22 смерти, 63 версии
Шрифт:
По воспоминаниям сотрапезников Чайковского, Петр Ильич любил запивать еду холодной водой. В том числе и любимые спагетти, которые он в тот раз заказал у Лейнера. Понятно, что ему предложили бутылку сельтерской, но он попросил простой воды, что называется «без газа». В городе свирепствовала холера, и официант мог принести только теплую кипяченую воду, а Чайковский просил холодную. Несмотря на отказы официанта и протесты товарищей, Чайковский настоял на холодной, получил-таки стакан с сырой водой и выпил его.
Болезнь не сразу стала очевидной. Перекусив у Лейнера, братья Чайковские возвращаются пешком домой на М.
Человеку со слабым желудком было бы логично оберегать себя от возможности употребить некачественную пищу или питьевую воду. Тем не менее, стакан был выпит, Рубикон перейден. Почему же в разгар эпидемии холеры, в столице, где каждый день фиксировалось до сотни летальных исходов, в интеллигентной семье не хватились сразу?
Есть такие болезни, которые, как нам кажется, нас не касаются. Так было и будет. Считалось, что холера – это болезнь плохих санитарных условий, которая косит простонародье. Примерно как сейчас туберкулез. Мать Чайковского в 50-е годы действительно умерла от холеры. Но в конце XIX века в столице империи в окружении Чайковского никто холерой не болел. И сама мысль о том, что его могла не миновать общая участь, казалась в первый день болезни, по крайней мере, до резкого ухудшения самочувствия, экзотической.
Инкубационный период холерного вибриона длится от суток до пяти. Это в среднем. Вариант с заражением через выпитый накануне стакан воды возможен при ослабленном желудке, низкой кислотности. Тем более что с утра, чтобы унять напряжение в желудке, Чайковский выпил стакан минералки «Гунияди Янос» (со щелочной средой), которая могла еще сильнее понизить кислотность. В щелочной или близкой к ней среде вибрионы размножаются намного активнее.
Диагноз «холера» применительно к Чайковскому впервые прозвучал в 11 часов вечера 21 октября из уст лейб-медика Льва Бертенсона. Братья Бертенсоны – Лев и Василий, оба врачи – были друзьями семьи Чайковских. Они стали едва ли не главными действующими лицами в драме последних дней жизни Петра Ильича.
Лейб-медик Лев Бертенсон и его брат и многолетний ассистент Василий Бертенсон были вхожи в светские круги Петербурга. Лев Бернгардович считался отменным диагностом, имел обширную практику. Среди его пациентов Лев Толстой, Тургенев, Мусоргский, члены императорской семьи. Доктор Бертенсон был настолько популярен, что в 1909 г. некий предприниматель использовал его имя в газетной рекламе огурцов.
Конечно, Бертенсоны практически никогда не лечили холеру. Они не инфекционисты, их пациенты холерой не болеют. Вообще говоря, петербургскими врачами был накоплен огромный практический опыт лечения холерных больных. Но – это можно наблюдать и теперь – степень доверия «близким» врачам, врачам «с рекомендациями» была чрезвычайно высокой. Выбор медика, а соответственно и метод лечения мог стать роковым.
Рассказ лейб-медика Л. Б. Бертенсона (газета «Новое время» от 26 октября 1893 г.).
«Все средства оказались безуспешными. Одного из них, – ванны – я не применял, так как
Смерть Петра Ильича вызвала скандал. Кончина композитора обсуждались в тогдашней прессе. Медицинские детали исключительно долго заполняли страницы периодики. Они вызвали раскол во мнениях, настоящую журнальную войну. Диагноз «холера» сомнению не подвергался. Дискуссия велась относительно того, не поздно ли подключились врачи Бертенсоны, и верно ли велось лечение.
Алексей Суворин писал в своем «Новом времени»: «Я не только возмущен этой смертью, но недоволен и г. Бертенсоном, который лечил Чайковского».
А вот мнение редакции «Петербургской газеты»: «Так или иначе, но по отношению к покойному Чайковскому далеко не все было сделано, чем располагает медицина. Из ее арсенала была вынута небольшая часть оружия, да и та не вполне пущена в дело».
Бертенсонов обвиняли в том, что они поздно установили правильный диагноз, не использовали в лечении Петра Ильича ванны для борьбы с обезвоживанием организма больного, не собрали консилиум специалистов.
Как бы то ни было, в ночь на 25 октября Петр Ильич скончался. И по официальной версии – от холеры. Независимо от того, правильно его лечили или нет. Для империи это стало ударом.
Никогда прежде в России прощание с деятелем культуры не носило такого подчеркнуто общегосударственного характера. В средних и высших учебных заведениях прервали занятия. Отпевали Петра Ильича в кафедральном Казанском соборе. Огромная толпа сопровождала гроб на протяжении всего Невского проспекта – до Александро-Невской лавры. На могилу возложили сотни венков, в том числе от императорской фамилии.
Вопрос о том, была ли именно холера причиной смерти Петра Ильича, неожиданно возник в 70–80 годы двадцатого века. Тогда начали выплывать прежде неизвестные устные свидетельства, ставящие всю эту историю с ног на голову. Сейчас очень многие и в России, и особенно за рубежом полагают, что в истории со смертью Чайковского все не очень чисто.
Первой появилась версия о желанной смерти: «фаталистическая», «непротивленческая»: мучимый сексуальными комплексами невротик готов уйти из жизни, не справившись с грузом психологических проблем. Пренебрежение правилами гигиены в период эпидемии – завуалированный прием набожного самоубийцы.
В 6-й симфонии Чайковского, «Патетической» (ее премьера состоялась за несколько дней до трагических событий, ее же исполнение увенчало «траурные мероприятия»), многие задним числом услышали интонации скорби, прощания с жизнью, одним словом то, что называется «предчувствие».
Если принять на веру, что 6-я симфония – это завуалированное послание о готовности принять смерть, все равно возникает вопрос: каким образом Петр Ильич осуществил это свое желание. И откуда это желание, собственно, могло появиться? Чайковский был всенародно любим, обласкан вниманием государя, получил прижизненное мировое признание. Чего ему не хватало? Грубо говоря, каков мотив?