3 ангела и половинка
Шрифт:
Открыв дверь комнаты, обозначила, что готова. Айрон протянул мне руку. Я к нему. И здесь остановилась.
– Постойте. Я не могу. А как же Квенсент? Он сейчас придет.
– Не беспокойся о нем. За ужином я влил в бокал вина ему снотворное, и сейчас он посапывает, словно младенец.
Действительно, снотворное оказалось сильным. Лишь Квенсенту удалось выйти из-за стола, столовой, как его сразу же покосило, и он поехал по стене, уснув прямо в коридоре. К счастью, по приказу выданному заранее Айроном нескольким рыцарям, чтобы никто из слуг его не увидел, они его подняли и отнесли к себе в комнату, сделав вид, что он просто проспал все время в постели (не забыли даже скинуть обувь).
« Тогда, ладно, - подумала я про себя, - Поверю на слово», - и подала Айрону руку. Мы поднялись на крышу замка,
Айрон приземлился прямо у самого подножья Летнего Дворца. Он ничуть не изменился за время последнего к нему моего визита.
– Что теперь? – дожидалась новой инструкции я, смотря не на Айрона, а на дворец.
– Отправляйся в ту спальню. Надеюсь, ты не забыла, где она находиться. На кровати будет находиться твоя новая одежда. Переоденься. Я буду ожидать тебя возле алтаря.
Я молча кивнула головой и проследовала во дворец. Найти спальню не составило мне большого труда. Я еще тогда запомнила к ней дорогу. Большие входные деревянные двери с золотыми узорами. На кровати находилась одежда. Хотя, ее нельзя было тем назвать. Это была большая белая простыня. Но, делать было нечего. Нужно было слушать Айрона. Я же совсем не смыслила в его «царских традициях». Поэтому, послушно скинула одежду, замоталась в простынь, и босиком, придерживая простынь под грудью, проследовала к алтарю. Осторожно пробиралась между деревьев, чтобы не поранить ноги. Было темно и это усугубляло путь. Но, меня приманил силуэт Айрона, для меня светящийся, словно спасательный фонарик. Он стоял спиной ко мне, с обнаженным торсом, босиком. Лишь в одних бежевых брюках. Я глубоко через нос вдохнула воздух на полные груди и ступила еще шаг ближе, наступив на хворост. На шорох, Айрон повернул ко мне голову. Стараясь уже не медлить, подошла к нему.
– Что теперь? – спросила я.
Айрон взглядом скажем так, оценил меня. Я появилась перед ним в неожиданном виде. В обличие обычной женщины. И если я до этого была вся в черном, как терпкий, нерасцветший бутон темно-бардовой розы, то сейчас, истощала всю женственность и ласку, беззащитность, наивность.
Оторвавшись с неохотой от моего облика, он взял с камня-колоны, стоящего у алтаря, золотой кубок, украшенный драгоценными камнями и подал мне. В нем была налита до верха темно-красная жидкость.
– Это вино с медом, - разъяснил Айрон.
Я с не довольствием посмотрела и отказалась брать.
– Так нужно. Выпить хотя бы пару глотков. Чтобы Данталион был здоров и крепок, а его жизнь процветающая.
– Ну, я не хочу пить, - все же тянуло мое отвращение к пище.
Айрон все же протянул ко мне кубок и кивнул подбородком, словно говоря мне: «Так надо».
Я нехотя взяла кубок и сделала три маленьких глотка. Передала кубок Айрону обратно.
Айрон после меня также отпил несколько глотков с кубка. Осторожно поставил его на колону, вместо этого, взяв тонкую золотую шпильку с диамантовой крупной головкой-бабочкой. Взял мою руку в свою и проколол мне указательный палец. Я содрогнулась от боли. Я видела, что он подносит к моей руке иглу, ну, уж точно не думала, что он ею проткнет мне кожу. Затем, засунул палец к себе в рот и высосал несколько капелек.
– Это, чтобы Данталион был единокровным, - продолжил объяснение Айрон, проколов себе палец и протянув ко мне. Я повторила тоже действие. Взяла его палец в свой рот и высосала несколько капелек.
Айрон вернул шпильку на колону, и я поняла, что пришло время к тому самому. А я не знала, что мне делать. Я застыла, словно мне что-то заугражало. Айрон взял меня на руки и занес на алтарь (ведь, он был из не маленьких), в центр, поставил на ноги. Взял за руку, скрестив пальцы, и принялся меня наклонять, ложа на алтарь. Мгновенно спине стало холодно. Алталь был холодным и не гладким, и я сразу же оцарапнулась плечом. Айрон взял меня за другую руку, и обеи руки сдавил. Я зажала его пальцы своими. Он посмотрел на меня, как я, полагаясь на него, смотрю своими. Айрон закрыл глаза, опустил лицо ко мне, и поцеловал в губы. Я ему ответила. Он разорвал поцелуй и посмотрел в мои дрожащие глаза, в которых читались, мои к нему чувства. Что он мой первый. Что тот, кто украл первый поцелуй, тот, кто полноценно овладеет всем моим телом, и пусть, если и не любит меня, то относиться ко мне с особой нежностью. Он закрыл глаза и подарил последующий поцелуй. Еще крепче. Еще страстнее. И в кое-какой момент я очнулась, от трепета, колышущий страх моей души, прокричав на весь лес слово: «МАМА!». Лишь стоило мне выгнуть спину, как в тот же момент со спины Айрона появились его черные крылья. Я ими восхитилась, и они мне в глаза навеяли уйму свежего воздуха. Я не знала, что вся «ночь любви» должна проходить с крыльями, но, они мне нравились. Когда я к ним касалась, мне хотелось полноценно в них вкутатся. Мне нравилась их нежность, блеск, чернота ворона. Айрон меня целовал, ласкал, не хотел отпускать моих рук. Я приподняла согнутую в колене ногу, выгнула спину и поцеловала Айрона, и мы слились с ним в едино еще крепче, показывая ему свое доверие. И я вдруг поняла, что влюбилась. В его вороньи крылья.
Когда ночь прошла, я не заметила. Я крепко спала лежа на боку на груди у Айрона, спящего на спине, обнимающего меня. Крыльев уже не было. Он спрятал, оставив по себе лишь кучу разбросанных перьев вокруг. Лениво проснувшись, я медленно, и стараясь незаметно, поднесла ко рту указательный палец и прикусила легонько зубами, вспоминая, что со мной произошло. Затем, опустила руку к животу, сжала легонько живот, помяв простынь, покрывающую меня, думая: «Теперь в моем животике будет расти ребенок с маленькими крыльями, ребенок от ангела». Ласково улыбнулась.
Неожиданно, рука, обнимающая меня, опустилась, остановившись на моем животе. С тем, я поняла, что проснулся и Айрон. Я подняла голову, посмотрев в его глаза. Он смотрел на меня. Не улыбался. Ничего не говорил. Не выражал ни каких эмоций.
Тогда, я решилась задать вопрос:
– А если я не забеременею? Значит, я не подхожу, как мать для Данталиона, и ты поищешь кого-то другого?
– Значит, мы попробуем снова.
Я резко отвернула от него голову.
По его поведению мне казалось, что вчерашнее влечение мной полноценно испарилось, и я относилась к тем девушкам, которых называли «недосяжно-досяжные». Это значит, что мужчины бегают за ними до тех пор, пока не затянут в постель, а использовав, выбросят, словно использованный носовой платок. И, поняв, что я отнеслась к такому отряду, решила больше не задерживаться в роли любовницы. Все же, дело свое я исполнила. Мы с ним договаривались, что я ему подарю Данталиона, наследника престола, но, это еще не обозначало, и не несло последствий, что я должна была стать любовницей, женой-королевой, фавориткой или кем там-то еще. Сказать кратко, он меня использовал, как сосуд. Как суррогатную мать и не больше. О, и я была не против. Ведь между нами нет никаких связей. Мы лишь просто друзья и не больше. Я приложила к груди руку, натягивая на себя простынь и поднялась, сев. Тряхнула головой, приводя волосы в порядок. Сказала:
– Я оденусь, и, будьте так добры, Ваше величество, доставьте меня назад домой, в замок.
Поднялась на ноги, обматываясь простыней, и удалилась в Летний Дворец. Там оделась. Привела себя в порядок. Вышла к главному выходу и довольно улыбнувшись, увидела ожидающего на меня уже готового Айрона. Ничто в его идеальном наряде не выдавало, что он его снимал. Я спустилась с лестницы, приподымая слегка платье. Подошла к Айрону и с холодным выражением лица ему сказала:
– Ты же понимаешь, об этом никто не должен знать? Особенно, Квенсент.
– Конечно. Пока наш секрет не станет явным.
Я отвернула от Айрона голову, продержав так не меньше, как с минуту, и столько же сохраняя молчание. Затем, протянула к Айрону руки, к уровню шеи, намекая на то, что я готова к полету. Айрон подошел ко мне и поднял на руки. Взмахнул крыльями.
А лишь только мои ноги ступили на крышу замка, как я сразу же, как можно быстрее, задрав нос да подбородок, черкая ними небеса, удалилась. Заперлась в своей комнате на ключ, для вторичной уверенности подставила еще под дверную ручку стул, упала на кровать, зажав лицо руками, и зарыдала.