22 июня – 9 мая. Великая Отечественная война
Шрифт:
Сдавшиеся красноармейцы идут в тыл к немцам. Лето 1941 г. Снимок сделан из кузова грузовика в немецкой колонне, идущей по дороге
Подбитые советские танки – легкий Т-26 и тяжелый КВ-1 3-й танковой дивизии, потерянные 5 июля 1941 г. в боях c немецкой 1-й танковой дивизией на дороге Псков-Остров
Мобилизация
Отправка на фронт советских солдат и командиров, июнь 1941 г.
Советские
На лето 1941 года пришлась и первая волна всеобщей воинской мобилизации. В Красную Армию призывались молодые люди 1918-1923 годов рождения, кроме работающих на военных заводах, трактористов и комбайнеров. Матери и жены плакали, провожая мужчин на войну. В деревнях вся тяжесть сельских забот теперь легла на женские плечи. Дмитрий Булгаков, житель Курской области, вспоминает: «На второй день после объявления войны, призывникам были вручены повестки с приказом явиться в сельсовет. Деревня плакала, провожая мужиков на войну. В сентябре объявили о том, что все мужчины, рождения с 1890 по 1923 годам были призваны и эвакуированы на юго-восток».Одновременно с призывом шла запись добровольцев, как мужчин, так и женщин, в истребительные отряды и народное ополчение. Вспоминает Наталья Пешкова: «Я только закончила десять классов, у нас был выпускной вечер на Красной площади, а на следующий день началась война. Ну, а поскольку я считала себя не хуже чем Жанна Д’Арк, то сразу побежала в райком комсомола, откуда меня и отправили в дружину санинструкторов, которая была организована в нашей же школе».
Люди рвались воевать по разным причинам. Кто-то из любви к Родине, кто-то, чтобы не отрываться от друзей, позднее появился мотив личной мести за погибших родных и товарищей, кто-то рассуждал как Николай Смольский, окончивший летное училище и очутившийся в Запасном авиаполку, где по его мнению можно было спокойно просидеть всю войну: «Я начал искать возможность вырваться на фронт: «Вот спросят меня дети: «А что ты делал, папа, когда все воевали?» Что я им отвечу?» Зимой 41-го появилась и еще одна причина – голод. Снабжение тыла шло по остаточному принципу, люди недоедали. Страна напрягала все усилия претворяя в жизнь лозунг «Все для фронта! Все для победы!» В этой ситуации, зная, что на фронте кормят лучше, мужчины стремились в армию.
НЕВИДИМЫЙ ФРОНТ
В первые дни Великой Отечественной войны прекратили свою работу легальные резидентуры советской разведки в Германии, в странах, союзных с немцами, и в оккупированных ими государствах, поскольку все сотрудники советских учреждений были депортированы на родину. Военная разведка потеряла связь с агентами в 11 европейских странах. Сами разведчики и их агенты оставались на свободе, но передать добытые сведения в Москву они не могли. Аналогичная ситуация сложилась с агентурными сетями, созданными в приграничных военных округах. После 22 июня 1941 года связь Центра с большинством этих разведчиков была утрачена вплоть до конца войны. Разведгруппы не имели в своем распоряжении достаточного количества радиостанций и радистов. Сама радиоаппаратура была громоздкой и часто ломалась. Не хватало батарей для раций. Радиус действия радиостанций не превышал тысячи километров, и их сигналы принимались только в западных областях Советского Союза, не достигая ни Москвы, ни тем более Куйбышева (ныне – Самара), куда были эвакуированы основные подразделения аппарата военной разведки. Алгоритмы шифрования и ключи, которыми пользовались советские разведчики, первое время оставались неудобными в использовании и требовали много времени на шифрование и расшифровку сообщений. Кроме того, германская контрразведка активно использовала методы радиопеленгации для обнаружения радиостанций советской разведки. Значительную часть полученной информации в Центр разведчики передать так и не смогли. Связь с большинством довоенных агентов удалось восстановить только в 1945 году, когда Красная Армия освобождала государства Европы. Для особо важных сведений использовали случайные каналы связи или курьеров. Но если в мирное время такие гонцы относительно свободно и безопасно перемещались по европейским странам, то во время войны это стало почти невозможно – курьера могла захватить контрразведка, он мог погибнуть в результате атаки подводной лодки на гражданский корабль или под бомбежкой. Однако на Дальнем Востоке – в Японии и Китае – агентурные группы советской военной разведки практически полностью сохранили работоспособность. Продолжало действовать несколько нелегальных резидентур во Франции, Бельгии, Голландии. Чрезвычайно эффективно действовала советская разведка в Соединенных Штатах и Великобритании и в нейтральных странах – Швеции и Швейцарии.
Руководитель советской разведывательной группы «Дора» в Швейцарии Шандор Радо
Призывники на улицах Ленинграда 1941 г. Витрины магазина «Фрукты» уже заклеены полосками бумаги
Суд над
Части немецкой 7-й танковой дивизии движутся через советскую деревню. Лето 1941 года
Пока в «котлах» под Волковыском и Новогрудком гремели последние выстрелы, печальную судьбу своих подчиненных разделил командующий Западным фронтом генерал Д.Г. Павлов. Первое крупное поражение в ходе войны с немцами было сильным ударом по репутации Красной Армии и Советского Союза в целом. Руководству СССР понадобились «стрелочники» – виновники прорыва танков Гудериана через Брест к Минску, которых можно придать суду трибунала и примерно наказать. Помимо Павлова были арестованы начальник штаба Западного фронта генерал-майор В.Е. Климовских, командующий воевавшей под Брестом 4-й армией генерал-майор А.А. Коробков и еще несколько человек. На допросах в НКВД Павлов своей вины не признал, ссылаясь на объективные причины неудачи в сражении с немцами в Белоруссии. С позиций сегодняшнего дня можно утверждать, что правда была на стороне генерала, а злого умысла в его действиях не просматривается. Ошибки Павлова являлись достаточно типичными для советских командующих того периода. Интересно, что обвинение в заговоре в конечном итоге с него было снято. В окончательной версии обвинения сказано, что арестованные генералы «проявили трусость, бездействие власти, нераспорядительность, допустили развал управления войсками». Бывшие руководители Западного фронта во главе с Павловым были поспешно признаны виновными и расстреляны.
Цепочка наказаний за события лета 1941-го не закончилась судом над руководством Западного фронта. Попавший в плен командир 4-й танковой дивизии А.Г. Потатурчев был освобожден в 1945 году, но в ходе спецпроверки арестован органами НКВД. Подробности следствия по его делу на данный момент неизвестны. Возможно, что эти материалы были уничтожены. Однако сохранились стенограммы допросов генерала в немецком плену, где он давал довольно подробные показания относительно организационной структуры своей дивизии и даже рисовал схемы. Разглашение совершенно секретных сведений, разумеется, неблагоприятно сказалось на результатах спецпроверки органами госбезопасности после войны. Даже немцы, допрашивавшие Потутарчева, довольно жестко высказались о его пространных показаниях: «Он охотно дает данные о своей дивизии, ее структуре и боевом применении, даже о тактических основах действий русских танковых сил. Ему, по-видимому, совершенно не приходит в голову, что тем самым он, с нашей точки зрения, нарушает священнейший долг офицера. У него отсутствует сознание национальной чести и долга, которое является у нас само собой разумеющимся».
К сожалению, Потатурчев в таком поведении в плену был не одинок. В отчете разведывательного отдела штаба 57-го моторизованного корпуса имеются следующие слова: «У всех взятых до сих пор пленных можно установить одно и то же: солдаты очень охотно рассказывают о своих войсках, если информация им известна. От рассказов отказываются только политкомиссары, в то время как даже офицеры, порой самостоятельно, выдают военные данные. У всех пленных велик страх перед жестоким обращением со стороны немцев, о котором им говорили». Именно в этом, скорее всего, следует искать причины не всегда успешного прохождения проверок в НКВД бывшими военнопленными. Так или иначе, сам по себе арест Потатурчева и его многомесячное содержание под стражей имели под собой весьма веские основания. Резкие высказывания в адрес НКВД и существовавших в Советском Союзе порядков лишь усугубили ситуацию. В июле 1947 года Потатурчев умер в тюрьме, поставив тем самым точку в истории наказаний командного состава Западного фронта.
Командир 260- й пехотной дивизии генерал– лейтенант Ганс Шмидт (третий слева) и командир 43-го армейского корпуса (XXXXIII Armeekorps) генерал Готхард Хейнрици (четвертый слева) осматривают сгоревший под Гомелем советский средний танк Т-34. Август 1941 г.
PzKpfw III
Немецкий средний танк, c 1941 по 1943 г. составлявший основу Панцерваффе – бронетанковых войск Вермахта. Именно «тройку» чаще всего можно увидеть на кадрах немецкой кинохроники, снятых в первые два года войны на Восточном фронте. К 22 июня 1941 г. в танковых дивизиях, вторгшихся на территорию Советского Союза, насчитывалось около 1000 машин этой модели, что составляло около 30 % от общего числа танков, участвовавших в операции «Барбаросса». В первых же боях лета 1941-го выяснилось, что PzKpfw III, предназначавшийся для борьбы с танками противника, мог пробить броню советского тяжелого танка КВ только с дистанции в 200 метров. В свою очередь советские танки легко поражали «тройки» с дистанции в полкилометра. Трофейные PzKpfw III успешно применялись в боях Красной Армией, хотя при этом остро ощущалась нехватка трофейных боеприпасов для 37-мм и 50-мм орудий «троек». В 1943 г., когда пушки этих калибров стали недостаточными для борьбы с новыми немецкими танками «Тигр» и «Пантера», на советских заводах захваченные PzKpfw III стали переделывать в самоходно-артиллерийские установки СУ-76И.