — я ухожу, а вы разбирайтесь сами.
И, развернувшись к мужчинам спиной, твердым шагом направилась к двери.
Егор упал на стул и прижал ладони к глазам. Еще в детстве он изобрел собственный способ прятаться от неприятностей: исчезнуть в темноте. Если папа грозил ремнем за двойку по арифметике, а мама вот-вот должна была догадаться, кто разбил любимый фарфоровый чайник в красных кружочках, мальчик забирался в широкий трехстворчатый шифоньер и захлопывал дверцу. Искусственно созданная темнота отгораживала Егора от окружающего мира и сглаживала проблемы.
Но сейчас спасительная чернота не успокаивала. "Ты — смешон!" — звенел в голове голос Лили. "Клоун!" — грубо сколоченные слова с силой долбили по вискам. До боли. До слез. Пальцы намокли. Неужели он плачет?
Егор опустил руки: он уже давно не ребенок, и темнота утратила свою защитную способность.
Только сейчас Лукошкин обнаружил, что Нелюбин не ушел вслед за Лилей, а сидит напротив.
— Что между вами произошло?, — Вадим решил, что пора прервать затянувшееся молчание.
— Я хочу ее вернуть, — честно признался Егор.
— Вернуть? Ну, знаешь!, — Вадим возмущенно развел руками. — Бессмыслица какая-то. Разве Лиля была когда-нибудь твоей?
Лукошкин, глядя на озадаченного Вадима, задумался: озвучить еще раз историю про повторяющиеся 20 лет и сыворотку памяти? Ошарашить друга сообщением, что Нелюбин в другой жизни искренне любил Ирму и шиковал на деньги ее богатенького папочки? Вадим расхохочется в лицо и, сочтя Егора в лучшем случае чудаком, постарается в дальнейшем поменьше общаться со съехавшим с катушек однокурсником.
— Видимо, потеряв точку опоры после развода, ты долго копался в старых переживаниях и обнаружил забытый объект, — Вадим по-своему объяснил душевные терзания Егора. — Кстати, десять лет меня мучает одна загадка. Может, просветишь, наконец? Я же видел, какими влюбленными глазами ты смотрел тогда в клубе на Лилю. Протанцевал с ней всю ночь. Но провожать, выхватив у меня деньги, вызвался Волкову. Почему?
— Это трудно объяснить, — а что еще он мог ответить другу? Что размечтался о лучшем будущем, в итоге оказавшимся призрачным?
— По идее, — усмехнулся Вадим, — я обязан съездить тебе по физиономии, или, как в старину, вызвать на дуэль. Все-таки ты приставал к моей жене. Но, знаешь, не буду.
–
"А зря, — мысленно перебил друга Лукошкин. — Может быть, тогда мне стало бы легче? Может быть, именно этого я и заслуживаю?". — По сути, должен тебя еще и благодарить: не возьмись ты подвезти Ирму, я не отправился бы провожать Лилю. Не влюбился бы в нее, не женился бы на ней. И не было бы у меня сегодня такой замечательной семьи.