41 - 58 Хроника иной войны

Гор Александр

Одновременно усилилось давление со стороны 49-го немецкого армейского корпуса и венгерских частей. Левый фланг 18-й армии пополз на юго-восток, в общем направлении на Николаев. А следом, чтобы правый фланг не оказался прижатым к Южному Бугу, пришлось отводить и остальные её части. В результате Первомайск оказался защищённым с запада лишь рекой. И 5 августа 2-му механизированному корпусу пришлось отойти к городу и организовать оборону от частей хорошо известной ему 4-й горнопехотной дивизии, пытающейся форсировать Южный Буг. То есть, ситуация снова повернулась к повторению трагедии с Уманским котлом, здесь не возникшим. Но вполне имеющим

шансы превратиться в какой-нибудь Лысогорский или Песчанобродский.

Однако, в отличие от Тюленева, Понеделина и Музыченко Семён Михайлович «старый» оставался совершенно спокоен. Почему — выяснилось утром, когда стало известно, что какой-то никому не ведомый 38-й механизированный корпус РГК утром 6 августа нанёс со стороны Смелы удар в тыл 48-му танковому корпусу генерала танковых войск Вернера Кемпфа. Откуда взялось это объединение, Тюленеву было неведомо.

Удар оказался настолько неожиданным, что в Шполе удалось захватить штаб корпуса, а в Малой Виске 16-й танковой дивизии. При этом мотострелковая дивизия, номер которой для генерала армии пока оставался неведом, заняла оборону в селе им. Петровского и Шполе, а танковая продолжила разгром немецких панцер-соединений.

Именно разгром, поскольку немецкие 75-мм танковые пушки «четвёрок» и 50-мм «троек», не говоря уже о 37-мм и 20-мм более старых моделей, совершенно не брали броню советских машин. То же касалось и противотанковой артиллерии частей корпуса, потерявших управление. До конца дня немецкая 16-я танковая дивизия полностью лишилась материальной части, была захвачена и уничтожена её артиллерия, а двухполковая моторизованная бригада, попав под шквальный артиллерийский огонь, отошла на соединение с 11-й танковой, вынужденной развернуться фронтом на восток.

Ещё затемно артиллерия 29-й танковой дивизии РГК нанесла новый массированный артиллерийский удар по едва успевшим занять позиции подразделениям немцев. О силе артудара говорил тот факт, что танки 29-й дивизии и красноармейцы 44-й горнострелковой дивизии, атаковавшие противника по его окончании, на рассвете, фактически не встретили сопротивления. А немецкая 11-я танковая дивизия, потеряв во встречном танковом бою почти все «ролики», откатилась к Ольшанке и Весёлому Куту. Причём, артиллерия дивизии РГК немедленно открывала огонь реактивными снарядами, стоило пехотным бригадам немцев зацепиться за какой-либо рубеж.

Не помогла гитлеровцам и поддержка с воздуха. 44-я и 64-я авиадивизии полностью переключились на поддержку контрудара. Да и зенитной артиллерии у танкистов Резерва главного командования оказалось достаточно для того, чтобы прикрыть ею войска.

В общем, связавшийся вечером 7 августа по ВЧ со Сталиным представитель Ставки на Южном фронте «товарищ Семёнов», как две капли воды похожий на несколько постаревшего Будённого, имел все основания доложить:

— Угроза охвата и разгрома немцами 6-й и 12-й армий Южного фронта ликвидирована.

Фрагмент 4

* * *

Завершение укладки рельсов нормальной ширины колеи до станции Шатки резко увеличило активность переброски грузов из 1958 года. По сути, каждые полчаса следовал железнодорожный состав, который, дойдя до Шатков, уходил либо в сторону Арзамаса, либо на Саранск. Что именно переправлялось из будущего, понять было сложно: большая часть грузов следовала в закрытых вагонах. Разумеется, за исключением боевой техники, везущейся на открытых

платформах. Но и она, чаще всего, была укутана в брезент. Да ещё — теплушек, в которых ехали красноармейцы.

Разумеется, там, по ту сторону «Объекта» они именовались солдатами и офицерами Советской Армии. Но в СССР 1941 года попадали в форме, соответствующей действующим образцам, их документы были оформлены по местным правилам, и, соответственно, теперь назывались красноармейцами и красными командирами.

Лишь немногие знали, что в этих самых закрытых вагонах перевозятся столь необходимые Стране Советов стратегические материалы, взрывчатка, промышленное и лабораторное оборудование. А некоторые громоздкие деревянные и фанерные ящики, установленные на двух- и четырёхосных платформах усиленно охраняются совсем не просто так.

Один из первых эшелонов с такими ящиками поступил на территорию авиационного завода, после чего они исчезли в одном из сборочных корпусов. И лишь через несколько дней на лётном поле появились совершенно непривычные серебристые машины с сильно скошенными крыльями и без какого-либо намёка на пропеллеры. Трактор дотаскивал их до самолётной стоянки, где орава аэродромных рабочих мгновенно растягивала над ними маскировочные сети, а рядом выставлялся часовой в форме НКВД.

Вопросов у постоянных обитателей заводского аэродрома и лётчиков, прибывающих за продукцией авиазавода, было много, а вот ответов на их вопросы — ни одного.

Лишь на следующий день у первой из собранных из упакованных в ящики комплектов машин появился топливозаправщик. Самолёт вручную выкатили на рулёжную дорожку, и лишь тогда на ней заработал двигатель. С шумом, свистом, вырывающимся из хвоста пламенем. Закончив проверку различных режимов работы двигателя, пилот отпустил тормоза, и машина покатилась по рулёжной дорожке.

В общем-то, протокол испытания только что собранных крылатых машин за семнадцать лет не сильно изменился, поэтому немногочисленные любопытствующие с нетерпением ждали, когда самолёт будет взлетать. А когда это произошло, с облегчением вздохнули. Самолёт легко оторвался от взлётно-посадочной полосы и стал стремительно набирать высоту.

И вообще в этом крупном для 1941 года истребителе (при практически одинаковом размахе крыльев он был значительно длиннее новейших советских «ястребков» и, чего эти люди не знали, намного их тяжелее) всё говорило о его стремительности. Даже скорость отрыва от земли и, как потом выяснилось, посадочная скорость. Соответственно, намного больше оказались и длины разбега и пробега. В полтора раза больше соответствующего показателя ЛаГГ-3, выпускаемого тут, на заводе № 21.

Десять дней ушло на то, чтобы собрать матчасть авиационного полка и облетать собранные из машинокомплектов самолёты. После чего полк улетел в сторону Москвы. К этому времени заводские лётчики-испытатели знали, что «огнедышащие драконы» имеют названием Миг-15бис. Их моторы, «кушающие» не дорогой высокооктановый бензин, а бросовый керосин, развивают тягу в 2,7 тонны и работают на принципах реактивного движения. Самолёт способен развивать скорость до 1076 километров в час и подниматься на высоту до 15 километров. Причём, на пять вёрст забирается всего за две минуты. Вооружён тремя пушками: одна калибром 37 мм и две — 23 мм. На высоте 2000 метров вираж совершает на 2 секунды быстрее, чем «мессер» на километре, хотя на пятикилометровой высоте существенно уступает ему по этому показателю.