30 дней
Шрифт:
Вот только терпения не было. Меня распирало, и что именно, понять было сложно. Хотелось крушить, хотелось убивать, хотелось хоть как-то выплеснуть свою ярость… Или хотя бы понять ее причину. Бесило всё: от собственного бессилия, к которому я не привыкла, до мыслей о том, что сейчас где-то в неведомом мне саду водник утешает свою невесту.
– Стоп!
Я уселась прямо на пол, протянула руку и прижала голову Венна к своим коленям. После прикрыла глаза и выдохнула. Ладонь скользила по макушке змея, и это нехитрое повторяющееся движение принесло некоторое успокоение. Мысли упорядочились, и я, наконец, смогла откинуть в сторону Аквея с его белесой Эйволин.
– Вайторис, – шепнула я. – Вайторис… Вайторис. Тридцать дней наказания. Цепь измененных событий…
Да! Всё верно! Нужно определить событий, произошедших после похищения… Нет, первое звено – день наказания. Причина наказания, если быть совсем точной. Итак. Я смешала вино со своей кровью – первое звено. Напоила пленника и связала себя с ним, не подозревая этого – второе звено. Наказание, лишение силы – третье. Похищение – четвертое. Одно событие цепляется за другое. Неразрывные кольца свершившегося. Изменить можно будущее, прошлое уже оставило след в книге Судеб.
– Стоп! – вновь оборвала я себя. Венн подняла на меня глаза, но я не обратила на него внимания.
Что меня дернуло? Где странность? Где то несоответствие, что не позволяет думать дальше? Мучительно поморщилась, потерла лоб и вскрикнула:
– Цепь предначертанных событий разорвана на изначальном витке…
Но первый виток, первое звено, от которого начал считать Господин, было после наказания. То есть начало цепи – наказание. Значит, я неверно поняла, и изначальный виток не то мгновение, когда я разрезала вену ножом… Взгляд невольно остановился на руке, где был порез, но он затянулся и исчез сразу же после того, как капли крови упали в вино. Вновь скривилась и перестала об этом думать, возвращаясь к упорядочиванию сумбура, творившегося в голове и в жизни.
Значит, то, что изменило ход событий, случилось после наказания… или во время него. Что происходило в тот момент, когда Вайторис, едва не испепелил меня? И ответ пришел сам. Пленника вынули из оков, швырнули на тюфяк и ушли, решив, что он никуда не денется. Но он делся. «Как только они ушли, сел и осмотрел себя. Следы от ожогов исчезали на глазах. Попытался встать на ноги, и это вышло», – прозвучал в моей голове голос Ская. «Чем бы ты меня не опоила…». Моя кровь усилила пленника, исцелила… усилила, поэтому понадобился лишь толчок, чтобы родовая сила откликнулась в том месте, где молчит любая магия, кроме силы Господина. Дождь. Он стал тем последним толчком… И что же у нас выходит?
А выходит…
– Бесконечный Хаос! – воскликнула я, и змей дернулся, испуганный моим вскриком.
Выходит, что толчком к умножению и смещению Граней послужило усиление Аквея. То есть я своими руками изменила существующую реальность. Сделала то, чего не должно было произойти. Изменила предопределенность событий. Что видел Вайторис? Как в одной из своих забав я убиваю пленника? Или же он просто должен был надоесть мне? Но от скуки и пресыщенности я решила сделать то, чего никогда не делала – поделиться своей кровью. Вайтор этого не предвидел, иначе не позволил бы мне посещать свою игрушку. Это было сиюминутное решение. Мое похищение стало всего лишь следствием, а не причиной. А значит, изменения ждут не только меня, но и весь мир, в котором мы живем, потому что меняется сама реальность. «Грани преумножились». Естественно…
– Вайтор меня убьет, – с кривой усмешкой сообщила я змею. – Удавит своими руками.
И это не преувеличение, потому что теперь и его судьба могла измениться. Контроль над существующей реальностью был утрачен.
– Может самой из окна выпрыгнуть? Это будет даже не так больно.
Венн смотрел на меня осмысленным взором, и я отметила, что и глаза его теперь немного изменились, в них появилась легкая голубизна. Белый змей с голубыми глазами. И длина такая, что смог проглотить взрослого мужчину. Забавную сущность сотворил Аквей.
– Ты – следствие изменившейся реальности, и своим рождением обязан мне, так-то, – сказала я и ткнула пальцем в округлый нос змея.
Он фыркнул и… чихнул.
– Очень хорошо, – усмехнулась я, вытирая лицо.
Неожиданный звук заставил нас с Венном одновременно обернуться в сторону купальни. Мы переглянулись со змеем, и я поднялась на ноги, чтобы посмотреть, что там шуршит, но вдруг замерла, вспоминая, чем закончилось для меня подобное любопытство еще в Черном замке. Однако Скайрен сказал, что он единственный мог обращаться водой… Впрочем, реальность меняется, и неизвестно, у кого и какой дар может проснуться теперь.
– Игнис, ты просто умница, – не без сарказма произнесла я. Затем указала на дверь купальни змею: – Проверь.
Венн величаво подполз к двери и остановился, не имея возможности открыть ее.
– Не притворяйся, – отмахнулась я. – Ты можешь пролезть и под дверью.
Он булькнул нечто невразумительное, но остался недвижен. Сердито сдвинув брови, я погрозила притворе пальцем и хотела сама открыть дверь, но сумасшедший змей вдруг угрожающе зашипел, не позволяя мне сделать это.
– Ополоумел? – возмутилась я, но попятилась. Кто его знает, что там за дверью? Возможно, Венн чувствует опасность…
Душераздирающий писк прервал мои мысли. Змей воровато оглянулся на купальню и усилил запугивающее давление. Только не вышло. Я уперла кулаки в бока и насмешливо взглянула на него.
– То есть ты еще и ревнивец.
Венн издал невнятный звук, и я отвела в сторону его голову, перешагнула тело и все-таки открыла дверь купальни. Искра стремительно выскочила оттуда, запищала, несколько раз наскочив на моего стража. Змей забулькал в ответ. И чем бы этот скандал закончился еще неизвестно, но я подхватила Искру на руки и укоризненно покачала головой:
– А врал, что ничего про нее знаешь. Лжец.
– Буль.
– Отстань, – отмахнулась я.
Змей заискивающе зашаркал хвостом по полу, но я сделала вид, что не замечаю его, и уселась на кровать. Крыса, выпущенная мною из рук, забегала кругами по кровати, то заскакивая мне на колени и пища без умолку, то вновь начинала носиться, очень эмоционально что-то рассказывая мне. Венн терся головой о мои ноги, булькал и пытался поймать взгляд. Наконец, Искра угомонилась, придавленная моей ладонью к постели, пискнула в последний раз и затихла, а снова вернулась к своим размышлениям.