400 школьных сочинений
Шрифт:
Замятин рисует перед читателями общество прозрачных стен и проинтегрированной жизни всех и каждого. Его члены не имеют имен и фамилий, а различаются лишь номерами. Они устраивают манифестации в честь благодетеля, единогласные выборы, повсюду незримый контроль «хранителей», которые следят за каждым шагом человека.
Интересна и любовная линия романа: жители идеального государства не имеют права на свободную любовь, они вынуждены приобретать розовый талон на любовь (на запись любого нумера, с правом опустить в комнате шторки).
Способность и желание чувствовать, любить, быть свободными в мыслях и поступках толкают людей-номеров на борьбу. И в этом идеальном социуме, где единоличная власть является неограниченной, возможен бунт,
В романе «Мы» ясно проявляется борьба двух начал: за человека и против него, между гуманизмом и фанатизмом, исходя из того, что народ нуждается в жестоком пастыре. Неважно, кто он – обожествленный тиран или творец всего сущего. Главное – превратить человека в раба, в муравья, в безличный «нумер».
Счастье достигнуто – воздвигнут совершеннейший из муравейников. Всеобщее благоденствие, решение вековых проблем социальной несправедливости – вот те благие намерения, которыми оказалась вымощена дорога в земной ад.
Еще одна тема, занимающая особое место в романе, – экология. «Антиобщество», изображенное в книге, несет смерть всему живому, изолируя человека от природы. По мнению Замятина, только в гармонии с природой возможно настоящее, естественное счастье Человечества.
Безусловно, роман Е. Замятина «Мы» – фантастика, но очень многие сцены невольно заставляют вспомнить недавнее прошлое. Это злая, беспощадная карикатура на коммунистическое общество будущего, которая по праву занимает свое место в ряду лучших произведений советского периода.
«Бунт против единого государства» (по роману Евгения Замятина «Мы»)
Я люблю фантастику: книги братьев Стругацких, Станислава Лема, Джорджа Оруэлла. И знаете, что я заметил? Независимо от того, где и когда происходит действие той или иной книги, настоящая фантастика говорит всегда о «земном», о наших с вами проблемах... Именно таков роман замечательного русского писателя Евгения Замятина «Мы» (1921 г.), бывший долгие годы запрещенным.
Перед нами совершенно особый жанр – роман-антиутопия, рисующий мир отдаленного будущего. Но нет в этом будущем ничего привлекательного. Действие происходит в гигантском городе, отгороженном от всего остального мира глухой стеной. Жизнь Единого Государства проникнута духом милитаризма, желанием порабощать. Неземными почестями окружена фигура диктатора. Особую роль играет политическая охранка – Бюро Хранителей. Но даже и в повседневном своем быту люди находятся под постоянным контролем. И живут они в прозрачных домах, чтобы ни один шаг не мог укрыться от бдительного ока Хранителей, чей облик слагается из двух повторяющихся деталей: «оттопыренных розовых крыльев-ушей» и «глаз – острых буравчиков».
Несвобода возведена в Едином Государстве в принцип. Человек не принадлежит себе, люди даже не имеют имен, а только номера. Характерна реакция Д-503 на случайную гибель рабочих при взлете Интеграла: «При первом ходе... под дулом двигателя оказался десяток зазевавшихся нумеров из нашего эллинга – от них ровно ничего не осталось... но ритм нашей работы не споткнулся от этого ни на секунду, никто не вздрогнул... Десять нумеров – это едва ли одна стомиллионная часть массы Единого Государства, при практических расчетах – это бесконечно малая третьего порядка».
Мир, изображенный в книге, противоестествен. Единое Государство пытается жить по законам математики, позволяющим, как считает Благодетель, точно исчислить необходимое человеку счастье, создать земной рай.
Математическая формула счастья не предполагает права человека на любовь, которую не заменишь никакими талонами на материнство. Только чудом удается О-90 спасти себя и своего будущего ребенка.
Однако фундамент Единого Государства начинает давать первые трещины. Поначалу главный герой книги – создатель Интеграла Д-503 – ощущает себя обычным «нумером». Ни о какой духовной оппозиции не идет и речи. Напротив, талантливый конструктор создает дневник-поэму
Постепенно Д-503 начинает обнаруживать в жизни нечто иррациональное, непослушное воле Благодетеля. И это «нечто» есть простая человеческая любовь. Именно любовь становится вызовом власти Единого Государства.
Отношения I-330 взрывают привычные для Д-503 представления о мире, рождают запретные мысли и желания. Бесстрастный прежде «нумер» вдруг обретает душу. И вот уже он совершает преступление против Единого Государства – не доносит в Бюро Хранителей на любимую женщину.
Д-503 все больше и больше влечет запретный и неведомый мир за Зеленой Стеной. В том мире человек сумел остаться человеком. В мире мефи любовь остается любовью, дружба – дружбой, верность – верностью. И желание отстоять справедливость продиктовано не приказом какого-то Благодетеля, а внутренней страстью каждого человека к свободе.
Поэтому-то схватка племени вольных людей с Единым Государством заканчивается отнюдь не в пользу последнего. Взорванная Зеленая Стена отступает, а владения Благодетеля сжимаются, подобно шагреневой коже.
Увы! Д-503 не суждено вдохнуть вольный воздух свободы. В результате изуверской медицинской операции он лишен способности фантазировать, превращен в «зомби», готового посылать новые «Интегралы» на завоевание космоса. Страшный финал...
Книга Евгения Замятина – это предостережение. К сожалению, многое из предсказанного писателем с пугающей точностью «сбылось» в советской действительности: репрессии, культ вождя, абсурдная идеология... И хочется, чтобы все эти атрибуты тоталитарного государства никогда не вернулись в нашу жизнь. Тогда и бунт человека против государства будет не нужен!
В. Хлебников
Велимир Хлебников – поэт крайностей
При жизни Хлебников был известен очень узкому кругу литераторов. После его трагической смерти круг этот несколько расширился. Тогда же началась своего рода канонизация Хлебникова как художника и мыслителя для избранных. Его сложные по форме и содержанию стихи до сих пор служат предметом споров и рассуждений литературных критиков.
Одни считают его грандиозным экспериментатором и создателем нового поэтического языка, который до конца сумеют постичь только в далеком будущем. Другие склонны думать, что его «новаторство» круто замешено на эстетическом жульничестве, духовном комедиантстве. Запад в XX веке прославился чисто техническими ухищрениями, и Хлебников, мол, не исключение. Называя имя Хлебникова, сразу вспоминают, что он придумал слово «летчик». Словом, информация о поэте дается такая, что трудно составить для себя какой-то более или менее определенный образ этого поэта. Тем более трудно нам, соотечественникам многих и многих великих поэтов с очень четкими поэтическими чертами. Сами великие поэты не могли уловить образа Хлебникова. А. Блок, например, писал: «Подозреваю, что значителен Хлебников...». Модернисты особенно поднимали на щит формально-экспериментаторское начало Хлебникова. Приведу одно из типичных стихотворений поэта в этом ключе:
О, рассмейтесь, смехачи! О, засмейтесь, смехачи! Что смеются смехами, что смеянствуют смеяльно, О, засмейтесь усмеяльно!..Поэт как бы ищет способ волшебного превращения одного русского слова в другое. Но он вовсе не старается нарушить законов русского словообразования, потому что исходит от корня «смех». Мне кажется, это нормальное словотворчество. В доказательство можно напомнить о существовании русских детских считалок, языческих заговоров. В них тоже на первый взгляд все лишено прямого смысла, но мы ощущаем какой-то таинственный смысл.