50 величайших женщин. Коллекционное издание
Шрифт:
Отец Греты Карл Альфред Густафссон
Мать Греты Анна Ловиса Густафссон
Это был не первый опыт Греты в кино: в 1922 году она снялась в небольшом эпизоде в фильме «Бродяга Петер» – она играла дочку мэра, красавицу-пловчиху, – но этот эпизод прошел и для нее, и для публики незамеченным. В первый съемочный день Стиллер преподнес ей белую лилию и сказал: «Вы – полная, не умеете ходить, не умеете разговаривать, не умеете улыбаться. Прежде чем вы станете актрисой, вам надо будет учиться много месяцев, может быть, лет. Каждый час вашей жизни вы должны будете повиноваться мне; если вы будете меня слушать – обещаю вам – вы станете великой актрисой. Для этого у вас
Стиллер стал для Греты настоящим Пигмалионом, вылепив из неумелой девочки настоящую актрису. Фильм, вышедший в 1923 году, имел средний успех; на него ходили только для того, чтобы снова и снова посмотреть на лицо Греты – полное «таинственности и вечной женственности», «естественностии обаяния». Стиллер понял, что откопал свой бриллиант, а Грета поняла, что без памяти в него влюбилась…
На следующий год Стиллер с группой отправился в Турцию, но там со съемками ничего не вышло. По дороге в Швецию группа остановилась в Берлине, где Стиллер уговорил режиссера Георга Пабста снять Гарбо в его фильме «Безрадостный переулок».
В главной роли снимались одна из лучших актрис немого кино Аста Нильсен и ее муж Григорий Хмара, актер Первой студии МХТ. Немедленно пленившись Гретой, он стал настойчиво за ней ухаживать. Грета была в недоумении: Стиллеру, казалось, было абсолютно наплевать на личную жизнь своей протеже. Наконец она решилась напрямую признаться ему в своих чувствах – и в ответ узнала ошарашившую ее правду: Стиллер был гомосексуалистом… Ее сердце было разбито. С огромным трудом Грета смогла завершить съемки.
«Безрадостный переулок» имел огромный успех, во многом благодаря Грете. Ее чувственность, впервые проявившаяся на кинопленке, пленяла с первого взгляда. На перспективную актрису обратили внимание в США – Луис Б. Майер, босс студии MGM, пригласил Стиллера и Гарбо в Голливуд.
В понедельник, 6 июля 1925 года, Гарбо и Стиллер приплыли в Нью-Йорк. Всю жизнь Гарбо старалась начинать все важные дела именно в понедельник – она была очень суеверна. Репортеры, встретившие шведских гостей, обсмеяли Гарбо за стоптанные туфли, вздернутый нос и толстые чулки. Она молчала: по-английски она не знала ни слова. Из студии их никто не встретил; казалось, про них забыли. Только через десять месяцев Гарбо удалось получить роль в мелодраме «Поток». «Когда я приехала в Америку, – сказала Гарбо в одном из своих интервью, – то была похожа на корабль без руля и ветрил – испуганная, потерянная и одинокая. Я была неуклюжа, боязлива, вся издергана, мне было стыдно за мой английский. Именно поэтому я возвела вокруг себя непробиваемую стену и живу за ней, отгородившись ото всего мира. Быть звездой – нелегкое дело, требующее уйму времени, и я говорю это со всей серьезностью».
Грета и Мориц Стиллер прибыли в Нью-Йорк, июль 1925 г.
Фильм, вышедший под Рождество 1925 года, имел успех, а Гарбо моментально прославилась. Ее холодное лицо таило в себе загадку, в которую хотелось проникнуть каждому зрителю, а ее драматический талант растопил сердца даже самых строгих критиков. Голливуд понял, какую ценность он приобрел в лице Греты. За нее тут же взялись профессионалы: ей изменили форму бровей и прическу, заставили похудеть на 14 килограммов, научили двигаться и одеваться. За нее взялся сам Адриан (Адриан Адольф Гринбург) – гениальный художник по костюмам, одевавший всех «звезд» раннего Голливуда. Гарбо потом признавалась, что именно творения Адриана помогали ей играть – их, переносивших ее в нужное состояние, создававших ее образ, она ощущала как собственную кожу.
Стиллер сам начинает снимать Гарбо в следующем фильме «Соблазнительница». Но его отношения с Голливудом не складываются; по контракту он был обязан снять два фильма с Полой Негри, но фильмы получились вымученные и в прокате провалились, что ему не простили… В итоге он был вынужден вернуться в Швецию, а «Соблазнительницу» за него заканчивал Фред Нибло. По легенде, в последнюю ночь перед его отъездом к нему пришла Грета и попросила стать отцом ее ребенка. Стиллер отказался: «Ты знаешь, как я к тебе отношусь, но представить себя в постели с женщиной… Как-нибудь в другой раз».
Другого раза не было. Через два года Стиллер умер в Швеции. Гарбо не отпустили даже на похороны – Голливуд не мог позволить себе лишиться своей главной «звезды» даже на пару недель… Поняв это, Гарбо стала этим пользоваться: как только ей что-то не нравилось, она начинала собираться в Швецию, и руководство тут же шло на попятный.
Популярность Гарбо росла с каждой минутой. Успех каждого ее нового фильма затмевал предыдущий. Гарбо играла романтических красавиц, чья любовь становится роковой, непреодолимой силой, загадочных незнакомок, очаровывающих мужчин своей недоступностью. Ее лицо называли эталоном киногеничности и идеалом совершенства, ее тело – превосходящим по пропорциям пропорции Венеры Милосской. Критики, захлебываясь от восторга, писали о ее бездонных голубых с фиолетовым отливом глазах, роскошных белокурых волосах и длинных ресницах. «Когда Гарбо смеживала веки, ее длинные ресницы цеплялись друг за дружку, и, перед тем как она снова открывала глаза, слышался явственный шорох, наподобие трепета крыльев мотылька», – писала о ней поэтесса Айрис Гри. Облик Греты Гарбо полон тайны – приподнятые тонкие брови, полуприкрытые глаза, взгляд – одновременно усталый, грустный и призывно-страстный, – и безупречный, холодный в своем совершенстве овал лица, которое, по признанию экспертов, можно было снимать с любой точки. Ее игра, искренняя и убедительная, спасала самые надуманные сюжеты, особенно хороша она была в любовных сценах. Кинокритик Артур Найтли писал: «В такие моменты каждый мужчина в зрительном зале воображал, будто сжимает в объятиях эту прекраснейшую из женщин, открывал для себя такие глубины чувственности, какие потребуют целой жизни, чтобы утолить эту жажду любовных восторгов». Его коллега Кеннет Тайнен говорил: «Все, что вы видите в других женщинах, будучи пьяным, в Грете Гарбо вы видите трезвым». Она обладала уникальным даром естественности, умением перевоплощаться, не теряя собственной индивидуальности, уникальной актерской интуицией. Она никогда не репетировала, справедливо полагая, что первый дубль – когда свежо восприятие, – самый лучший. С наступлением эры звукового кино Гарбо и ее боссы переживали – как публика примет ее неистребимый шведский акцент? Но ее низкий, глубокий голос буквально заворожил публику. Голос Гарбо называли «божественным, великим, как у Дузе». Ее первый звуковой фильм «Анна Кристи» по пьесе Юджина О’Нила, где Гарбо играет раскаявшуюся проститутку, «Нью-Йорк Тайме» назвала «величайшим в истории кино, потому что мы увидели гений Гарбо, в этом нет сомнений». Ореол загадочности и недоступности усиливался тем, что новая «звезда» крайне неохотно позволяла себя фотографировать и почти не давала интервью. Хотя сама Гарбо говорила: «Я не застенчива, не сторонюсь людей, охотно говорю с незнакомыми. Но совершенно не интересуюсь публичной жизнью – я не любопытна». Маска «загадочного шведского сфинкса», когда-то придуманная для нее Стиллером, со временем стала ее настоящим лицом. Разочарованная в мужчинах, испуганная свалившейся на нее славой, стесняющаяся своего плохого английского языка, Гарбо лучше всего чувствовала себя, когда оставалась одна. Поэтому настоящей находкой для студии, рекламирующей Гарбо, стал ее роман со знаменитым актером Джоном Гилбертом.
Гилберт пользовался репутацией сердцееда и ловеласа. Ему, самому популярному актеру после Рудольфо Валентино, прощалось все – даже то, что он бросил свою жену, актрису Беатрис Джой, на девятом месяце беременности. Публика его обожала, и он умел этим пользоваться.
Они познакомились на съемках фильма «Плоть и дьявол». Гилберт влюбился с первого взгляда, и вскоре Гарбо переехала к нему. Правда, вскоре Гилберту пришлось выделить ей отдельный коттедж на территории своего поместья, куда ему самому вход был запрещен, – Гарбо объяснила ему, что иногда ей необходимо уединение. Она пользовалась его домом, его деньгами, ходила по его саду совершенно обнаженная – не обращая никакого внимания на обалдевшего садовника. Гилберт настолько потерял голову, что даже сделал ей предложение, – и самое странное, Гарбо его приняла.
Их роман с удовольствием обсуждали газеты, влюбленным сочувствовала публика. Следующий фильм Гарбо и Гилберта – вольную экранизацию «Анны Карениной» – специально переименовали в «Любовь», чтобы на афишах стояло: Garbo and Gilbert in Love – то есть Гарбо и Гилберт влюблены!
Грета Гарбо и Джон Гилберт в фильме «Плоть и дьявол», 1930 г.
Но в день свадьбы Гарбо собрала свои вещи и тайком покинула Гилберта, ничего ему не объяснив. Луис Майер попытался его утешить: «Все к лучшему! Переспал с такой красавицей – и даже жениться не надо!» Гилберт дал Майеру в глаз. Это стоило ему карьеры…
По слухам, Гарбо сбежала от Гилберта, поскольку тот слишком давил на нее, любил выпить и пытался – как ей казалось – примазаться к ее славе. В записке, которую Гарбо послала своему бывшему жениху, она написала, что знает – он не любит ее, предпочитая славу, но слава не приносит никакой радости…
Гарбо ненадолго сошлась с Нильсом Ашером, с которым снималась в «Диких орхидеях», а затем у нее началась самая скандальная и самая противоречивая связь. В начале 1931 года Гарбо познакомилась с известной писательницей Мерседес д’Акоста, больше известной своими лесбийскими похождениями. К слову сказать, для Гарбо – по слухам – это не был первый случай лесбийских отношений. Сразу после приезда в США Гарбо, разочарованная в мужчинах, сошлась с актрисой Лилиан Ташман, но ей «не понравилось». С Мерседес все было гораздо серьезнее. Вскоре они стали неразлучны; Мерседес и Грета провели шесть недель вдвоем на острове посреди Сильвер-Лейк, где, как писала потом сама д’Акоста, купались обнаженными и наслаждались полной гармонией с природой и друг с другом. Вернувшись, Гарбо и д’Акоста везде появлялись вместе, Гарбо даже переехала к подруге – из-за банковского кризиса она разорилась и содержать собственный дом ей стало накладно. Мерседес полностью руководила жизнью Гарбо – встречалась за нее с прессой, подбирала сценарии и давала советы по управлению капиталом. Как следует из воспоминаний самой д’Акоста, это была взаимная страстная любовь; но, по утверждению членов семьи и друзей, это далеко от правды. Как только д’Акоста опубликовала свои мемуары «Здесь бьется сердце», Гарбо порвала с нею все отношения…