2017-1917: корни бесовщины и Николай II
Шрифт:
«Я с ужасом, ей-богу, с ужасом вижу, что о бомбах говорят больше полгода и ни одной не сделали!.. Идите к молодежи. Основывайте тотчас боевые дружины везде и повсюду и у студентов, и у рабочих особенно и т.д. Пусть тотчас же вооружаются они сами, кто как может, кто револьвером, кто ножом, кто тряпкой с керосином для поджога и т.д. …Не требуйте никаких формальностей, наплюйте, Христа ради, на все схемы, пошлите вы, Бога ради, все “функции, права и привилегии” ко всем чертям… Отряды должны тотчас же начать военное обучение на немедленных операциях, тотчас же. Одни сейчас же предпримут убийство шпика, взрыв полицейского участка, другие – нападение на банк
(Сочинения Ленина. Изд. 1929 г. Том 8, стр. 326.).
В октябре 1896 Ленин писал:
«Когда я вижу социал-демократов, горделиво и самодовольно заявляющих: мы не анархисты, не воры, не грабители, мы выше этого, мы отвергаем партизанскую войну, тогда я спрашиваю себя: понимают ли эти люди, что они говорят? …Когда я вижу у теоретика или публициста горделивое самодовольное и нарцисско-восхищенное повторение заученных в ранней молодости фраз об анархизме, бланкизме, терроризме, тогда мне становится обидно за унижение самой революционной в мире доктрины».
(Сочинения Ленина. 2-ое издание. Том 10, стр. 86.).
http://hronos.km.ru/libris/lib_sh/shub08.html
Любимой темой агитации в тесном товарищеском кругу была для Ленина – рассказывает Войтинский, – борьба с предрассудками, остатками “либеральных благоглупостей”, которые он подозревал у новичков. …Это была неуклонная, чрезвычайно ловкая, талантливая проповедь революционного нигилизма», – пишет Войтинский. «Это смешно! – говорил Ленин. – Если на эту точку зрения становиться, то мы должны все бежать в полицию и заявить: мы, мол, такие-то, арестуйте нас, дайте нам пострадать за народное дело!.. Революция дело тяжелое. В беленьких перчатках, чистенькими ручками ее не сделаешь… Партия не пансион для благородных девиц. Нельзя к оценке партийных работников подходить с узенькой меркой мещанской морали. Иной мерзавец может быть для нас именно тем полезен, что он мерзавец».
Когда при Ленине подымался разговор о том, что такой-то большевик ведет себя недопустимым образом, – рассказывает Войтинский, – он иронически замечал: «У нас хозяйство большое, а в большом хозяйстве всякая дрянь пригодится».
Проф. историк Николай Рожков, бывший в те годы одним из лидеров большевистской фракции, рассказывал, что однажды он обратил внимание Ленина на подвиги московского большевика Виктора (Таратуты), которого характеризовал, как прожженного негодяя. Ленин ему ответил со смехом: «Тем-то он и хорош, что ни перед чем не остановится. Вот вы, скажите прямо, могли бы за деньги пойти на содержание к богатой купчихе? Нет? И я не пошел бы, не мог бы себя пересилить, а Виктор пошел. Это человек незаменимый».
«Ленин, – пишет Войтинский, – был снисходителен не только к таким “слабостям”, как пьянство, разврат, но и к уголовщине. Не только в “идейных” экспроприаторах, но и в обыкновенных уголовных преступниках он видел революционный элемент»
(Вл. Войтинский, Годы побед и поражений. Часть вторая. Берлин 1924 г., стр. 102-103.).
Другой бывший видный большевистский деятель, Станислав Вольский (А. В. Соколов) в 1907 г. делегат от Москвы на Лондонском съезде РСДРП, выразил Ленину свое недоумение по поводу того, что Ленин предложил в будущий ЦК партии кандидатуру некоего X. (Виктора), который по словам Вольского, имел очень плохую репутацию. Ленин ему ответил: «Очень просто! Центральный Комитет для того, чтобы быть работоспособным, должен состоять из талантливых журналистов, способных организаторов и нескольких интеллигентных негодяев. Я рекомендовал т. X, как интеллигентного негодяя»
Volsky Stanislav. Dans le Royaume de la Famine et de la Haine. La Russie Bolcheviste. Paris, 1920, p. 26.).
Летом 1905 г. в своей брошюре «Две тактики» Ленин писал:
«Удастся решительная победа революции, тогда мы разделаемся с царизмом по-якобински, или, если хотите, “по-плебейски”… Якобинцы современной социал-демократии – большевики хотят, чтобы народ, т.е. пролетариат и крестьянство, разделался с монархией и аристократией “по-плебейски”, беспощадно уничтожая врагов свободы, подавляя силой их сопротивление, не делая никаких уступок проклятому наследию крепостничества, азиатчины, надругательству над человеком»
(Сочинения Ленина. Второе издание. Том. 8, стр. 64. ).
А в декабре 1911 г. Ленин писал в газете «Социал-демократ»:
«Если в такой культурной стране, как Англия, не знавшей никогда ни монгольского ига, ни гнета бюрократии, ни разгула военщины, – если в такой стране понадобилось отрубить голову одному коронованному разбойнику, чтобы обучить королей быть “конституционными” монархами, то в России надо отрубить головы по меньшей мере сотне Романовых, чтобы отучить их преемников от организации черносотенных убийств и еврейских погромов»
(Сочинения Ленина. Издание 1929 г. Том 15, стр. 285.).
Что Ленин, согласно заветам Нечаева, в 1918 г. и осуществил, уничтожив самым зверским образом не только всех членов дома Романовых, но также множество лиц, их окружавших.
Невозможно себе представить, чтобы какой-либо другой выдающийся деятель русской социалистической или революционной партии, кроме Нечаева, мог сказать, что того или другого его политического противника «надо убить», как сказал Ленин о Струве, который, кстати сказать, был тогда одним из главных идеологов либерально-демократического движения в России
(К. Тахтарев. Ленин и социал-демократическое движение (по личным воспоминаниям). «Былое». (Ленинград) № 24, 1924 г., стр. 22.).
В своем «Катехизисе революционера» Нечаев писал:
«Революционер презирает общественное мнение. Он презирает и ненавидит во всех ее побуждениях и проявлениях нынешнюю общественную нравственность. Нравственно для него все, что способствует торжеству революции. Безнравственно и преступно все, что мешает ему».
А Ленин в речи, произнесенной 4 октября 1920 года в Москве, сказал:
«Всякую нравственность внеклассового понятия мы отрицаем. Мы говорим, что это обман. Мы говорим: нравственно то, что служит разрушению старого эксплуататорского общества».
«Морали в политике нет. Есть только целесообразность», поучал Ленин своих учеников.
Своими главными союзниками Ленин считал не сознательный пролетариат, а, подобно Нечаеву, людское отчаяние и озверение. Подстрекая к дерзанию членов своего ЦК, не веривших в успех восстания, он накануне Октября писал им: «За нами верная победа, ибо народ уже близок к отчаянию и “озверению”». (Подчеркнуто и кавычки в подлиннике).