40 лет Санкт-Петербургской типологической школе
Шрифт:
То, что речь должна идти именно о неограниченном знании, вытекает из следующего рассуждения. Предполагаемое, в ходе мысленного эксперимента, устранение «носителя тайны» в виде что-то iпутем подстановки на его место эксплицитной и, следовательно, конечной (ограниченной) формулировки привело бы к необходимости выбора одного из эпистемических состояний, адекватных данному (на этот раз уже замкнутому) содержанию в его соотношении с субъектом, о котором идет речь. Главными теоретическими кандидатами были бы, с одной стороны, знание, которое, как мы видели в п. 3, имеет преимущество перед верой (если возможна предикация знания, упраздняется предикация веры), с другой стороны — незнание вкупе с разными видами «суждений» (других, чем вера). Однако ни знание, ни (какое бы то ни
Подчеркнем, что (В) лишь формально не исключает тождества « кого-то» в его двух вхождениях в части [1], т. е. в антецеденте и в консеквенте приводимой в [1] условной конструкции; нормально имеется в виду как раз их нетождество (этому соответствует тот факт, что оба вхождения не связаны в записи одним субскриптом). Добавим, что местоимение «кто-то» в антецеденте может естественным образом мыслиться как относящееся к субъекту а,а этот субъект заведомо является конечным существом (Бог — субъект знания, но не веры). (Стоит заметить, что нетождественный субъект в консеквенте явно перекликается с лицом, обозначаемым дательным падежом в родственном глаголе верить кому-нибудь,причем такое материальное соотношение глагольных единиц прослеживается по многим языкам.)
Веским обстоятельством, говорящим в пользу положений, выдвинутых в настоящем пункте, является поведение пропозициональных аргументов аналитического или априорного типа, в том числе аргументов в виде оценочных предложений. В основном они вообще незаполняют валентного места верить, что.Ср. следующие примеры:
(28) Иван *верит/ +знает/ +думает, что дважды два четыре.
(29) Иван *верит/ +знает, что если кто-то, кто рискуя собой спас чью-нибудь жизнь, является героем, то Петр, который рискуя жизнью спасал утопающего, герой.
(30) Иван *верит/ +считает, что его младший брат должен получать к завтраку порцию, больше его собственной.
Отчасти этому запрету или ограничению способствует тот факт, что содержание аналитических предложений нормально не является носителем той или иной ценности, в частности, положительной ценности, которая столь существенна в феномене веры (ср. п. 1). Однако в определенных условиях и такое содержание может приобрести, пожалуй, с весьма специальной точки зрения, положительную ценность; и тогда, скажем, предполагаемая априорная истина может стать предметом веры, ср. следующее приемлемое предложение:
(31) Иван верит, что существование Бога все же имеет априорный характер.
Примечание.Если пропозициональный аргумент в (31) истинен, то он истинен a priori.
Более существенным фактором, препятствующим использованию аналитических предложений в качестве пропозициональных аргументов веры (более существенным, чем отсутствие в них положительной ценности), является, по-видимому, тот факт, что в большинстве случаев все релевантные данные находятся в распоряжении эпистемического субъекта а.Это легко проследить по примерам (28) — (30). В такой обстановке единственно естественным является применение на месте верить,
Глагол верить, чтовстречается несколько чаще лишь при таких аналитических аргументах р,которые построены на модальных выражениях и которые намекают на синтетические обстоятельства, исключающие или допускающие что-то (не уточняя их), ср. придется, не может, может.Например, предложение
(32) Я верю, что он был вынужден подписать этот документ
вполне корректно. Но если говорящий знает, что «он» подписал «этот документ» и знает, что если бы «он» не подписал «этот документ», его отец погиб бы, правильным будет высказывание
(33) Я знаю, что он подписал этот документ из-за того, что он предпочел подписать его, чтобы спасти своего отца, и таким образом был вынужден подписать его.
Замена знаюв (33) на верюбыла бы совсем неуместной ((33), правда, лишено свойственной вере положительной оценки, в противоположность (32), но этот компонент легко восполнить, добавляя к (33), скажем: Это хорошо, что он не руководствовался в своем действии низкими мотивами). Сделанное здесь наблюдение лишний раз подтверждает преимущество глагола знать, чтоперед глаголом верить, что.
Особое внимание необходимо обратить (еще раз) на то, что эпистемический субъект а,в соответствии со второй частью ремы в (В) ([2]), не исключает того, что кто-то действительно знает что-то iкоторое влечет за собой р.Этим он отличается от лица, которое признает, что знание рлогически предполагает знание чего-то i(согласно [1]), но которое тем не менее отвергает знание чего-то i,а вместе с тем истинность р(как по предположению имплицируемого пропозицией что-то i). Поскольку такое лицо не удовлетворяет условию [2] в (В), его нельзя описать как верящего, что р.Следовательно, в отношении него необходимо предицировать отрицаниеверы, ср.:
(34) Иван готов сказать, что если кто-то знает то, что он сам знает, и если притом знает, что ее приняли на работу, то кто-то знает нечто совсем другое, такое, что из него следует, что ее приняли на работу, но все-таки Иван не верит, что ее приняли на работу.
По-видимому, эта недопустимость предицирования веры в (34) соответствует не только формуле (В), но и нормальной языковой интуиции, что, конечно, говорит в пользу формулы.
Вера часто характеризируется как эпистемическая установка на всеобщую и осуществляющуюся в конечном итоге (вопреки разным частным явлениям, которые могли бы противоречить этому) связность и понятность действительности (напомним речение Эйнштейна: «What is incomprehensible is that the universe is comprehensible»). Во всяком случае ее характеризуют таким образом в тех ее аспектах, которые ведут к «хорошему»; «хорошее», согласно этой установке, гарантируется, так сказать, на глобальном уровне (ср. понятие «космического оптимизма» в работе [Селезнев 1988: 251–252]).