33 стратегии войны
Шрифт:
Противники Мусаши рассчитывали на безукоризненную технику боя, острые мечи или другое оружие. Это то же самое, что вести войну по старинке: вместо того чтобы чутко отзываться на происходящее здесь и сейчас, они полагались лишь на тренировку, технику и прежние наработка!. Мусаши уловил самую суть стратегии, когда был совсем еще молодым. Косность соперников он обернул против них самих. Прежде всего он заранее тщательно продумывал свой первый ход – уловку, которая поразила бы данного соперника. Выбив противника из колеи неожиданным маневром, он внимательно следил за реакцией и тут же делал ответный шаг, импровизируя, не давая обрести равновесия и нанося смертельный удар.
Готовясь к войне, вы должны освободить сознание от мифов и неправильных представлений. Стратегия представляет собой не набор идей и не последовательность действий, которым надо следовать, как кулинарному
Потому невозможно повторить чужую победу в битве – она складывается как ответ на непрестанно изменяющиеся обстоятельства.
Гром и ветер: образ долговечности
Так сильный человек стоит твердо и не меняет направления. Гром гремит, ветер дует; оба они – пример чрезвычайной подвижности, то есть, казалось бы, представляют полную противоположность долговечности. Однако законы, под воздействием которых они появляются и исчезают, усиливаются и стихают, – эти законы существуют вечно. Точно так же независимость сильного человека базируется вовсе не на жесткости и неизменности его личности. Он всегда идет в ногу со временем и меняется вместе с ним. Постоянным же остается направление движения, внутренний закон его существования, который и определяет все его действия.
Ключи к военным действиям
Когда мы оглядываемся назад на неприятный или неудачный опыт, нас посещает неизбежная мысль: все могло быть иначе, если бы мы сказали или сделали л: вместо у — ах, если бы можно было это переиграть! Многие полководцы теряли голову в пылу сражения, а затем, анализируя все задним числом, представляли себе какой – то один тактический прием, единственный маневр, который мог бы переломить ход битвы и решить ее исход по – иному. Даже князь Гогенлоэ спустя годы все размышлял, в чем был его просчет, что помешало отбить то селение. Проблема, однако, состоит не только в том, что все мы нередко крепки задним умом и находим верное решение, когда уже слишком поздно. Проблема в том, что мы убеждены: нам просто не хватило знаний, вот если бы нам было больше известно, вот если бы мы все более тщательно продумали… Это между тем абсолютно неверный подход. Нас прежде всего подводит то, что мы не настроены на происходящее вокруг, невосприимчивы к тому, что нас окружает. Мы прислушиваемся к собственным раздумьям, бываем внимательны к тому, что происходило в прошлом, пытаемся применять теории и идеи, усвоенные давным – давно, но не имеющие ничего общего с настоящим. Чем больше книг, теорий и раздумий, тем больше усугубляется положение.
Важно понять: величайшие полководцы, талантливейшие стратеги сумели проявить себя не потому, что больше знали, а потому, что в случае необходимости могли отбросить свою предвзятость и сосредоточиться исключительно на том, что происходило вокруг. Только тогда вспыхивают искры творчества и приходят яркие и нестандартные решения. Знания, опыт и теория хороши до определенного предела: сколько ни думай заранее, это не может подготовить к хаосу реальной жизни, к калейдоскопу бесконечных возможностей, не научит искусству экспромта. Величайший философ войны Карл фон Клаузевиц называл это «трениями»: это препятствия реальной жизни при попытке воплотить план войны в жизнь, зазор между нашими планами и тем, что происходит на самом деле. Такое несовпадение неизбежно, и посему нам нужно научиться поспевать за изменениями и проявлять гибкость мысли в неожиданных ситуациях. Чем лучше мы будем адаптироваться, осмысляя меняющиеся обстоятельства, тем быстрее и удачнее сможем на них реагировать. Чем глубже будем зарываться в предвзятые теории и воспоминания об опыте прошлых лет, тем более бредовой и оторванной от реальности будет наша реакция.
Моя хитрость состоит в том, чтобы не хитрить.
Анализировать ошибки прошлого нужно и важно, но не в пример важнее развивать способность обдумывать происходящее в настоящее время. Тогда в будущем вам придется анализировать куда меньше ошибок.
Представьте себе, что ваш ум – это река: чем быстрее она течет, тем свежее в ней вода, тем больше ее энергия. Навязчивые мысли, предвзятость, воспоминания об опыте прошлого (будь то удары судьбы или былые победы) подобны валунам или тине, которые тормозят течение реки, перегораживают ее русло. Бег воды замедляется, быстрый поток превращается в затхлое стоячее болото. Постоянно ведите внутреннюю борьбу с подобными тенденциями.
Если положить на воду пустой сосуд из тыквы и слегка дотронуться до него, он заскользит по поверхности воды. Как бы вы ни старались, он не удержится на одном месте. Развитый человеческий разум не застревает на чем – то одном, даже на миг. Он подобен пустому и легкому сосуду на воде, двигающемуся от малейшего прикосновения.
Первый шаг прост: внимательно отслеживайте их появление. Если вы почувствуете, что пора бороться с внутренним застоем, можно использовать несколько тактических приемов, которые помогут восстановить естественное быстрое течение ваших мыслей.
Пересматривайте свои убеждения и принципы. Когда Наполеона спросили, каким принципам ведения войны он следует, тот ответил, что не следует никаким. Его гениальность была в способности чутко реагировать на ситуацию, извлекая из нее максимум пользы, его талант заключался в умении пользоваться обстоятельствами. Точно так же и для вас единственным принципом должно стать отсутствие всяких принципов. Поверить, что существуют непререкаемые законы и вечные истины, означает занять жесткую, статичную позицию и обречь себя на поражение. Разумеется, знакомство с теорией и историей может расширить восприятие мира, только боритесь с тенденцией вышеозначенных категорий превращаться в окаменевшие догмы. Потверже относитесь к прошлому, к традициям, к старому образу мыслей и действий. Объявите войну священным коровам и собственному внутреннему голосу, призывающему склоняться перед авторитетами.
Поражение горько. Оно мучительно для рядового солдата, но во много крат более мучительно для полководца. Солдат может утешаться мыслью, что, как бы ни повернулось дело, он честно и верно выполнял свой долг и сделал все, что мог. Но полководец, если он не добился победы, свой долг не выполнил – ибо именно победа была его долгом. У него не было другого долга, сравнимого с этим. Он мысленно возвращается к событиям кампании. «Здесь, – думает он, – я допустил ошибку; там я пошел на поводу у страха, когда нужно было действовать решительно и дерзко. Здесь нужно было выждать и собрать все силы воедино, а не дробить их. А там я не сумел воспользоваться возможностью, которая мне предоставлялась». Он вспоминает, как послал солдат в неудавшуюся атаку, из которой они не вернулись. Перед его мысленным взором встают глаза тех, кто доверял его решениям.
«Я подвел их, – говорит он себе, – и подвел свою страну!» Он видит себя тем, кто он есть, – проигравшим полководцем. В этот тягостный час он погружается в себя, переосмысляя и заново оценивая свои качества командира, свое мужество. А после этого он должен остановиться! Ибо, если только он собирается когда – либо вновь командовать сражением, он обязан избавиться от этих угрызений, уничтожить их, не давая им подавить волю и уверенность в себе. Он должен отбить эти атаки на самого себя, изгнать все сомнения, порожденные поражением. Он должен забыть о них и помнить лишь уроки, которые вынес из поражения, – они куда важнее, чем уроки побед.
Часто загвоздка бывает в нашей образованности. Во время Второй мировой войны англичане, которые воевали с немцами в пустынях Северной Африки, были хорошо подготовлены и обучены танковой войне; им, можно сказать, вдалбливали теорию ведения этой войны. Позднее в ходе кампании к ним присоединились американские войска, куда менее образованные по части тактических приемов и методов. Вскоре, однако, американцы освоили стиль ведения боевых действий, который был не хуже, а то и лучше английского; они приспособились к мобильным, переменчивым условиям жизни и ведения войны в пустыне. Сам фельдмаршал Эрвин Роммель, главнокомандующий германской армией в Северной Африке, признавал: «Американцы… значительно больше преуспели в Африке, чем англичане с их опытом, тем самым подтвердив истину, что учиться легче, чем переучиваться».