4-02. Ripresa allegro mosso
Шрифт:
– Какая камера? – удивилась та. – На тренировках их иногда вешают под консоли вместо пулеметов, но я летела с полным боекомплектом.
– Когда вернешься на корабль, поинтересуйся у механиков насчет внезапно проведенных улучшений самолета. Спроси, например, зачем на боевом истребителе требуется автоматическая кинокамера с двухчасовым запасом микропленки, о которой почему-то не осведомили пилота.
– Х-ходер! – прошипела капитан. – Палек, ты уверен, что мне нельзя выбраться из… как его, вашего реанимационного комплекса? У меня появилось острое желание вернуться на борт прямо сейчас и кое с кем пообщаться вплотную.
– Дзии
– Так точно! – кивнул лейтенант, щелкая каблуками. – Устройство останется у вас?
– Разумеется. Вещественное доказательство, типа того.
– Тогда мое задание выполнено. Капитан Баркхорн, желаю скорейшего выздоровления. Дэй Мураций, могу я вернуться на корабль?
– Мое величество милостиво позволяет, – паладар величаво повел рукой. – Кстати, Джорджи, ты в курсе, что внутри тебя тоже энергоплазма плещется? Что ты эйлахо, проще говоря?
Лейтенант схватил ртом воздух, словно от удара под дых.
– Я… эйлахо? – медленно проговорил он. – Точно?
– Можешь на рентген сходить, если не веришь. Но под радаром твоя грудная клетка отсвечивает, как зеркальный шарик. Эй, да ты расслабься. Сейчас половина населения Паллы в таком же состоянии, а то и три четверти, так что эйлахо больше никому даром не нужны. Джорджи, не пугай меня злой мордой, а то я от страха разревусь. Смотри, солнышко на улице светит! Небо голубое! Воздух…
Паладар рывком дернул вверх створку окна.
– …воздух свежий – дыши и радуйся жизни. Между прочим, Труда, к тебе тоже относится. Или закрыть?
– Спасибо, дэй Мураций, постараюсь радоваться, – сухо ответил лейтенант. – Однако я буду весьма признательным, если не станете сообщать о… моем новом состоянии персоналу посольства и… вообще официальным лицам Кайтара. Пока, во всяком случае.
– У меня на родине действует закон о тайне личности, который я привык соблюдать, – из голоса Палека изгладились все следы буффонады. – Лейтенант Каллавиро, мы не станем передавать сведения кому бы то ни было без твоего согласия. Типа, тоже официальное заявление. Однако, обращаю внимание, то же самое относится к фильму, который ты только что просмотрел. Непонятные способности Кириса и Фуоко также пока остаются не афишируемыми. Ясно?
– Вполне. Тогда я возвращаюсь на катер. Кирис, дэйя Деллавита, мы наверняка еще увидимся. До…
– Тихо! – вдруг гаркнула капитан Баркхорн, безуспешно пытаясь привстать повыше, и одновременно Палек замер в манекенной позе. – Тихо, я сказала! Мне кажется, или там и в самом деле стреляют?
И лишь сейчас Фуоко расслышала доносящиеся с улицы отдаленные частые хлопки.
"Внимание, Паллийская рабочая группа! Координатор в канале. Экстренно. Сверхважно. Алый код! Полицейские казармы подвергаются нападению со стороны неизвестных вооруженных людей. Алый код! Обстрел временной заставы на Хрустальном перевале, огонь ведется со стороны Хёнкона из
"Здесь Саматта. Ввожу чрезвычайное положение. Отозвать все морские патрули, не пытаться перехватить приближающуюся группу, не вступать в бессмысленные схватки. Срочно мне связь с Мариси".
"Здесь координатор. Устанавливаю связь с казармами. Внимание! Фиксирую чужую радиопередачу на катару, третья служебная частота. Источник: передатчик в рабочем общежитии номер два. Транслирую".
– Слушайте меня, паладары! Я командир боевого отряда Армии освобождения Хёнкона. Вы не знаете и никогда не узнаете, как меня зовут, но попробуйте только дернуться, и получите гору трупов. У нас автоматическое оружие, гранаты и сотни заложников. Предупреждение вы получили, теперь прикажите своим шавкам в казармах перестать огрызаться. Мы не станем туда входить, но если хоть кто-то высунет нос наружу, начнем убивать заложников. Эй, паладары, оглохли? Меня вообще кто-то слышит? Или в себя прийти не можете? Завалить десяток-другой работяг, чтобы очухались?…
"Здесь Саматта. Мне не до болтовни. Кто возьмет на себя роль переговорщика?"
"Здесь Масарик. Я займусь. В свое время в академии СВР… еще до того, как сломал спину, я изучал тактику переговоров с террористами. И недавно, как предчувствовал, освежил знания".
"Здесь Сторас. Марик, мы не можем поддаться на шантаж, если не хотим, чтобы подобное повторилось. Но и заложники не должны пострадать".
"Здесь Масарик. Сам знаю. Положитесь на меня. Займитесь выработкой общей стратегии, пока я время тяну. Мати, идея: свяжись с авианосцем. Вряд ли они любят террористов больше нашего".
"Здесь Саматта. Понял. Сделаю".
– Эй, паладары! Онемели от удивления? Или просто эфир не прослушиваете? Разочаровываете вы меня…
– На частоте Масарик Медведь, второй проректор университета "Дайгака" по административным вопросам. Обращаюсь к неопознанному лицу, называющему себя командиром отряда АОХ. Я внимательно тебя слушаю.
– Какой еще "проректор"? Слушай, ты, ректора вашего сюда, живо. Чтобы через две минуты Карина Мураций включилась в разговор. Время пошло. Кстати, за любое несогласие мы убиваем пятерых заложников. У нас их куча, так что надолго хватит.
– Как я могу к тебе обращаться?
– А на кой тебе?
– Обращение "эй, ты, мразь" не слишком подходит для переговоров, а "командир банды вонючих террористов" чересчур длинно.
– Парень, ты слишком языкастый для переговорщика. Обращайся ко мне Лю. И на твоем месте я бы уже со всех ног чесал за ректором.
– А на твоем месте, Лю, из всех паладаров я бы сильно поостерегся разговаривать именно с ней. Видишь ли, обычно мы не ведем переговоров с террористами. Карину-атару саму не раз похищали и взрывали, и она придерживается мнения, что бандитов следует уничтожать на месте независимо от требований и количества заложников. Догадываешься, насколько упрямой и стервозной может оказаться женщина с личными мотивами? А меня хотя бы учили вести переговоры с мерзавцами вроде тебя.