2020: Психопатология обыденной жизни
Шрифт:
«В декабре 1976 года в парке развлечений «Пайк» в Лонг-Бич снимался эпизод телевизионного шоу «Человек за шесть миллионов долларов». У одного из павильонов для привлечения публики висел муляж повешенного. При подготовке декораций один из членов съёмочной группы передвинул виселицу, но повредил манекен, который, как он предполагал, был сделан из воска. По одним сведениям, у манекена оторвалась рука, по другим — палец. К ужасу телевизионщиков под верхним покровом оказались человеческие кости. Позднее судмедэксперт обнаружил во рту мумии монету 1924 года и билетик на выставку «Sonney Amusement» в «Музей преступлений» в Лос-Анджелесе. Также вскрытие показало следы предыдущего вскрытия, огнестрельное ранение в правой части грудной клетки. Анализ тканей пиджака показал, что он был изготовлен между 1905-м и 1930-м годами. Метод бальзамирования с использованием мышьяка вышел из употребления к 1920-м годам, что также сократило круг поисков. Всё это помогло в установлении происхождения тела, и после сопоставления с фотографиями Маккерди, находившимися в университете Оклахомы, полиция сделала вывод, что тело принадлежит Элмеру Маккерди, умершему ещё в 1911 году.»
Зачем
В детстве со мной один раз случился кататонический ступор. Мне было семь или восемь лет. Он был вызван свалившемся на меня стрессом от школьных занятий.
А в возрасте трёх лет у меня была черепно-мозговая травма. Я бежала поздним вечером по квартире вместе с отцом (он играл со мной, «бесился»). Внезапно мы забежали в комнату моего брата Андрея, который сидел в кресле, вытянув ноги. Я споткнулась о его ноги и врезалась лбом в тумбу с множественными резными украшениями, углами.
Ещё был один случай со мной, когда я тоже споткнулась и упала. Один – когда я споткнулась о собственные ноги, вставая с дивана, и упала зубом на стол (в результате осталась отметина на деревянном столе). Второй – когда я, пребывая на прогулке в детском саду, играла в догонялки. Я упала и получила в последствии шрам.
Шрам же на правой руке я получила, когда бежала, споткнулась и упала, прокатясь по асфальту (и тормозя рукой).
22:36. Создала свой аккаунт (и «файл воспоминаний») на одном интересном сайте. Возможно, это зря потраченное время. Я так ущербна.
На завтра много планов. Я так устала. Уже хочу спать.
2.03.20 г.
«Один их менеджеров по прокату недавно пожаловался мне на отсутствие сенсационных тем. Дословно он сказал так: «Они (публика) хотят мяса, и они хотят его сырым». Тот факт, что зрителю теперь подают настоящие деликатесы вместо «мяса», объясняется проницательностью, порядочностью и мудростью лицензированных кинопроизводителей и сдерживающим их влиянием Совета по цензуре».
«Они и мы понимаем, что трагедия и драма, история и мифология невозможны в книгах, на сцене или в кино без скрытых в них любви, ненависти, ревности и мести. Без этих побудительных мотивов Бальзак и Золя были бы скучными и неинтересными, Диккенс и Теккерей - неубедительными, Викториан Сарду и Клайд Фитч остались бы неизвестными, а кино бы так и не появилось».
«В самом начале существования кинематографа все, что двигалось, уже удовлетворяло зрителя. Затем интерес к железнодорожным поездам, морским волнам и военным парадам начал угасать, и именно введение основополагающих принципов жизни, воспроизведенных добросовестно и разумно, возродило общественный спрос на то, что теперь известно и названо подходищим понятием «немая драма». Добросовестный исследователь всей кинопродукции лицензированных производителей может только признать, что в сегодняшней «немой драме» есть много похвального, и мало из того, за что можно ее критиковать, и никто не может отрицать, что Совет по цензуре добросовестно выполняет свое дело. Тут необходимо отдать дань уважения их хорошей работе и активному содействию кинопроизводителей, благодаря чему из сотен кинолент, представленных для цензуры, так мало тех, что вызывают вопросы совета и ни одна не подвергается осуждаению. Иногда предлагаются небольшие изменения и поправки, которые часто усиливают эффект от самой истории. Несколько лет назад многие из кинопроизводителей уступили публике, требовавшей бесконечных сенсаций, и начали делать в изобилии картины с вооруженными ограблениями и стрельбой».
«Теперь все ненужные преступления устранены, и, если сюжет драмы требует преступления в качестве причины для последующего воздействия, совет сам предлагает добавить преступление. В нашей недавней картине «Жертвы судьбы» было необходимо убить человека в одном из салунов Запада. Сцену перед салуном изображали с полдюжины мексиканцев и ковбоев, бездельничающих снаружи. Внезапно мы видим, как они прячутся и разбегаются в разные стороны. Через открытую дверь вырывается кольцо дыма, человек пятясь выходит из салуна, украдкой оглядывается и убегает, а зеваки, возвращаясь один за другим, своими выразительными жестами и пантомимой рассказывают, что в мужчину стреляли. История показана со всеми ужасами, но удалена жестокая сцена перестрелки. В Чикаго, где нет хорошо отрегулированной и разумной цензуры, такой, какой мы наслаждаемся в Нью-Йорке, полицейское управление подвергает фильмы цензуре. Все «преступное» устраняется - «вырезается» полностью. О боже, они вырезали убийство Юлия Цезаря! Представьте себе пару мускулистых полицейских, идущих по сцене нью-йоркского театра и не слишком вежливо требующих от Э. Х. Созерна «вырезать часть убийства, убрать». И все же никто не обвиняет чикагскую полицию. Это на благо, говорю я. Они выполняют свои обязанности, как хорошие солдаты (или полиция). В этом не виновата полиция, которую все клеймят, не производители, которые делают фильмы, не публика, которая (вопреки сказанному ранее) требует трагедии; это вина нескольких узколобых фанатиков, которые не повзрослели вместе со старой доброй Америкой и новой доброй киноиндустрией. Когда в каждом городе есть совет по цензуре с соответствующими знаниями и широким кругозором, который может видеть чуть дальше своего носа, когда иконоборец, агитатор, узколобый парень молча устыдится после просмотра великолепной и серьезной исторической картины, какие лицензированные кинопроизводители ежедневно выпускают, чтобы отстаивать достоинство и честь величайшей, самой популярной и наиболее воспитательной формы развлечений в мире, тогда и только тогда появятся «кинофильм», «немая драма», «исторический фильм» займут свое заслуженное место».
Сегодня мне приснилось что-то приятное. Я лишь помню, что стояла на возвышении, меня обмазали глиной, и я выглядела, словно статуя. Были какие-то команды, в которых я перед этим участвовала (был какой-то важный конкурс), но мне пришлось в последний момент перед выступлением уйти, потому что я обмочилась (простите за подробности).
21:16. Думаю, у меня есть что-то общее с Мирандой Джулай.
Переделала много всего. Забрала из багетной мастерской вышивку. Она так хорошо получилась! Купила много всего (полезное дело для мамы). Постирала много вещей. Сняла материал для четырёх фильмов. Один из них смонтировала («Вечер учительницы»).
Смонтировала фильм «Один день из жизни пары ног» (пересъёмка фильма).
Скачала материал (распускающиеся цветы) для фильма о фее. Ранее скинула художнику фильм. Ему понравилось. Как всегда, в общем-то.
26 февраля 1802 года родился Виктор Гюго.
3.03.20 г.
Сделала видео про Жозефину Фридрихс. Очаровательная мадам.
21:14. Я очень долго, наверное, полтора часа, просидела у двери балкона. Я думала о своей жизни, о том, как я устала, и о том, что всем на меня, в сущности, плевать. Это факт, и я почти приняла его. «Почти» потому, что это нужно осознать и принять полностью, а это тяжело. Я никому не нужна. У меня есть игрушка в виде улыбающегося петушка. Вот только этому петушку я и нужна. Больше – никому. Единственным человеком, который держал меня на этом свете, была мама. Теперь – нет. Больше нет. Нет! Я весь день сегодня провела на ногах. Буквально. И вчера было тоже самое. Я сделала много всего. Но что взамен? Да, меня отблагодарили и поддержали некоторые люди. Точнее, трое людей. От матери я получила лишь истерики, крик и упрёки за то, что я не так, по её мнению, стираю бельё. Я больше часа сидела и обдумывала всё. Наконец, этот момент настал, и я сделала это. Я поняла. За всё время, что я находилась в своей комнате и никуда не выходила (за это время компьютер перешёл в спящий режим и перестал шуметь), никто не пришёл. При этом, как оказалось, родители общались между собой. За это время я могла бы вскрыть себе вены, истечь кровью, и никто об этом не узнал бы. Мама, возможно, зашла бы ко мне в комнату только утром, либо вечером, когда ложилась бы спать (и то вряд ли, ведь она разозлилась на меня). Я тоже хочу многое сказать. Но меня не слышат. Я всегда должна бегать где-то рядом. Я как бы есть и как бы меня нет. Как будто мне пять лет. Я мельтешу, что-то пытаюсь сказать. Но взрослые не видят и не хотят видеть меня. Они заняты своими проблемами. Так было всю мою жизнь, и так оно и будет. Никто не изменится. Только я изменилась. Я выросла. Мне девятнадцать лет. Я одинока; у меня нет ничего. Я не сирота, у которых к тому же нет и семьи. У меня есть семья. Только меня нет у семьи. Я для них – ничего. Мебель и не более. И никто не сможет мне помочь. Разве что, психотерапевт. Но это его работа. Не зря ведь я плачу ей 1700 рублей за сеанс. Теперь я ем дешёвый, приторный шоколад. Я такая жалкая. Смешно. Я сегодня смеюсь над собой. Просто жалкая маленькая тварь. Красивая шлюха. Шлюха, которая отдаётся даже не за деньги, а за рисунки. Продажная мразь. Тем хуже. Но лучше бы я была проституткой. Лучше бы спала с другими. Хотя бы какая-то потребность была бы удовлетворена. А так… Пустые разговоры. Ни-че-го. Какой смысл в моих планах? Для чего и/или для кого я живу? Для себя? Нет. Для других. Но другим не нужно то, что я делаю. Им нужно свершение их желаний, здоровье и как можно меньше проблем и стресса. В последнее время я много ем. Это всё из-за неудовлетворённости. Мне не с кем говорить. Я окружена людьми, но передо мной никого нет. Ни-ко-го. Мне так плохо. Так погано на душе, если она существует. Я впервые всерьёз задумалась о самоубийстве. Но если я скажу об этом кому-то, меня не поймут и обвинят в том, что я сама виновата в своих проблемах. Да, сама виновата. Да. Спасибо, только легче мне от осознания этого факта не стало. Я боюсь, очень боюсь умереть. Но и жизнь моя мне не нравится. Я думала, всё может наладиться, стать лучше. Теперь же я поняла: нужно оставить надежды. Хотя надежды, детская вера в лучшее будущее, спасали меня от «ухода». Зачем оставаться «здесь»? Никому не становится лучше. Даже мне. Хотя нет. Некоторым людям, которые по какой-то причине смотрят мои видео и читают мою писанину, нравится. Значит, есть смысл? Нет, «смысл» - слишком громкое слово. Есть стремление. А смысла нет и не будет. Если бы я не встала с пола, ко мне бы всё также никто бы не зашёл, а я бы потеряла время своей жизни. Лишнее подтверждение. Лучше бы я не родилась. Всем было бы только лучше.
Нужно лечиться, чтобы выздороветь, а не блуждать в мнимых обоснованиях. Я уже устала жить. Это постоянная борьба. Я не могу победить. Я скорее погибну.
23:43. Поговорила с матерью о том, что думаю (описано выше). В ответ получила бред, который не слышала уже давно. По её мнению, я получаю извращённое, эгоистическое удовольствие от своих мыслей. Судя по всему, в её глазах я самый счастливый в мире человек. Да, меня не понимает даже «самый родной в мире человек». Меня никто не понимает. Это не максимализм. Это правда. Я ещё не находила человека, который меня понял бы. Хотя, возможно, мой психотерапевт к таким людям всё же относится, так как она поговорила в своей жизни с очень многими больными людьми. Мне некому больше выговориться. Отец тоже начнёт нести чушь.