30 лет в ОГПУ-НКВД-МВД: от оперуполномоченного до заместителя министра
Шрифт:
В дополнение ко всем трудностям в это время произошли события в республиканской Испании, которые ненароком проверили сталинскую власть на прочность.
18 июля 1936 года в испанской зоне Марокко вспыхнул военный мятеж, в котором приняли участие около 20 тыс. человек. Затем мятежники захватили крупнейшие города юга Испании, установили свой контроль над несколькими районами севера и юга страны. В сложившейся обстановке законное правительство явно растерялось, но потом приняло решение вооружить народ, повсеместно создать милицию, что позволило отбить ряд территорий.
С беспорядками удалось бы справиться своими силами, но тут германские нацисты и итальянские фашисты неожиданно оказали мятежникам значительную помощь вооружением и обеспечили переброску войск из Марокко на испанский берег. В таких условиях потребовалась политическая оценка международной обстановки. Однако Великобритания и Франция, тесно связанные с Испанией
«Правительство СССР (соответственно Франции, Великобритании, Германии, Италии, Португалии и др. — Ю.Б.) запрещает в том, что его касается, экспорт, прямой или косвенный, реэкспорт и транзит в направлении Испании, испанских владений или испанской зоны Марокко всякого оружия, амуниции и военных материалов, а также всяких воздушных судов как в собранном, так и в разобранном виде и всяких военных кораблей».
Достигнутый дипломатический успех Москва стремилась дополнительно подкрепить привлечением мирового общественного мнения на сторону республиканцев. Однако в период возникшего международного согласия мятежники, уже вооружённые немецкой и итальянской военной техникой, возобновили наступление, значительно расширили захваченную ими территорию и двинулись на Мадрид. В нарушение принятого соглашения Португалия включилась в гражданскую войну в Испании, предоставив мятежникам несколько крупных займов, вооружение и направив через границу 20 тыс. добровольцев. Кроме того, португальские аэродромы были предоставлены для приёма немецких и итальянских самолётов. Вопреки принятым обязательствам итальянские вооружённые силы оккупировали Болеарские острова, создав там военно-морскую и военно-воздушную базы. Обстановку в военных действиях усугубил развал республиканской армии, командование которой не сумело разработать ни стратегических, ни тактических задач по подавлению мятежа.
Положение в Испании с каждым днём вызывало всё большее беспокойство в Москве. Однако поступавшие сообщения были настолько противоречивы, что, исходя из них, строить какие-либо планы не представлялось возможным. В связи с этим в командировку в далёкую страну были направлены сначала корреспонденты наших газет, а затем дипломатические работники (в числе которых были и ярые сторонники Троцкого). Когда из Мадрида стала поступать достоверная информация, оказалось, что положение республиканского правительства просто катастрофическое. Испания нуждалась буквально во всём: продуктах питания, горючем, медикаментах, бытовых товарах. Разрозненным армейским формированиям требовались оружие, боеприпасы, самолёты, танки, даже лётчики и танкисты.
Перед сталинским руководством встала острейшая необходимость срочно принять очень сложное, но крайне важное решение: следовало ли отказаться от невмешательства по примеру Италии, Германии и Португалии, и немедленно начать оказывать необходимую помощь республиканцам либо, как Франция и Великобритания, остаться верными заключенной ранее декларации? В первом случае сталинскому руководству пришлось бы открыто вернуться на позиции пролетарского интернационализма и революционной солидарности, при этом перед всем миром и собственной оппозицией признать правоту своих идеологических противников, а собственную политику считать ошибочной. В последнем случае приходилось предать Народный фронт в самую трудную минуту и обречь его на неминуемое поражение, тем самым дискредитировав принципиально новую стратегию Коминтерна и ВКП(б), которую с таким трудом удалось отстоять группе Сталина.
В итоге было принято единственно приемлемое решение: продать Испании советскую военную технику через незадействованную в декларации о невмешательстве Мексику, а также нелегально отправить в сражавшуюся республику наших добровольцев. Вся операция проводилась в условиях высочайшей секретности, и даже в решениях Политбюро вместо слова «Испания» писали букву «X». В начале октября нашими теплоходами в испанский порт Картахена была доставлена первая
Естественно, мировая печать сразу же сообщила о поставках советского оружия в Испанию, что послужило основанием для демократических стран, Франции и США, сделать вполне предсказуемый вывод о том, что теперь все видят проявление коммунистической экспансии и экспорта революции. Советское правительство оправдывало свою позицию тем, что принцип нейтралитета является неприемлемым и противоречащим нормам международного права в случае борьбы законного правительства с мятежниками. А раз другие страны этот принцип постоянно нарушают, то он уже стал фактически несуществующим. СССР готов прекратить военную помощь республиканцам, но при непременном условии: то же сделают Италия, Германия и Португалия.
Совершенно неожиданно было оказано сильное давление на советское руководство со стороны испанских республиканских кругов, пользовавшихся поддержкой со стороны различных партий, включая откровенно троцкистские. Вопрос ставился так: «Победа рабочих и крестьян в Испании возможна лишь как победа социалистической революции». Стремясь удержать испанцев от революционной стихии, пагубно сказывавшейся на состоянии регулярной армии, советники рекомендовали на данном этапе, чтобы сохранить «единый народный фронт», не стремиться к установлению диктатуры пролетариата, а действовать «под флагом защиты республики» и не сходить «с позиций демократического режима». В письме из Москвы говорилось: «Вполне возможно, что парламентский путь окажется более действенным средством революционного развития в Испании, чем в России».
Испанские события испортили отношения СССР с Англией и Францией, Румынией и Чехословакией, поставили под сомнение возможность сохранения антигерманского Восточного пакта. Но более опасным было то, что под влиянием революционных настроений в СССР стали сплачиваться радикально настроенные члены партии и комсомола, что являлось сильным аргументом против идей группы Сталина.
В условиях сложной международной и внутренней обстановки Сталин не оставлял надежды в полном объёме принять новую Конституцию, но для этого надо было окончательно подавить даже скрытое противодействие ортодоксальных коммунистов, которых в партии и за её пределами имелось ещё предостаточно. Тем более что в поддержку им только что вышла книга Л.Д. Троцкого «Преданная революция», которая содержала серьёзную, теоретически обоснованную и предельно резкую критику политики группы Сталина и его лично. В связи с этим стали тихо, без малейшей огласки проводить аресты известных НКВД ярых троцкистов, включая приведенных выше авторов разгромных статей по поводу пострадавших в «процессе 16-ти». Кроме того, начались незаметные постороннему взгляду кадровые перестановки, которые были направлены на укрепление позиции группы Сталина. Одним из самых значимых было назначение 26 сентября 1936 года на должность наркома внутренних дел СССР И.И. Ежова, сохранившего при этом за собой посты секретаря ЦК ВКП(б) и председателя Комиссии партийного контроля (КПК). Ягоду, оказавшегося «не на высоте своей задачи в деле разоблачения троцкистско-зино-вьевского блока ОГПУ», пока назначили на должность наркома связи вместо снятого А.И. Рыкова, чья судьба уже была решена.
Всю свою работу, включая аресты, нарком Ежов должен был координировать с заведующим Политико-административным отделом ЦК И.А. Пятницким, который подбирал кадры для НКВД, контролировал и согласовывал действия это-гр ведомства с Наркоматом юстиции, Прокуратурой СССР и различными судебными инстанциями. Другими словами, Ежов и Пятницкий в равной мере разделяли всю полноту ответственности за деятельность органов внутренних дел и госбезопасности.
Как напутствие новому наркому Ежову Политбюро своим решением от 29 сентября 1936 года утвердило директиву «Об отношении к контрреволюционным троцкистско-зиновьевским элементам», которая призывала к расправе с этими «мерзавцами, скатившимися ещё больше вниз… их теперь приходится рассматривать как разведчиков, шпионов, диверсантов и вредителей фашистской буржуазии в Европе». Причём репрессии предписывалось направить не только против тех, кто был ещё на свободе, ожидал суда или был осуждён, но и тех, кто давно находился в ссылке, включая всех, подписавших в 1923 году знаменитое «Заявление 46-ти» в поддержку позиции Троцкого. Таким жестоким путём Сталин стремился удалить с политической арены страны не только очевидных, реальных, но даже весьма проблематичных, лишь потенциальных противников начавшейся реформы, сделать таким образом невозможной любую критику проекта новой Конституции. При этом следил за тем, чтобы предписанная расправа не превратилась в широкую и бессмысленную охоту на ведьм.