37 девственников на заказ
Шрифт:
— Да вы знаете, почему ему дали вернуться? — В сердцах Кохан так саданул по столику кулаком, что стаканы подпрыгнули. — Тридцать восьмой год, тридцать восьмой! Потому что он был завербован Советами как шпион китайской разведки!
Сперматозоиды над Парижем
“…Ты только представь: Париж. Солнечно… На Елисеевских продавец разноцветных шаров потерял связку, шары парят над деревьями торжествующими сперматозоидами — красными, синими, желтыми, с извивающимися хвостиками веревок, дребезжит шарманщик, звенит
— Китаянки все маленькие и хрупкие, так ведь? — интересуюсь я.
Мне уже пятнадцать, талия не увеличилась, зато появились две совершенно круглые грудки, и я томлюсь желанием как-нибудь ненароком показать их старику.
— Я бы сказал, что из всех женщин мира мне больше всего нравятся китаянки и вьетнамки. Несоответствием возраста и детской недоразвитости тела. Есть в обладании такой женщиной что-то предостерегающее, горчинка вины, что ли… В этом заведении я уже попробовал двух китаянок, но Суини по уровню исполнения любых желаний была вне конкуренции. Она все делала ласково, понимаешь, с ласковой тщательностью, ее сосредоточенное личико тогда светилось исполнительностью и чистотой помыслов. Подобное выражение лица женщины и исполнительная тщательность ее движений в совершенном разврате заставляет думать о реальности небесного наблюдателя, наделившего для чистоты эксперимента женщину ангельским отречением, а мужчину противоестественной фантазией.
— Зачем? — спрашиваю я.
— Иди сюда, маленькая…
Я сажусь к старику на колени и сразу же начинаю его пощипывать, дергать за большое удлиненное ухо, касаться пальцем кончика носа.
— Зачем… Зачем… Может быть, для выявления предела грехопадения и, соответственно, для придумывания особенно тяжкого наказания? Почему ты меня щиплешь?
— После вызова “Скорой помощи” на прошлой неделе я должна почаще убеждаться, что ты жив.
— Ерунда. Я перепил, а ты испугалась. Больше врачей не вызывай.
— А бывает, что мужчина наделен ангельским отречением, а женщина — противоестественной фантазией?
— Нет. — Старик категоричен. Он сидит, не двигаясь, закрыв глаза, пока я расчесываю ему брови расческой. — Бывает, что встречаются двое ценителей одиночества и противоестественных фантазий, они тогда могут довести понятие оргазма до некоторого засасывающего вселенского вакуума, до остановки сердца, но это только говорит о том, что и среди женщин бывают жестокие и бешеные игроки в секс, а вот среди мужчин ангелов с чистыми помыслами не попадается.
— Почему?
— Мужчина привязан к необходимости исполнения плотских желаний, неисполненные желания взрывают его психику и помрачают рассудок. Яростные женщины могут выйти из такой ситуации, перестроившись на необходимость и долг материнства, к примеру. У мужчин в этом плане выбор ограничен. Суини как-то сказала мне: “Кастрат и старый девственник — это две неутоленные мечты
— Она была красива? — Я закончила расчесывать брови и теперь провожу расческой по его спине.
— Я тебе только что сказал о выражении ее лица при исполнении моих несуразных прихотей, что ты еще хочешь знать? Я пил в эти моменты ее лицо, как капли дождя с нежнейших лепестков самого диковинного цветка. Понятие красоты? О, избавьте меня от осознающей себя красоты. Она безлика. И вообще, у восточной женщины поза и жест имеют больше значения, чем макияж. Важно, как обрисовывается вся ее фигурка, выгодное положение относительно источника света, запах, и может ли, к примеру, поза сидящей женщины соперничать грациозностью со спящей на воде птицей или застывшей на камне ящеркой.
— Ну а фигура? — Я встаю и решительно задираю футболку. — У нее были такие грудки?
Некоторое время старик смотрит на меня отстраненно, еще под властью воспоминаний, по его лицу заметно, что я, задрав футболку, никак не вписываюсь в утонченное представление об идеальной гейше с детской чистотой помыслов. Он нашаривает на груди очки (мне надоело их искать, и одни из четырех я повесила на веревочке старику на шею), надевает их и тут же горестно вздыхает.
— Что?.. — переполошилась я. — Больше? Меньше? Круглее?
Про себя я думаю: куда уж круглее! Я нахожусь в полнейшем восторге от собственных грудок.
— Ну что ты творишь?.. Оденься. У Суини практически не было груди.
— Как это? — Я разочарована. Невозможность сравнения почему-то меня огорчила. — Совсем?
— Я тебе только что все подробно объяснил, но ты ничего не поняла. Мы совокуплялись прикосновениями и еще вот здесь, — старик стучит себя по лбу. — Мыслями, понимаешь?
— Не-е-ет…
— Суини ласкала меня и рассказывала мои мечты.
— А откуда она знала… эти мечты?
— Фло, ты сегодня совсем какая-то слабоумная: она их не знала — она их выдумывала!
— А ты что делал?
— А я ей это позволял!
— Не кричи на меня. Я не слабоумная.
Чтобы успокоиться, прохожусь туда-сюда по комнате, по пути сдираю с занавески котенка — он лишний, там уже сидят двое. Котенок кричит, растопыривает когтистые лапы, задевает цветок, и из алого шара герани вываливается засохший лепесток. Я растираю его в пальцах.
— На каком языке вы разговаривали?
— На французском, конечно. Останавливаюсь перед стариком и пинаю босой ногой его тапочек.
— Не знаю, насколько интуитивно образованны и подготовлены для мозгового секса восточные женщины, но в моем представлении ты — гений одиночества. Мужские фантазии гения одиночества недоступны самому развращенному женскому уму, даже если эта женщина может в любой момент изобразить лицом ангела. Точно так же, как самые потаенные фантазии женщины не могут прийти в голову мужчине. И заметь, — я опять пнула огромный тапок, — я не говорю, что чьи-то фантазии извращенней или удивительней других, я просто говорю, что они несовместимы, они разные! Эта китаянка не могла предложить тебе ничего стоящего, если только… если только!..