3 ангела и половинка
Шрифт:
Замедляя ход, подошла к фортепиано, и с особой бережностью, неуверенностью, кончиком среднего пальца, провела по его лакированной черной поверхности. Боясь, что делаю что-то незаконное, повернула голову назад. Айрон сидел в красном кресле, закинув ногу на ногу, смотрел на руку. Квенсент облокотился на спинку того же кресла спиной. Держал руки на груди в замке и смотрел вверх. Значит, я была никем не замеченная. Можно расслабиться с облегчением.
Осторожно села за фортепиано и неуверенно сыграла, нажимая первые попавшие черно-белые клавиши пальцами одной руки.
На звуки обернулись Айрон с Квенсентом.
–
Мелодия резко оборвалась. Я испуганно посмотрела на Айрона, и дрожащим голосом сказала:
– Я не умею играть, - выпячивая при этом глаза.
– Разве? А мне показалось, что очень даже ничего.
Айрон поднялся с кресла и подошел ко мне.
– А ну-ка, подвинься.
Я быстро сообразила, что речь идет о продолговатом стульчике, на котором сижу. И не заставляя себя ждать, подвинулась. Айрон сел возле меня, и принялся играть на музыкальном инструменте. И лишь только тогда я заметила, какие у него длинные, гибкие и ловкие пальцы. Это были руки не человека с мечом, а настоящего музыканта. Под его пальцами мелодия лилась подобию ручью реки: плавно, легко, воодушевлено. Хотелось вечно слушать и восхищаться.
Заметив мое активное наблюдение за игрой, Айрон предложил дать и мне пару бесплатных уроков игры на рояле. Сперва я очень смущалась, отказывалась. Но играть в четыре руки оказалось на много веселее и интереснее, нежели в две. Жаль, что это не понравилось Квенсенту. Он, как и обычно, если ему было что-то не так, клацал клыками левой стороны и отводил голову в сторону.
Прошло пару дней. Как и предполагалось, в замок художник вернулся именно под этот срок. Узнав о его приходе, сразу же выскочила за двери с комнаты. На глазах сеяла радость, на устах - удовольствие. Сердце что-то так забилось, что не прекращало вытанцовывать чечетку. Бежа по коридору, остановилась лишь у лестницы. Схватилась за грудь. За мной еле поспевал Квенсент. Он, кстати, и принес мне эту радостную новость, оторвав от повседневной обыденности дел.
Внизу, в холле, художник уже разговаривал с рядом стоящим с ним Айроном, вышедшим его поприветствовать. Они разговаривали непринужденно, словно два старых друга. Айрон приятно улыбался, держа руки за спиной. Художник крепко под мышку удерживал деревянный футляр с готовой картиной. Другой же рукой, аккуратно размахивал, сняв с посидевшей головы берет.
Облокотившись на перило на лестничной площадке, увидев их, очень обрадовалась. И с двойной скоростью, позабыв о всяком придворном этикете, помчала вниз, словно боялась, что кто-то меня опередит. Украдет бесстыже мою же картину.
Приподняла платье, пошатываясь, чтобы не упасть от скорости шага, подлетела к Айрону с художником, и выпрямилась. Резко. Посмотрела на них с тупо-птичьим взглядом, кабы, я ни причем и постоянно стояла возле них. Что ветер «подул» совершенно кто-то другой. Но, это не подействовало.
– Доброй ночи, леди Немфея, - поприветствовал меня художник.
Я опустила голову, и пробурчала себе под нос:
– Проклятье!
Затем подняла голову с наигранной вежливой улыбкой. Сделала скромный реверанс с уклоном головы, и сказала:
– Здравствуйте! Мне очень приветно вас снова видеть, в нашей компании, - вытягивая нежную улыбку.
– Действительно, леди Немфея? – с восторгом, - Тогда мой подарок обязан вас обрадовать.
– Вы закончили писать картину?
– Совершенно точно, леди. И готов сейчас же ее вам показать. Она великолепна.
– Не стоит, - остановил Айрон порыв художника, готового уже передомной открыть футляр и показать живопись, - Давайте лучше пройдем в мой кабинет. Там есть приличный стол и обстановка потише.
Художник не имел власти отказать королю, согласился:
– Как вы пожелаете, Ваше величество.
Мы все в четырем прошли в кабинет. Там подошли к столу, окружили художника, честно сказать, не давая полной свободы ему развернуться. Он положил футляр, расстегнул на боку кожаные ремни, открыл, и все сразу же всунулись носами внутрь, стараясь полюбоваться картиной, что не понравилось художнику. Скривил недовольное лицо. Растолкал нас плечами, аккуратно вынул картину с футляра, и, держа обеими руками приподнял, слегка отклонившись назад, как это делают чаще всего любители и ценители искусства, для лучшего рассмотра картины, видя в этом положение подходящую точку для кругообзора, игры красок, плюсов и недостатков, иллюзии, присущей философии, что в картине под рисунком хотел изобразить автор.
Мы замолчали в восхищение. Картина действительно была великолепна. К ней не хватало лишь обрамления – золотой рамки в эпохе рококо.
– Ты действительно достоин тех денег, которые я тебе собирался за нее уплатить, - протянул в восторге Айрон, не отрывая взора от картины.
– Благодарствую вас, Ваше величество, - довольно улыбнулся художник, но при этом и сдержанно скромно, не забыл, и кивнуть головой покорно.
На картине мы, наша троица, были словно живые. Игра красок, переливы, напоминали подлинность фотографии, лишь нарисованную с помощью отчетливых штрихов масляных красок. Одежда, положение тел, свет, падающий с окна на нас, одежду, все, что происходило с нами тогда, точь в точь отображалось теперь на картине, как слайд с одного общего нашего воспоминания, вырванного с памяти и стоящего теперь перед нашими глазами.
Художник положил картину на стол, и, кланяясь, отошел в сторону, не мешая более приближенному осмотру. Он лишь боялся, чтобы кто-нибудь из нас не полез пальцем в картину и ее не испортил. Ведь штрихи еще слишком свежи, картина полностью не успела просохнуть. И малейшая размазня пальцем будет стоить ему потери такой прекрасной картины, не говоря уже о том, что придется еще рисовать одну. Но, он боялся предупредить нас этого не делать. И стоял тише травы, низко склонив голову, мял в руках берет. Боялся, что если обзовется, прекрасное настроение Айрона резко испортиться, и он сможет сказать ему что-то не то, или урезать жалование. Поэтому, и предпочитал молчать, оставаясь серой мышкой.
Он беспокоился зря. Айрон повернулся к художнику и сказал:
– Отличная работа. Я удвою тебе жалование за работу.
Я повернулась. Стала вблизи Айрона и незаметно протянула ему под руку свою руку, повесила. Улыбнулась мягко, подтверждая, что довольная и я. Квенсент был щедр в словах:
– Никогда еще не видел более реалистичной картины. Примите мое поздравление.
– Благодарю вас, - засмущался художник, прекратив мять берет. Надел себе его на голову, и откланялся, уйдя с гостиной. Я подхватила под руку и Квенсента. Пожала поочередно плечами, разминаясь, и весело заулыбалась: