50 религиозных идей, которые никогда не понравятся Богу
Шрифт:
Язычество. Вадим Винник
«Да тут вообще писать нечего, и так все ясно».
Писать о язычестве — дело непростое и оттого вдвойне увлекательное. Во-первых, об очень неоднородном явлении, в котором выделяется множество непохожих друг на друга направлений, предстоит писать обобщающую статью, и желательно, чтобы она давала представление о предмете в целом, не входя в противоречие с его отдельными многочисленными частными случаями. О разнообразии язычеств еще поговорим при разборе следующих мифов. Пока важно отметить одно: каждый серьезный язычник формирует свое мировоззрение самостоятельно, годами отшлифовывая деталь за деталью.
И потом, «и так все ясно» бывает только в двух случаях: если знаешь о предмете все или если не знаешь о нем вообще ничего, причем первый случай в нашем несовершенном мире не встречается. Автор будет считать свою задачу выполненной, если кому-то из читателей, кому до знакомства с язычеством было «все ясно», станет гораздо менее ясно, как неясно самому автору, язычнику с 15-летним стажем.
Итак, о язычестве всегда найдется что сказать на нескольких страницах, и с темой статьи мы разобрались. Вступление было бы неполным без небольшого пояснения касательно ее формы. На первый взгляд название обязывает камня на камне не оставить от распространенных представлений о язычестве, обосновав их полную несостоятельность. Между тем утверждение вида «все мифы о язычестве (внешней политике Англии, Петровских реформах, мировом финансовом кризисе) совершенно ложны» и есть единственный по-настоящему ложный миф. Миф о чем-либо не был бы так живуч, если бы хоть какие-то действительно имеющие место стороны явления не давали повод считать его правдоподобным. Те расхожие представления, которые будем разбирать далее, лучше называть не столько ложными, сколько однобокими или неполными. Неадекватность заключается, в первую очередь, в попытке подойти с привычными, годящимися для повседневной жизни мерками к предмету, который в принципе не принадлежит к кругу повседневности (попробуйте для примера взять сказку о Курочке Рябе, между прочим, бесценное наследие славянского язычества, и оценить действия деда и бабы так, как если бы они были нашими соседями по дому или — того хуже — по офису). И свою задачу автор видит не в том, чтобы просто отмести те или иные утверждения о язычестве, а в том, чтобы показать, как по-иному можно взглянуть на предмет, как его кажущиеся несуразности в иной системе координат образуют гармонию.
Так, да не совсем так. С одной стороны, действительно: в язычестве нет единого лидера, подобного римскому понтифику у католиков (при всех различиях между, скажем, бенедиктинцами, францисканцами и кармелитами все они организационно принадлежат к одной четкой иерархической структуре), нет единого и общепризнанного кодекса священных текстов (для сравнения, как бы глубоки ни были разногласия между шиитами и суннитами, Коран у тех и других один). Но, во-первых, такой, как сказали бы программисты, «полиморфизм» язычества — признак отнюдь не его слабости или незрелости, а, напротив, залог гибкости и силы: какой бы новый неожиданный вызов ни бросил нам бурно меняющийся мир завтра, хотя бы в одном из течений язычества наверняка найдется на него подходящий ответ. Монолитные идеологические системы, тем более воплощенные в монолитных организационных структурах, хороши для периодов относительной стабильности, которые, похоже, уходят в прошлое. Адекватным отражением полиморфного мира как раз и является полиморфизм идеологии.
А во-вторых, и это главное, за «деревьями» отдельных восприятий можно разглядеть и «лес» язычества как цельного явления: все направления и течения образуют концептуальное единство. Кто-то чтит Перуна, кто-то предпочитает развивать в себе черты, свойственные образу Велеса, кто-то видит необходимость жить среди дикой природы и своими руками возделывать землю, кто-то, как автор этой статьи, настаивает на прогрессорском понимании язычества, когда за основу берутся не конкретные способы устройства деревянной избы, а общий способ осознания себя и своего места в мироздании, который можно применить и к условиям мегаполиса или космической станции. А всех вместе объединяет бережное отношение к наследию наших предков, осознание живой преемственности с автором «Слова о полку Игореве», желание и готовность продолжать начатое ими дело — ни много ни мало — творения мира.
При всем разнообразии проявлений у язычников четко просматривается общий идеал: динамическая гармония таких взаимодополняющих начал, как сохранение доставшегося нам мира и природы со всей их красотой — и его смелое переделывание сообразно со своими представлениями; свобода — и долг; гордое утверждение себя, взращивание своей неповторимости — и готовность
Потому совершенно не удивительно и разнообразие языческих течений: каждый может по своему усмотрению выбирать себе наиболее подходящий путь реализации идеала. Иными словами, описанный выше единый, но полиморфный идеал на каждого отдельного язычника отбрасывает свою проекцию.
Не совсем так: к плодам научно-технического прогресса по-настоящему настороженно относятся лишь в некоторых направлениях язычества: представители консервативных и экологических течений считают самой важной из всего круга задач сохранение природы хотя бы в современном виде (а лучше — восстановление ее предыдущего состояния), а заодно и возврат человека к более испытанному укладу жизни. В то же время для язычества в целом отторжение плодов цивилизации не свойственно: я уже упоминал о совершенно ином течении, в котором язычество рассматривается как адекватная идеология для электронно-атомно-космического общества будущего.
Автор этой заметки не хотел бы, чтобы точка зрения экоконсерваторов стала доминирующей — не будь автор программистом, — но сам факт ее наличия можно оценивать положительно. Во-первых, одна голова хорошо, а две лучше: пускай экологические консерваторы подсказывают прогрессорам, где подстерегает опасность, — это не значит, что новаторы остановятся или повернут назад, но уж точно подумают о том, как замеченные ловушки обойти. Во-вторых, даже будучи последовательным сторонником технического прогресса, трудно не согласиться, что его плоды в современном мире используются крайне неэффективно, да и вообще, как бы помягче выразиться, своеобразно. Так и хочется порекомендовать миллионам старших школьников: чем апофеоз научно-технического гения человечества — компьютер — превращать в инструмент для убийства времени, уж лучше в деревянной избе по-прадедовски пожить, раз до третьего тысячелетия не доросли.
Прогрессорское крыло в современном язычестве довольно сильно. Его представители, отдавая дань уважения древним пращурам, не забывают отметить, что для своего времени та же ковка меча или постройка деревянной избы были как раз тем, что сейчас принято называть «высокими технологиями». Как заметил в Интернете один из язычников, викинги, доживи они до наших дней, ходили бы в походы не на весельных драккарах, а на атомных подводных лодках. Если реконструкторы, пристально вглядываясь в глубь веков, задаются вопросом, как точнее воссоздать образцы старинной материальной культуры, то прогрессисты ставят вопрос по-другому: «как в условиях современного мира взрастить в себе тот дух, жизненную философию, отношение к себе, к своему роду-племени и к окружающему миру, которое уже доказало свою высокую эффективность, помогая нашим славянским прапрадедам на хлебных полях и на полях сражений». Лучшее, чем современный человек может отплатить своим далеким предшественникам, — это нести дальше в будущее начатую ими эстафету, а не бежать по кругу и по уже пройденным тропам.
Нелишне будет упомянуть и о том, что в язычестве немало людей, которые в силу самой своей профессии двигают вперед науку и технику: это физики, инженеры-электронщики, архитекторы и, конечно же, программисты.
Те, кто выдвигает этот аргумент, могут немало удивиться, узнав, что со второй половиной этой фразы язычники и спорить не стали бы. Действительно, глупо поклоняться Перуну. Точно так же, как глупо поклоняться поп-звезде, начальнику, Чебурашке и вообще кому бы то ни было. По меркам эволюции жизни на Земле, человек обрел способность к прямохождению не настолько давно, чтобы это занятие успело наскучить. Среди язычников весьма распространено убеждение, что языческим богам не нужно поклоняться, их достаточно просто чтить. Да и богам, как их представляют себе современные кудесники, был бы неприятен вид унижающихся людей — сильным, смелым и гордым богам было бы важнее видеть в людях свое продолжение, учеников и соратников. Готовых в том числе и самим стать в один ряд с богами, а где-то даже и посоперничать с ними.
Язычники видят в каждом из своих богов не грозного самодура, хозяина и господина, которого нужно упрашивать или задабривать, а в первую очередь своего родича, давнего предка, ведь язычники называют себя внуками Даждьбожьими. Кстати, язычники в основном охотно соглашаются с вполне материалистической концепцией происхождения религий из почитания прежде живших на Земле реальных людей. В самом деле, отчего бы и не почитать прапращуров, от которых пускай не осталось ни имени, ни могильного камня, зато лучшим памятником остались мы сами и унаследованная нами культура.