40 ночей с монстром
Шрифт:
Чего?!
– Какого ещё нахрен клейма? – повысила голос, сорвавшись на ругательство.
Хотя к последнему я прибегала в крайнем случае. Когда эмоции брали верх. Сильно верх. Как сейчас.
– Что такое клеймо ты тоже не знаешь? – съехидничал, помолчал немного и великодушно добавил: – То самое, что позволяет определить принадлежность того или иного существа на Карибском побережье к той или иной семье. Всего их семь, кстати, здесь.
– Варварство какое-то средневековое, – единственное, что нашлось в разуме на такое заявление. – Вы вообще
Нет, не было у меня слов, чтобы описать нормально свои эмоции.
Я точно впала в кому, не иначе.
Не может быть такое правдой!
Просто не может!
– Я-то в курсе, – пожал плечами стоящий напротив. – А ты? В курсе? Где находишься. И кто перед тобой?
Хорошие вопросы.
И у меня есть частичные ответы на них. Не уверена только, насколько точные. Я вообще уже ни в чём не уверена. Даже в собственном уме. Может, я свихнулась и теперь лежу себе где-нибудь в дурке, вижу всякую дичь? Это бы многое объяснило.
– Не знаю точно, где находится ваша Картахена, но подозреваю, что это где-то в Мексике, или что-то такое. Картели там всякие. А ты главарь одного из них.
Мужчина… улыбнулся. Тепло. Ласково.
Неожиданно!
Я даже подзависла на несколько мгновений, так преобразилось его лицо. Мягче что ли стало.
Нет, это же надо было родиться таким преступно-красивым!
Реально как с картинки.
Ещё глаза эти его необыкновенные – в обрамлении чёрных ресниц особенно гипнотически смотрятся.
– Это не Мексика, цветочек. И я не главарь. Я – альфа. И барон двух семей. Вега и Ньето. Все морские пути, ведущие отсюда – мои. Я никого не граблю, не занимаюсь вымогательством, или что там ещё ты себе придумала. Проституция, работорговля, наркота и контрабанда оружия – в ведомстве других семей. Не мои.
– Почти само благородство, – усмехнулась ошеломлённо на такое пояснение.
Хотя и не особо поняла некоторые аспекты сказанного им. Зато отлично уяснила себе одно: просто так меня отсюда не выпустят. Если вообще выпустят. Вон как тепло и ласково улыбнулся снова. На этот раз реально не по себе стало. Слишком тепло и ласково. До мурашек по всей коже. Как и его ответ:
– Вообще ни разу.
– Это был сарказм, – вздохнула, качнув головой, отгоняя от себя мысли о том, что кажется не туда куда-то наш разговор понесло. – И что дальше? – потёрла одну ладошку о другую. – Сам сказал, официально я не твоя рабыня. Но и уйти не могу. Потому что, так или иначе, не с тобой, так с кем-то другим окажусь в том же положении, что сейчас, если не хуже, – помрачнела. – Но и остаться я не могу. У меня учёба, семья, родители. Они наверняка ищут меня. У мамы сердце слабое. Я должна вернуться домой. Должна, понимаешь? – уставилась на него со всей надеждой.
Пока не случилось непоправимого.
Если уже не случилось…
Сколько времени прошло?
Я так и не узнала.
– Тут твоя правда, – не стал он отрицать.
Но и облегчать задачу не спешил.
– Такие, как ты,
И так он это сказал, словно само собой разумеющееся.
Всю надежду в одночасье уничтожил.
Потому что из всего перечисленного… я лучше выберу смерть. Да, возможно, это слабость, но… ни за что не позволю собой пользоваться. Да и что это за жизнь такая? Изо дня в день обслуживать кого попало, чтобы потом всё равно умереть в безнадёжной попытке доказать, что ты сильная и всё переживёшь.
Такая себе эта сила…
И жизнь – не жизнь, а пыточное существование.
И то, что я вернулась и осталась здесь, не значит, что соглашусь спать с ним. Будь он хоть трижды какой-то там альфа и барон. Не для меня такая жизнь.
– Но ты сам говорил, что не держишь рабов. И что я тебе надоела. Так сделай нам обоим приятно, отправь меня домой. Пожалуйста, – попробовала вновь воззвать к его совести.
– Не держу, – кивнул. – Потому и отпустил. Хочешь домой – отправляйся, – разрешил типа великодушно.
Чем разозлил.
– Я не могу уйти, ты это сам знаешь, – процедила, вновь сжимая ладони в кулаки.
Ещё раз нарваться на кого-то? Чтобы в этот раз всё же не суметь убежать? Нет уж. Желтоглазый и правда хотя бы знакомое зло. И не пристаёт. Лечит даже. Чёрт знает как правда, но не суть. Сейчас я не готова ещё и об этом думать. И без того голова кругом. Мысли с одной на другую скачут то и дело, путая и мешая строить логическую цепочку происходящего.
– А я не могу каждую рабыню, привезённую в Картахену-де-Индиас, отправлять обратно, и только потому, что ей тут, видите ли, не понравилось. Иначе бы те, кто этим занимается, давно б обанкротились, – парировал желтоглазый.
– Но подарили-то меня тебе! Значит, ты можешь и вернуть меня обратно, – противопоставила.
– Могу. Вернуть тем, кто тебя сюда привёл. Хочешь?
– Нет, конечно! – вскричала в отчаянье.
Разговор глухого и немого какой-то.
Вот чего ему стоит отвезти меня в посольство?
Даже не придётся на билет на самолёт тратиться.
А он…
Упёрся непонятно с чего.
При этом сам заявляет, что я ему нафиг не сдалась.
На мой возглас и вовсе скривился так, будто ему на голову железобетонная плита рухнула.
И… зарычал.
По-настоящему.
Как зверь.
Как те трое с дороги.
Чертовщина какая-то!
Нереальная.
– Тон сбавь. Если жить хочешь.
Отступила от него подальше.
И правда заткнулась.
Но ненадолго.
Так жалко себя стало.
Стою тут, распинаюсь, а ему хоть бы хны. Никакого сочувствия.
– Ну, пожалуйста, – не выдержала и расплакалась. – Я тебя прошу. Ну, что мне сделать, чтобы ты меня отпустил, скажи? Я ведь всё равно не особо тебе нужна. Ну, хочешь я отработаю свою свободу? Готовка, стирка, уборка, не знаю… – всплеснула руками.