2424

Annotation

Соотечественник-попаданец в будущее. Космос, колонии, чужие... А ещё непростые отношения с женщинами, которые добавляют головняка главному герою. Здесь не будет магии и гаремов, всё довольно традиционно в духе научно-популярной фантастики: космические корабли, которые бороздят, инопланетяне, человеческие колонии, вооружённые стычки с пиратами. И поиск главным героем той самой единственной-неповторимой...

2424

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

2424

Это художественное произведение. Любое совпадение с реальными людьми и событиями в будущем является случайным.

Все права защищены. Эта книга или любая её часть не может быть воспроизведена или использована каким-либо образом без письменного разрешения автора или его законного представителя, за исключением использования кратких цитат в рецензии на книгу. Обращение к пиратам и флибустьерам: данная книга эксклюзивно публикуется на Автор.Тудэй. Если непременно хотите ей поделиться, дождитесь завершения книги. Неприятно видеть у вас ошибки, исправленные к концу книги в оригинале. Copyright © Titus

* * *

Мы родились слишком поздно, чтобы стать пиратами, и слишком рано, чтобы стать космическими пиратами.

* * *

Май 2024 года.

— Куба либрэ, порфавор! — озвучил для начала шоколадной официантке, подошедшей к моему столику. Шесть часов вечера, терраса только открылась для посетителей, и я в одиночестве занял самый маленький столик. Столик для двоих в La Guarida — одном из самых лучших (на мой вкус, так в самом лучшем) и дорогих ресторанов Гаваны. Ещё только начало короткого по-летнему жаркого майского вечера, солнце спряталось за крышу дома, дав немногочисленным поклонникам местной кухни отдых после знойного дня.

— Мучо грасиас, сеньорита, — поблагодарил бойкую официантку, быстро доставившую запотевший бокал с коктейлем. Она приняла мой заказ и упорхнула, одарив тёплой улыбкой. Чёрт, опять. Так получилось, что в любом месте меня принимают за своего, легко переходя на неформальное общение. Ведь со своими можно быть попроще, не так ли? Хотя, я совсем непохож на местных.

Меня зовут Данила, я — русский, мне двадцать четыре, и я никогда не был на Кубе. После окончания школы в северном Прибайкалье поехал покорять Белокаменную. Поступал в Международных Отношений, МГУ и Дружбы Народов. МГИМО и Университет — мимо. В первом — слишком большой конкурс на одно бесплатное место, доставшееся детям дипломатов и прочим блатным, во втором — на бюджет прошли одни медалисты. А так как у меня медали не было, пришлось урезать осетра. Зато без проблем смог поступить в ВУЗ имени Патриса Лумумбы на иностранные языки. На бюджет, что для парня из сибирской глубинки было очень даже.

В нашей деревне многие охотились, четырнадцатилетние подростки спокойно уходили в тайгу брать птицу и зверя. Не всякого, конечно же, только мелкого. На медведя, сохатого или кабана в одиночку не ходят, потому как зверя надо не только добыть, но и шкуру снять, и мясо из леса вынести, что одному сделать практически невозможно. Меня Бог силушкой не обидел — в отца пошёл, а тот до сих пор первый силач на деревне. Коренастый, квадратный, руки, как лопаты, один в лес ходил, когда меня не брал. В тот раз мы вместе пошли в ночь с острогами на налима — семья захотела жареной налимьей печёнки, по сравнении с которой фуа-гра отдыхает. Конец октября, небольшие речушки уже почти скованы льдом. Только на стремнинах ещё река не встала. Соскользнул с камня, затянуло под лёд, отец увидел, сориентировался — через десяток метров ниже по течению взломал ледяной панцирь и вытащил меня бессознательного. Откачал, отогрел. Я, конечно, потом заболел — пару недель с воспалением дома валялся, температурил. А когда выздоровел, выяснилось, что стал понимать языки. Любые. И не только понимать, но и говорить. В голове что-то щёлкало, и я начинал шпрехать на уровне носителя языка. Все кругом удивились, конечно. Особенно училка, преподававшая русский, английский и литературу в девятилетке. Но случай не единичный — некоторые после клинической смерти начинали на скрипках играть и говорить на старофранцузском. Вот и успокоились: голова — предмет тёмный и исследованию не подлежит. Подумаешь, человек начал испанский свободно переводить, как и любой другой язык? Только училка все уши моим прожужжала, что нельзя такой талант в землю зарывать. Вот и отправили меня в райцентр в интернат заканчивать среднюю школу. А там подтянулся в учёбе и замахнулся на столичный ВУЗ, потому как учителя с такими способностями очень рекомендовали родителям учить меня дальше, проча светлое будущее.

Ребёнок в семье я был старший, ещё младшая сестра была, которой учиться и учиться. Вот и собрали денег, отправили меня поступать на бюджет, потому как на платное обучение денег не хватало. Сибиряки, хоть и живут позажиточнее, чем на той же Кубани, но тянуть платное обучение и дорогую жизнь отпрыска в Москве тяжеловато. Поехал, поступил, чё. Правда, я к тому времени уже перестал всем говорить, что любой язык понимаю. Ибо достали — всяк норовил меня проверить, взять на слабо, особенно когда сами едва чужой язык знали. М-да.

Столичная жизнь была дорога, хватало на еду и только. Были мысли о работе, но совмещать подработку и учёбу, чтобы не вылететь с бюджета, не получалось. Выход нашёлся неожиданно. Богатые студенты-арабы увидели во мне палочку-выручалочку, мигом найдя со мной общий язык — я помогал им с переводами по некоторым предметам. Уже позже обо мне пошла молва, как о полиглоте, и меня стали приглашать переводчиком на переговоры разного уровня: сарафанное радио — великое дело! Деньги появились, я стал лучше одеваться, купил приличный смартфон, но амбициозные длинноногие однокурсницы-красавицы по прежнему меня сторонились. Ещё бы, не для того они в иняз поступали, чтобы обратить внимание на какую-то деревенщину. Квартиры московской нет, денег курам на смех, да и внешность… Я же говорил, что пошёл в отца? Он был невысоким, я был на четыре сантиметра выше — метр семьдесят два. Да и лицом не Ален Делон — обычный коренастый парень с квадратной челюстью. В деревне у нас много таких крепких и скуластых — кровь казаков-первопроходцев давно перемешалась с бурятами, зырянами и другими малыми народностями необъятной Сибири-матушки. А то, что силён, так это на стройке и у грузчиков требуется, а никак не среди русских красавиц с тонкими длинными пальцами, приехавших покорять столицу. Для москвичек я вообще был невидимкой — они всех приезжих парней считали сплошь и рядом охотниками за невестами со столичными квадратными метрами в приданом. Но я не страдал без женского внимания — неожиданно стал популярен среди незакомплексованных латиноамериканских студенток. Большинство были невысокими, плотно сбитыми, жопастыми, с выдающимися формами — я им очень напоминал оставшихся на родине парней. Тем более языкового барьера не было. Так что через некоторое время за мной закрепилась слава Дон Жуана, хотя, с большинством девиц я был просто дружен. Некоторым парням на курсе пришёлся не по нраву мой образ сердцееда, и они попытались меня зачморить, но вовремя подправленные мной физиономии отбили у будущих филологов всю охоту: драться я умел и любил — это было одно из развлечений деревенской молодёжи. Стенка на стенку, борьба якутских мальчиков, огнестрельные игрушки вместо смартфонов… интересное у меня было детство.

После четырёх лет обучения в ВУЗе поступил в магистратуру и поехал по программе обмена студентами в Штаты, как самый успевающий со всего курса — по иностранным языкам у меня была стабильная пятёрка, и я больше изучал культурные особенности народов мира, чем языки. А что ещё делать, если вместе со способностью к языкам у меня открылась феноменальная память? Не водку же пить, в самом деле! Вот я и посвятил свободное время собственному развитию, куда входили не только тяжело дающиеся мне точные науки, но и занятия спортом — рядом с институтом была секция новомодного айкидо, куда я стал ходить со второго курса. Я хотел на бокс, так как у меня с детства была тяжёлая рука, но с моим ростом, весом и длиной рук мне посоветовали не терять время.

В Стэнфорде мне понравилось — дружелюбные латиносы, на улицах и в магазинах везде испанская речь. Я мигом нашёл общих знакомых среди студенческой братии и даже поднял денег на организации приватных вечеринок с двумя колумбийцами, с которыми жил в кампусе. Там же и подружку себе нашёл. Камила из Бразилии. Страстная штучка, но поверхностная. Не в нашем культурном коде — после секса даже поговорить не о чем. Но я не теряю надежд встретить ту самую…

Тем временем в мире сгустились тучи. Собственно, недолго музыка играла — СВО, университеты отказываются от обмена студентами, и вот я уже пакую вещички для возвращения на Родину раньше срока. Моя бразилюха сделала вид, что сильно расстроилась, но как-то неубедительно, так что расстался без сильного сожаления. Вылетел из провонявшего марихуаной и превратившегося в зомбиленд Сан-Франциско в Москву через Гавану. Решил задержаться в кубинской столице на три дня — хотелось увидеть страну победившего социализма. Мои родители с такой теплотой вспоминали сытые спокойные годы брежневского застоя, что я был в предвкушении…