2048
Шрифт:
В ухе грохнул Бетховен. Басс вздрогнул и чуть не свалился с сикоморы. Страх пробежал мурашками по ногам. Надо же, никогда ведь не боялся высоты…
— Вперёд, братья, время пришло! — скомандовал он. — Рапортовать атоллу обо всех неожиданностях. В случае выхода из зоны уверенного приёма действовать по заданию. Стрелять только в крайнем случае. Подтвердите.
Но и без подтверждений было видно, как пятеро в белых фраках покорно выходят из своих укрытий и приближаются к туманному спруту, застывшему над кладбищем. Камилла и кривоносый спускались по аллее к главным воротам. Бородатый Зураб крался по
Ещё четверть часа напряжённого ожидания. Двое вошли в главные ворота. Третий — через боковую калитку. Ещё двое высадились на берег — один на пристань, другой на маленький пляж. Ничего не происходило.
А потом все стало происходить очень быстро.
Зураб остановился первым. Из тумана плыла навстречу фигура женщины в тёмном вечернем платье с глубоким декольте. Рубила осветил её фонарём — женщина не отбрасывала тени. Зураб отступил и что-то сказал, но радиоколпак не давал его словам долететь до других. Басс скомандовал полифемам подлететь как можно ближе и включить направленные микрофоны.
Стало слышно, как рубила, выставивший перед собой блестящий крест, материт покойников.
— Здравствуйте, незнакомец, — проговорила декольтированная, медленно подходя к нему и поигрывая бёдрами. — Меня зовут Элиза Гамильтон. Вам случилось остановиться у моего потаённого уголка, но вы не похожи ни на моих детей, ни на моих мужей… хотя последних я помню гораздо хуже, ха-ха! Правда, вы немного похожи на Генри. Его я помню хорошо, ведь именно из-за него я попала на кладбище. Суд оправдал его — но не я. Я-то помню, как его бесило моё увлечение мультиканальной теледильдоникой. А эти ежедневные скандалы с угрозами! Эти публичные обвинения в том, что я демонстрирую свои дигиталии всей Сети! Суду, видите ли, недостаточно подобных улик. Но кто же ещё, кроме Генри, мог внести изменения в настройки моего эробота? Знал, негодяй, что у меня больное сердце, и что эробот в таком режиме затрахает меня до смерти!
«Какого Бага он пятится? — недоумевал Басс, разворачивая полифемов и так, и эдак. — Объяснил же всем пятерым: каждая шкурка при приближении человека активирует голопроектор, вот и все! Облики не кусаются, их можно насквозь пройти, и идти себе дальше. Если с каждым покойником болтать, нам никакой ночи не хватит…»
Правда, во время своих первых вылазок он тоже изрядно попсиховал из-за таких сюрпризов. Вряд ли этот парень каждую ночь ходит на кладбище. К тому же, в отличие от рубилы, Басс видел женщину полупрозрачной, поскольку смотрел на неё через камеры полифемов. Зато он уже разглядел, откуда вылез призрак. За ближайшим кустом скрывалась конструкция, являвшая собой помесь качелей и дивана с навесом. На подвесном диване лежал аляповатый веер из огромных страусиных перьев. Якобы из перьев, с учётом показаний сканера. Искин класса «каф». Хотя и женская версия, все равно дешёвка.
— Ах, вы спешите, таинственный незнакомец! — Голограмма в декольте сделала шаг назад, пропуская испуганного рубилу. — Простите меня, заболталась! Если вы заблудились, я охотно предоставлю вам необходимую информацию об «Эдеме» и любых других «Садах Саймона». Если вы потеряли близкого человека, не огорчайтесь — в «Садах Саймона» вы всегда…
Речь неожиданно оборвалась. Фигура издала тонкий писк и бросилась на рубилу. В полёте женское лицо стало раздуваться, превращаясь в морду с огромными зубами. Зураб орал и бешенно крестил туман вокруг себя. Повалилось дерево, загорелись кусты.
И так же резко настала тишина. Рубилы с крестом словно не бывало. Вероятно, он лежал теперь на земле, скрытый туманом, растерзанный… голографическим обликом?!
Басс поискал глазами остальных — в ответ на мысленную команду полифемы взлетели повыше и развернулись. Девушка и кривоносый стояли на главной аллее и смотрели в ту сторону сада, где исчез Зураб. Ну конечно, до них донеслись вопли. Постояв, они медленно двинулись дальше.
Зато другие двое исчезли вовсе! Басс бросил полифемов к берегу, одновременно переводя камеры в режим поиска человека.
Поиск закончился быстро. Оба рубилы не прошли и полусотни шагов вглубь кладбища. Одно тёплое пятно — на пляже, другое на пристани. Оба мертвецки неподвижные, хотя…
Басс снова изменил настройку, и его летающие глаза-полифемы начали сканировать туман в более широкой полосе инфракрасного спектра, куда попадают следы любых теплокровных биоргов. Едва заметные шевелящиеся контуры вокруг тел рубил стали ярче, превратились в целый ручей. Или даже в один из ручьёв. Температура ручья оказалась на пару градусов выше человеческой. Басс зафиксировал её в качестве параметра поиска, поднял полифемов повыше и оглядел кладбище с высоты.
Туманный спрут, расползшийся по полуострову, словно бы обрёл кровеносную систему. Но ещё час назад сканирование не обнаружило на кладбище ничего живого!
Басс сосредоточил все внимание на двух оставшихся людях. В разговоре с Шоном он не употреблял слово «наживка», да и сам расценивал принудительную вербовку рубил как некую благородную акцию по перевоспитанию бандитов. Но сейчас оставшиеся двое выглядели точь-в-точь как наживка, да ещё и сорвавшаяся с крючка. Наживка, которая умрёт без всякой пользы.
Он видел, как бегущие в тумане ручьи разворачиваются к центральной аллее, по которой медленно идут девушка и кривоносый, и как кольцо неизвестной силы смыкается вокруг двух фигурок. Он знал, что они ничего этого не видят. Они смотрели вперёд, на вышедшего из очередной беседки покойника. Микрофоны уже не дотягивались так глубоко на территорию кладбища, но Басс знал, что голограмма сейчас предлагает помощь заблудившимся незнакомцам, а они крепко сжимают направленные на фантом акелы. Тут оно и накатывает — но не спереди, где голографическая фигура вдруг превратилась в зубастого монстра, а сзади и снизу, широким ручьём под ноги Камиллы. Девушка беспомощно взмахивает руками, и как сбитый полифем падает в туман.
Зато кривоносый держится целых три минуты, отчаянно крестит воздух с такой частотой, что вокруг него образуется ров. Но затем он почему-то бросается в сторону, уже не стреляя, а лишь уворачиваясь и словно бы стряхивая с себя что-то горячее…
И опять тишина. Не отсутствие звука — до Басса все звуки кладбища и так долетали едва-едва — а полная остановка нужного движения, тишина действий. Загадочные ручьи по-прежнему текли в тумане вокруг пяти человеческих тел. Но тела больше не шевелились. Они таяли.