№333, или Притворись, что любишь 2
Шрифт:
Мне везет, я застаю за стойкой регистратуры самую обычную представительницу семейства круглощеких. Пухляшки меня почему-то особенно любят.
Девушка тут же расплывается в улыбке, стремится угодить.
Аккуратно спрашиваю у нее про рыженькую, она подтверждает, что такая была. Но вот ее данные почему-то раскрыть отказывается, причем даже после того, как в ее аккуратных ручках оказывается несколько купюр весьма внушительного достоинства.
— Я бы с радостью… — лепечет она. — Но их просто нет! Можете сами посмотреть…
Она
«Поход сюда ей оплачивал какой-то фонд? Что за бред?»
— А барышня случайно не записывалась на повторную процедуру?
— Пока нет! — рапортует девушка. — Но ей удаляли тату, а это требует дополнительных процедур…
— Сообщите мне, когда она появится снова! — прошу девушку и кладу перед ней очередную купюру, которая тут же исчезает в ее маленьких ручках.
Глава 12. В преддверии старого нового года
Через два дня:
Четверг, 13 января 2022 года
8:30
Ждана
Неспешно накладываю на лицо увлажняющий крем, и тут мой телефон пиликает сообщением: «Как можно скорее явитесь в кабинет вашего менеджера. Состояние: Альфа!»
После этого известия уже даже не могу нормально закрутить крышку на баночке с кремом, слишком сильно трясутся руки.
Альфа... Значит, нужно явиться при макияже, причесанной и красиво одетой. Значит, меня будет смотреть новый джентльмен. Значит, меня снова заберет себе какой-нибудь шизик…
Господи, я ненавижу греческий алфавит! Ненавижу «Всемогущих», ненавижу мужиков в целом, себя ненавижу…
«Дыши, милая, дыши!»
Продышать свой стресс — пожалуй, единственное лекарство, которое мне сейчас доступно.
На всё про всё пятнадцать минут. На автомате накладываю на лицо простенький макияж, немного подкручиваю плойкой волосы, потом выбираю открытое черное платье и буквально выпинываю себя в коридор.
Медлить нельзя — если джентльмену придется слишком долго ждать, меня могут наказать, а мне и без того паршиво.
Встречаю своего менеджера у дверей его кабинета.
Он коротко кивает мне и передает, что джентльмен хочет поговорить со мной наедине.
Я соглашаюсь, прохожу в его серый кабинет, и у меня от ужаса буквально волосы на затылке начинают шевелиться, ведь там меня ждет ухмыляющийся во все тридцать два зуба Роман Войтов.
«Ну всё… мне кранты…»
Тогда же:
Ждана
Я застываю в дверном проеме, смотрю на улыбающееся лицо Войтова, на сморщившийся от мерзкого оскала S-образный шрам, его ожоги на шее, и мне становится дурно.
— Зайди, наконец, и закрой дверь! — велит он.
А я не могу, просто не в состоянии — ни шаг сделать, ни рукой пошевелить, ни моргнуть… Мне так страшно, что язык
Роман это чувствует. Как злые дворовые псы чувствуют страх прохожего, так и он ощущает мой практически на уровне инстинктов, даже носом ведет в мою сторону. Вскакивает с кресла, подходит ко мне, силой заводит внутрь и все-таки отрезает нас от остального мира закрытой дверью.
«Интересно, если он начнет меня бить, а я позову на помощь, кто-нибудь придет?»
Войтов становится ко мне почти вплотную, а у меня нет сил даже отпрянуть.
И тут он мне говорит:
— Девочка моя, не бойся! Я верю тебе!
От этих слов мне становится чуточку легче… Но лишь самую чуточку, буквально крошечную крошечку, ведь в его глазах веры нет, они хитрые, как у лиса. Он слишком подозрительно на меня смотрит, будто прощупывает взглядом мое лицо.
«Если он здесь и хочет со мной говорить — значит по крайней мере не стал жаловаться на меня моему менеджеру!»
Пытаюсь проанализировать, насколько глубока яма, в которую я попала, и не получается, мысли путаются.
— Дай мне тебя обнять! — требует Роман.
Я позволяю ему это, позволяю обвить вокруг меня его мерзкие руки, приплюснуть меня к ненавистной груди, гладить мою обнаженную спину. Ком в горле достигает таких невероятных размеров, что уже не могу себя сдерживать, начинаю тихонько всхлипывать.
— Тише-тише, моя милая… — шепчет мне на ухо Роман. Наверное, думает, что успокаивает. — Я забираю тебя, моя хорошая! Сейчас ты соберешься, и мы уедем… Я не могу без тебя жить!
Наверное, сейчас во имя спасения мне стоить что-то ему сказать — что-то из разряда «как хорошо, что ты пришел!» или «пожалуйста, забери меня!». Но вместо этого из горла вырывается лишь жалкий скулеж и всхлипы. Это всё, на что я сейчас способна.
— Всё хорошо, милая… — он гладит меня по макушке, крепко прижимает к себе. — Всё хорошо… Я знаю, ты была ни при чем. Ты же моя Элена, ты не могла мне сделать ничего плохого…
И, как ни странно, через некоторое время я начинаю верить его словам. Что еще мне остается? Первое — не пожаловался менеджеру. Второе — стоит, успокаивает, когда мог бы просто зашвырнуть меня в свою машину, и всё. Третье — обнимает. Он крайне редко это делал раньше, обычно у него такой потребности не возникает. Это я — любитель обнимашек. Большой любитель…
Если бы у меня была такая возможность, я бы жила, держа Аню в объятиях. Мои родители постоянно меня обнимали. До той ужасной аварии, где они погибли, я жила в райском мире, полном любви и заботы, полном тепла и объятий. Целых шесть лет своей жизни я так прожила — и очень хотела вернуть то время, обнимая своего ребенка. Романа, конечно же, ни на какие объятия не провоцировала, и вдруг он сам пожелал.
— Я очень рада, что тебя отпустили! — вру хриплым шепотом.
— Успокоилась? Умница! Иди собирайся, нас ждет долгая дорога…