5 ёлочных игрушек
Шрифт:
— Как? Да никак! — упрямо восклицает он, потерев заледеневшие руки и засунув их в карманы тонких джинсов, от которых тепла ни капли. — Всё равно Новый год — это ерунда полная. Дурацкие сказки про чудеса. Ну, кто в это верит, кроме малышни? Да даже если они и происходят, то точно не у нас.
Мужчина незаметно усмехается, покачивая головой и ловя себя на мысли, что он верит. Как это получается так? Он, что — малышня?
— В них верят и взрослые. Суть ведь в том, что чудеса на то и чудеса, что приходят неожиданно и не ко всем сразу. А у кого-то чудеса находятся прямо перед носом, правда, они этого не замечают, — мужчина по-доброму смеется, и в глазах вновь появляются лучики света. Обернувшись и увидев это, паренька вдруг что-то тоже укалывает так остро в сердце, но скорлупа пока ещё слишком прочна, и он только бросает в ответ:
— Вот старик Хоттабыч мне на голову свалился.
Наконец две фигуры достигают толстой дубовой двери с небольшим глазком посередине, и юноша жмёт на чёрный звонок, над которым повисла тонкой нитью паутина. Отворяют дверь только через секунд эдак тридцать, и на пороге появляется ещё довольно молодая кареглазая женщина с короткой стрижкой а-ля каре, правда, несколько растрёпанным. В глазах её застывает немое удивление, когда рядом с сыном она видит высокую фигуру незнакомца с большими серыми глазами и густыми тёмными бровями. Фигура светло улыбается, завидев женщину, но боится спугнуть её своим неожиданным приходом. Тут же мама парня переводит свой взгляд обратно на сына и громко, чтобы слышал мужчина, произносит:
— Ян, это ещё кто с тобой? — опасливо звучит её голос да и боязнь читается в её пусть и уставшем, но теперь более внимательном взгляде. В уголках карих глаз видны блестящие слёзы — значит, совсем недавно она снова плакала.
— Мам, не волнуйся, это мой друг — Семёныч! — неожиданно выпаливает паренёк, растягивая губы в улыбке, отчего нижняя, более тонкая, теряется за верхней. От такого представления его самого охранник немного удивляется, одаривая мальчугана косым и непонятливым взглядом, но тут же спохватывается:
— Да, меня зовут Алексей Семёнович, приятно познакомиться, — кротко заговаривает мужчина, глядя на женщину. В эту секунду он ощущает, словно что-то под ногами рушится. Кажется, причиной тому карие глаза, какие-то до боли юные, что с таким интересом оглядывают его с ног до головы. В горле неожиданно пересыхает.
— Меня зовут Александра. Александра Ильинична, но можете звать меня просто Александрой, — наконец перестав изучать мужчину в расстёгнутой куртке, из-под которой виднеется рабочая форма, женщина расплывается в тёплой улыбке, и подаёт ему руку для рукопожатия. Семёныч только успевает ответить ей, протянув вспотевшую от смущения ладонь худенькой матери Яна. Ян же в свою очередь замечает, с каким взглядом смотрит этот мужчина на его маму и понимает — кажется, он снова тут лишний. Без каких-либо слов протискивается внутрь квартиры и пробирается в свою маленькую комнатушку, слыша, как позади него уже раздаётся искристый смех одной и тягучий второго. Кажется, мальчик вовремя ушёл.
Оказавшись в своей спальне, он тут же закрывает за собой дверь, плюхается на диван и спешит вынуть из кармана джинсов заветный конверт, который он так хотел посмотреть всю дорогу, но так и не решался. На нём изображена голубая новогодняя игрушка в виде ёлочного шара и аккуратными чёрными прописными буквами указан обратный адрес: «Организация «Чудо под бой курантов»».
Так-так-так, при одном взгляде на это название у Яна в голове всплывают воспоминания: кажется, полгода назад его мать что-то об этом говорила. Вроде хотела поучаствовать в какой-то новой акции, обещавшей помочь, однако удивительным было то, что женщине ответили. Хотя мальчик сомневался, что это не было каким-то розыгрышем.
Взглянув на адрес отправки, юноша видит свои имя и фамилию. В нетерпении он разрывает конверт, умудрившись порвать и некоторую часть письма. Развернув его со скоростью молнии, он с жадностью вчитывается в слова:
«Дорогой Ян… бла-бла-бла… мы пишем тебе, потому что знаем, что ты уже давно перестал верить в этот мир и в то, что не всегда всё так плохо. Позволь нам помочь. В этот день, день, когда совсем немного остаётся до Нового года и исполнения желаний, мы хотим тебе помочь. Наверное, ты уже успел познакомиться с таким же одиноким человеком, как и ты? Мы думаем, ты понимаешь, о ком мы говорим», — на этом моменте в комнату стучат, и из-за двери высовывается темноволосая голова Семёныча, у которого тут же розовеют уши, как у какого-то подростка.
— Прости, не знал, что ты занят. Я просто пришёл спросить, не хочешь ли ты ужинать? Мама тебя как раз приглашает.
При слове «ужин» у Яна глаза едва ли не лезут на лоб. С каких пор его мать готовит праздничный ужин? Тем не менее, совладав со своими эмоциями, юноша отвечает немного сухо:
— Да, спасибо, я позже подойду, — парень снова обращает внимание на текст, давая знать охраннику, что он занят. Однако в этот момент слышится удивлённый голос Семёныча:
— Ты увлекаешься резьбой по дереву? — с неподдельным восторгом восклицает он и в один миг оказывается у полки с искусно сделанными деревянными фигурками. В глазах его загорается интерес, и он, широко улыбаясь, смотрит на юношу. Тот какое-то мгновение ничего не говорит, но потом, чуть посветлев, продолжает:
— Да, было дело. Сейчас, правда, не особо выходит. Да и лица у меня не получаются, — он указывает на фигурки открытой ладонью, и можно сразу заметить, что ни у одного человечка нет ни глаз, ни носа, ни рта.
— Давай, я тебя научу? — и, услышав это, глаза Яна тоже наполняются какой-то детской и нечаянной радостью.
Весь остаток вечера проходит за учёбой, и ни один из этих двоих не смеет отвлекаться ни на секунду. Вооружившись двумя ножичками, мальчик и мужчина сидят на тёплом ковре, единственном предмете интерьера, сохранившим уют в этой холодной комнате с побелёнными стенами, старым диваном и ветхим книжным шкафом с парой-тройкой учебников. Изредка в дверях появляется мама, которая неожиданно для себя ощущает в душе приятную нежность, разливающуюся по телу от такой картины. Она не верит своим глазам и порой тихонько щипает себя за тонкую кожу руки, чувствуя, что всё происходит по-настоящему.
Когда уроки кончаются и взбодрившийся Семёныч следует за мамой Яна на кухню, сам Ян ненадолго остаётся в своей спальне, чтобы дочитать письмо. На губах его впервые за долгие месяцы играет улыбка без притворства, и всё это так непривычно. С каждым прочитанным словом становится только лучше:
«Ему, как и вам с мамой, нужна помощь. Нам кажется, что тем самым вы поможете друг другу. Нам кажется, что каждый заслуживает чуда в новогоднюю ночь. И каждый заслуживает счастливого Нового года. Так что, будьте счастливы. Мы будем верить и надеяться, что всё с вами будет хорошо.
А, если…» — и дальше Ян не читает. Он резко рвёт кусок письма, начинающийся с этого слова, и тут же подбегает к окну, чтобы выбросить бумагу на улицу, на свободу. Потому что «если» нет и не будет. Есть только «чудо», и этот Новый год.
Кусочки письма, оказавшись на просторе, тут же подхватываются ветром и вместе со снегом разлетаются по сторонам — кто куда. Ян вдыхает чудесный зимний воздух, прикрывает глаза на какую-то долю секунды и, услыхав слова «Ян, сколько нам с Алексеем тебя ждать, ведь сейчас уже президент будет говорить», паренёк бежит на кухню к своей семье.