30 лет спустя
Шрифт:
Все, и хорошее, и плохое, рано или поздно заканчивается. Завершилась и эта вот наша нескончаемая дорога, оставив нас в совершенно незнакомом месте наедине с целой кучей покосившихся деревянных хибар, зданием церкви с облупившейся штукатуркой и еще несколькими строениями явно общественного назначения. И куда, спрашивается, нам теперь держать наш путь? Телефонной будки, чтобы позвонить в местную горсправку тут как-то вообще не наблюдается.
Ну, это я так, ерничаю. Понятно же, что за сведениями надо в первую очередь обращаться к местным жителям. Вот в поисках этих самых местных жителей я и отправился в направлении зданий, идентифицированных
— Здравствуйте, скажите, вы здесь давно живете? — Задал я вопрос упитанному мужичку в грубом фартуке из рогожи, вышедшему покурить перед воротами какого-то приземистого кирпичного здания.
— Чего надо? — Грубо и неприветливо ответил мне абориген.
— Я этнограф из Омска, — наугад назвал я название одного из крупных городов, мимо которого нас провез наш поезд. — Мы с коллегой собираем материалы для нашего краеведческого музея о католических монахах, которые в старые времена пытались построить в Сибири католические храмы с целью дополнительного оболванивания простого народа своей религиозной пропагандой.
Ну, и, чтобы вышло больше шансов для конструктивной беседы, дополнительно поддавил в эмоциональной сфере, стараясь вызвать у толстяка побольше почтения.
— Так это… — тон разговора со стороны местного жителя сразу же сменился с грубого и вызывающего на откровенно заискивающий, — я не так, чтобы много, смогу вам рассказать. Знаю только, что здание вот этого моего склада когда-то начал строить испанец один, наши, деревенские, его Лусем звали, вот он, вроде, монах был….
— Может, Луис? — Я попытался подтолкнуть мужика к большей разговорчивости, но у того, похоже, произошла аномальная реакция на мое ментальное воздействие, все же не специалист я в этих делах, и такие вот побочные эффекты иногда случаются.
— Может… Луис… — и уже, словно через силу посоветовал, — вы бы сходили, милые люди, к нашей библиотекарше, она образованная и на собраниях всегда с рассказами выступает.
Как дойти до этой самой библиотекарши, мы у нашего сильно тормозящего собеседника все-таки выяснили и пошли в указанную им сторону.
— Артем, давай, ты объяснишь мне, что мы все же разыскиваем, и я сама буду с людьми разговаривать, — сделала предложение лисичка, когда мы были на полпути к указанному кладовщиком зданию библиотеки. — Иначе, боюсь, после нас тут, в деревне, одни идиоты могут остаться.
Пришлось экстренно вводить мою спутницу в курс дела. Без подробностей, про Пробойник, способный открывать порталы между мирами, вообще не стал конкретизировать, сказал только, что очень важный артефакт ищу.
Вот определенно, у людей, живущих здесь, очень мало развлечений в их жизни. Пока мы с Химари несколько минут посереди улицы стояли, вокруг нас начал народ собираться. Нет, напрямую не лезли, просто глазели издали, переговариваясь между собой. На их глазах мы и по ступенькам крыльца зашли в местную библиотеку.
— Здравствуйте, молодые люди, — встретила нас хозяйка здешнего заведения, старенькая сухая женщина, кутающаяся в серую пуховую шаль.
— Здравствуйте… — взяла на себя главную роль Химари. Я, как уговаривались, встал чуть позади от моей спутницы, не мешая ей вести беседу.
— Да, жил у нас в конце девятнадцатого — начале двадцатого века католический монах. Все хотел здесь свой католический костел поставить. Разрешение то от властей в Тобольске он каким-то образом получил, а вот настоятель местной церкви все время против был. — Принялась за рассказ эта женщина, сильно увлеченная историей своего родного края. — Первый свой храм, монах Луис затеял строить прямо тут, в самом Покровском, только люди, науськиваемые православным священником сильно против были, и он, продав недостроенное здание, начал строить новый храм в пяти верстах от нашего поселка, на Тобольском тракте.
— А что в том, им построенном храме сейчас? — Не удержался я от вопроса, услышав о возможном скором конце моего пути.
— В храме то? Ничего в нем нет. С тех пор, как у падре Луиса случился апоплексический удар вследствие измены его ученика, Гришки Распутина, так он и стоит заброшенный. Все местные его десятой дорогой обходят.
— Скажите, — продолжила вопросы лисичка, я прямо поразился, насколько у нее тонко и незаметно получалось вплетать ментальные ниточки в ткань разговора, — а после этого католического монаха, наверняка ведь, остались личные вещи, переписка, прочие документы, где они могут быть сейчас?
— Личных вещей почитай, что и не осталось вовсе, Гришка у своего учителя все подчистую вынес, а документы были. Их сначала нашему поселковому старосте сдали, а в двадцать седьмом, когда я тут библиотеку организовывала, все эти бумаги ко мне передали. Я пыталась их разбирать, но там все на латыни записано, так все в одном ящике и лежит у меня в подсобке, мешается. А выкинуть их рука не поднимается, все же история края. Удача +1, — по своему дополнила слова библиотекаря Система.
Глава 17
И снова колеса вагонные выбивают дробь, уже ставшую настолько привычной, что я замечаю не ее саму, а отсутствие оной во время остановок на станциях и полустанках. Химари, разумеется, трясется, сидя на нижней полке, рядом со мной, выспались мы уже, кажется, на полжизни вперед. Куда мы едем? В Санкт-Петербург, ставший уже как четверть века назад Ленинградом. Именно туда в конечном итоге направил стопы свои обворовавший своего учителя и наставника Григорий Распутин. И таки да, это оказался именно тот, позднее ставший известным всему миру чернокнижник. А я, признаться, вообще первоначально на подобное удивительное совпадение имен в рассказе старой библиотекарши никакого внимания не обратил. Как по поводу подобного совпадения имен частенько шутил отец: да мало ли в этой Бразилии донов Педро! Ан, вовсе и не совпадение тут было!
Еще мы с Химари не поленились, сбегали, изучили построенную Луисом Ломбалем церковь. Даже надежда при виде очень знакомых по Парагваю конструкций всколыхнулась: а вдруг тут расположен уже вполне функционирующий портал в иной мир? Но чуда не случилось. Все было глухо, причем, в буквальном смысле: коридор заканчивался стенкой, сам проход на ту сторону пробит не был. Чуть позднее я даже отыскал в предоставленной мне библиотекаршей переписке письмо, так и не отправленное падре Луисом в Рим по причине сразившей его болезни. В том черновике, написанном, кстати, по-итальянски, а вовсе не на латыни, святой отец извещал свое начальство о случившейся покраже, перечисляя точный список украденных ценностей. Так что, отправляясь в Ленинград, мы с Химари теперь точно знали, что Пробойник волей судьбы в свое время оказался именно у Распутина. Я потихоньку приближался к цели своего затянувшегося путешествия.