2134: Элемент
Шрифт:
— Это ее?
— Да.
— Открывать можно? — спросил Никлас.
— Да, все уже проверили.
«А, ну да», — едва не выругался Никлас, подумав, что можно было не идти в машину, а просто спросить.
— Золотую брошь в виде декоративной иглы находили?
— Так точно. Но не золото, позолота. И там еще камешек, но стекло, не драгоценный.
— Тогда даже смотреть не надо, — кивнув «греющимся» сотрудникам, Никлас закрыл дверь и отошел от машины. Катрин, Горчаков и Разумовский подошли ближе, внимательно на него глядя.
—
Никлас только начинал учить немецкий, но слово запомнил.
— Так, — кивнула Катрин.
— В Е-Зоне есть немало регионов, где профессия проститутки распространена и весьма уважаема. И в этих регионах у девушек есть два пути — булавок и иголок. Булавки — путь благочестивых леди, а иголки выбирают проститутки, я уже не помню, как это все обосновывается. Кроме того, в двух городах — Берне, и Цюрихе, подобный красный шаперон это отличительная черта внешнего вида проституток, которую они часто украшают золотой брошью в виде иглы.
Никлас ощутимо почувствовал, как все трое смотрят на него с нескрываемым удивлением. Похоже, выражение: «Ребята, я в этом шарю», касательно проституток восприняли все без привязки к первому наставнику Никласа, а прибавили именно к его личной характеристике. Никлас, когда догадался об этом, хотел было отпустить саркастическое замечание, но сдержался.
— То есть, — между тем повернулся к Разумовскому Горчаков. — У нас есть бывшая п-проститутка из газеты «BILD», которая скорее всего и не Люси Шнайдер. Она п-прибыла сюда, четыре дня жила на базе отдыха, п-после чего п-поехала в лес, где свернула с дороги и кутаясь в красный капюшон вышла прямо на блуждающую хищную пару.
— Так точно, — кивнул Разумовский.
— П-прелестно. П-просто п-прелестно, — фыркнул Горчаков с очень странным выражением лица.
Кроме выражения, в его голосе послышалась и весьма странная интонация. Никлас присмотрелся к инспектору — все еще думая о реалистичности версии их прибытия сюда из-за состоявшегося поцелуя с Есенией. Несмотря на первичное впечатление ерундовости, он все больше приходил к выводу, что именно в этом и состоит истинная причина. А Горчаков, который получил задание просто привезти его сюда и изолировать на пару дней, изображая расследование «странного» случая, сейчас сам удивляется, что случай оказался действительно странный.
— Так, ладно, и кого же наша Люси могла здесь ждать?
Горчаков, во время задаваемого Разумовскому вопроса, чуть отвлекся и запнулся. Никлас посмотрел по направлению его взгляда и увидел, что рядом с накрытым сугробом телом жертвы сидит кот Василий. Единственный желтый глаз кота-искателя смотрел на Катрин, словно бы кот хотел ей что-то сказать.
Кота заметили и Горчаков, и Никлас, и Катрин. Все заметили, кроме Разумовского, который стоял к искателю спиной и сейчас рассуждал вслух.
— В Пейпии
— То есть ей могли назначить встречу здесь специально, чтобы в случае чего направить поиски за забор П-пейпии? А учитывая, что деревня элитарная, проверка каждого дома займет немало времени, так?
— Похоже, так.
— Что здесь еще рядом? Только одна деревня и база отдыха?
— На западном берегу баз отдыха несколько. На восточном — частная территория, поместье барона Волчанинова.
— Это у нас кто такой? — поинтересовался Горчаков.
— Московский чиновник, вышел на пенсию и приехал сюда восемь лет назад.
— Это же закрытое озеро, не для всех. Как какой-то, извините, барон, здесь частую территорию заимел? — удивился Горчаков.
— А это тоже считайте база отдыха, просто на нее приезжают без официальной регистрации.
— Кто приезжает?
— Куда приезжает? Ох, я это вслух сказал? Не обращайте внимания, какую-то ерунду ляпнул случайно, — весьма натурально удивился Разумовский.
Никлас только удивился, как умело можно сказать что-то, не говоря об этом прямо, взяв способ заметку. Горчаков между тем достал свой планшет, вбил имя в поисковую строку, посмотрел результат открывшегося досье.
— Владислав Незабудко, после получения титула за особые заслуги взял фамилию Волчанинов. До возведения в дворянское достоинство, с лета семь тысяч шестьсот двадцать третьего по лета семь тысяч шестьсот тридцать третье, работник российского посольства в Берне.
Разумовский, который стоял рядом, с трудом удержал бесстрастное выражение лица. Он, конечно, подозревал что гости не такие уж и простые, но уровень доступа к данным у Горчакова его заметно поразил.
— Работник посольства в Берне, где проститутки носят красные апшероны, — фыркнула Катрин. — Сколько нашей Люси лет?
— Сорок три.
— То есть ей было с двадцати трех до тридцати трех в тот период, когда Волчанинов работал в Берне.
— Он тогда еще не был Волчаниновым, — пожал плечами Горчаков. — Титул он получил сразу после того, как покинул Берн.
— А за что?
— Суд по официальной информации, почти «просто так». Значит, было за что, — задумчиво пожал плечами Горчаков.
— Поехали заедем к барону? — посмотрел на инспектора Никлас. Ему хотелось уже побыстрее решить все с этим непростым случаем и отправиться обратно в Петербург, где Есения пробудет еще три дня. Не то, чтобы он соскучился по ощущению тонкого стана в объятиях, горячему дыханию и мягким губам, но версию о вызове сюда из-за состоявшегося поцелуя хотелось проверить.
Ну, и соскучился конечно тоже.
— И что мы скажем барону? — задумчиво поинтересовалась Катрин.
— Просто поздороваемся, осмотримся. Спросим, не знал ли он Люси Шнайдер, — пожал плечами Горчаков.