25 святых
Шрифт:
– После тира, Балаболка. После тира.
Не слушая её возмущённый ропот, Савьера повёл обоих в помещение тира. Это было помещение десять метров в ширину и метров пятьдесят в длину. В самом конце помещения, вместо мишеней, висел большой экран. Напротив дверей стоял специально оборудованный стол с пультом. А левее пульта находилась оборудованная стойка. В ней были сооружены стеклянные полки, из которых торчали рукоятки пистолетов. Стойка находилась напротив экрана на высоте не более одного метра.
– Всё просто. Берёте пистолет и ждёте, пока загорится красный свет. – Савьера показал
Оба в ответ кивнули.
– К барьеру, господа! – насмешливо и с пафосом, воскликнул Савьера.
– Чтоб тебя «Зорт» слопал, – пробормотала Кинсли, и тут же в её ухе раздался голос Савьеры.
– Я всё слышу, Балаболка.
– А я и хотела, чтобы вы услышали.
– Всё. Заканчиваем разговоры. Первой стреляет Балаболка.
Только Кинсли успела взять пистолет, как свет в помещение погас, загорелась сигнальная лампа, а вслед за ней на экране замигали жёлтые и жёлто-белые вспышки. Вслед за этим послышалась интенсивная стрельба. Меньше чем, через минуту свет в помещении включился. На экране появилось изображение улицы. Несколько полицейских стояли с пистолетами в руках. Двое лежали мёртвыми на тротуаре. Около десятка прохожих всё ещё находились на ногах. В живых оставались и четверо из семи вампиров, что стояли с открытыми ртами и глаза которых отливали жёлтым блеском.
– Неплохо для первого раза, – вынужден был признать Савьера и тут же дал команду Эмброну подойти к стойке. Эмброн занял место Кинсли. Снова погас свет. На экране снова замигали вспышки. Послышалась стрельба. Эмброн стрелял гораздо дольше Кинсли. Савьера ему не мешал. Видимо, тот ему понравился. Но в дело вступил экран. Вспышки неожиданно погасли, а вместо них появилась надпись:
«Вы потратили 1 минуту 56 секунд на выстрелы. Ровно столько нужно времени, чтобы вампир высосал всю вашу кровь!».
После этого на экране появилось изображение детского сада. Дети праздновали Рождество. Все держали в руках неоновые трубочки, которые лежали…вместе с детьми на полу. Единственный вампир сидел на верхушке ёлки живой и скалился на них.
Включился свет. Савьера с явной опаской посмотрел на расстроенного Эмброна.
– Тихоня, на задании с такой меткостью…ты нас всех…запросто можешь перестрелять.
Глава 4
– Идиотский тест, по-другому не скажешь!
Кинсли несколькими раздражёнными ударами взбила подушку и только после этого уложила её на кровать. Её кровать находилась всего лишь в трёх шагах от кровати Эмброна. Тот заложив руки за голову, наблюдал за действиями Кинсли. Их обоих поместили в одну небольшую комнату. В так называемом «спальном отсеке». В комнате кроме двух кроватей, имелся круглый стол и два стула. Возле кроватей стояли тумбы с выдвижными полками. Два узких шкафа и отдельная душевая комната. Вот и всё, что здесь было.
Более всего их совместным проживанием была недовольна Кинсли. Она справедливо считала, что их с Эмброном не должны были помещать в одну комнату. Уж на самый крайний случай, они
– Он нарочно поселил нас вместе. Хотел ещё раз меня достать, – пробормотала Кинсли, бросая неприязненные взгляды в сторону улыбающегося Эмброна. – И этот идиотский тест на всякие там уровни…нарочно придумал. Неужели, капитан и вправду считает, что я поверю во всю эту чушь? Идиотизм полный, – продолжала бормотать Кинсли, – сейчас везде полно умников, которые только и занимаются тем, что разрабатывают дурацкие тесты. А мы должны слушать и делать вид, что всё это воспринимаем всерьёз,…а ты чего молчишь? Тихоня, – внезапно обрушилась на него Кинсли, – тебя всё устраивает? Неужели мы приехали выслушивать всю эту идиотскую чушь? У тебя что, не возникло вопросов? Нечего сказать?
– Только один вопрос! – коротко ответил Эмброн.
– Слава богу, у нашего «Тихони» есть немного несчастных мозгов, – притворно обрадованным тоном произнесла Кинсли, – и учитывая то обстоятельство, что ты целый день молчал, мне до чёртиков любопытно…какой вопрос?
Эмброн изобразил серьёзный вид, хотя глаза его смеялись.
– Душ…мы тоже вместе будем принимать?
– Молодец, Тихоня, – послышался голос Савьеры. – Стрелять ты не умеешь, зато со всем остальным полный порядок.
Кинсли взяла заботливо уложенную подушку и запустила ею в Эмброна. Тот мгновенно вытащил руки из-под головы и, смеясь, поймал подушку.
– Ах ты, извращенец, – воскликнула, пылая праведным гневом, Кинсли, – вот оказывается, почему ты молчал? Душ со мной надеялся принять? А больше ничего не хотелось, Тихоня?
– Могли бы спать вместе… – Эмброн не успел договорить. На этот раз в ход пошло одеяло.
– Даже не мечтай…Тихоня.
– Как скажешь…Балаболка, – Эмброн кинул ей обратно одеяло и подушку, а затем повернулся к ней спиной, собираясь заснуть.
– Разговор, между прочим, ещё не закончен.
В ответ полное молчание.
– Не смей спать, – потребовала у Эмброна Кинсли, – я в таком состоянии, а ты собираешься …храпеть. Мне необходимо поговорить, поделиться впечатлениями, обсудить сегодняшний день.
– Тебя слышит всё управление. Так что можешь разговаривать сколько захочешь. Тебя наверняка будет кому послушать, – не поворачиваясь, ответил Эмброн.
– Ну, и катись к чёрту, Тихоня…
Кинсли снова взбила подушку и уложила её в изголовье кровати. Затем подошла к стулу, где лежал новенький комбинезон белого цвета, и поправила его. Затем осмотрела своё оружие, которое лежало на столе. Все её движения выглядели раздражёнными. Во время этих действий она постоянно оглядывалась на Эмброна. Видя, что он действительно собрался спать, Кинсли, бормоча под нос нечто нелицеприятное об Эмброне, отправилась в душ. Пока она принимала душ, Савьера решил отправиться в центр слежения. Едва он вошёл внутрь, как у него перед носом появилась бумага, на которой было написано: