50 знаменитых любовниц
Шрифт:
Самое, пожалуй, впечатляющее тут — это слова: «Не подумай, что я порицаю себя». Она совершила явную глупость, отдала сердце какому-то проходимцу, но совершенно не винит себя в этом.
Какой нашел ее Достоевский в Париже? «Лицо ее было очень бледно, беспокойство и тоска сказывались на нем, смущение и робость были в каждом движении, но в мягких и кротких чертах проглядывала несокрушимая сила и страсть». Это не портрет, это — автопортрет Сусловой в ее автобиографической повести «Чужая и свой», фрагменты которой она дословно переписала из своего дневника. Из этой характеристики следует, что Аполлинария знала себе цену. В одном месте она описывает мимоходом «свой стройный величавый стан», в другом упоминает о краске стыдливости, что подступила к «благородному челу», в третьем роняет вскользь, что на лице ее лежала «не всем видимая, но глубокая печать
Бурное выяснение отношений Достоевского и Сусловой закончилось тем, что отвергнутый любовник смирился со своей участью и на правах друга, который ни на что больше не претендует и не надеется, предложил сопровождать ее в поездке по Италии. В этом путешествии Аполлинария помыкала им как хотела.
«Я действительно готов за нее голову мою положить», — обреченно признается Достоевский устами Алексея Ивановича. «Если бы даже она и не любила меня нисколько, все-таки нельзя бы, кажется, так топтать мои чувства и с таким пренебрежением принимать мои признания… Ей было приятно, выслушав и раздражив меня до боли, вдруг меня огорошить какою-нибудь выходкою величайшего презрения и невнимания». Сказано это о героине романа «Игрок» Полине, которая временами смотрела на Алексея Ивановича «с выражением бесконечной ненависти», но бесспорно относится к реальной Полине — Аполлинарии.
Быть может, Достоевский стал жертвой собственной мнительности? Увы… «Мне говорят о Федоре Михайловиче. Я его просто ненавижу. Он так много заставлял меня страдать, когда можно было обойтись без страдания». Суслова имеет в виду не эту совместную заграничную поездку, а период их свиданий в Петербурге, когда он встречался с ней тайком от жены.
Ослепленная первой любовью, которая, по ее словам, была «красива, даже грандиозна», она ни на что не обращала внимания, но замечала все. Она упрекает Достоевского в том, что он относится к их связи с известной долей рационализма, встречаясь с ней «по расписанию», не хочет ради нее развестись с больной женой и вообще всячески унижает, обращаясь с ней, как с обыкновенной любовницей. Аполлинария отыгралась в полной мере, когда пришел ее черед. «Бывали минуты (а именно каждый раз при конце наших разговоров), что я отдал бы полжизни, чтоб задушить ее!» — говорит Алексей Иванович.
Сам Достоевский более сдержан в своих откровениях: «Аполлинария — большая эгоистка. Эгоизм и самолюбие в ней колоссальны. Она требует от людей всего, всех совершенств, не прощает ни единого несовершенства в уважение других хороших черт… Она колет меня до сих пор тем, что я не достоин был любви ее, жалуется и упрекает меня беспрерывно… Она меня третировала всегда свысока».
Его колют, упрекают, третируют, но автор «Униженных и оскорбленных» не покидает свою мучительницу. Почему? Уж не находит ли он во всем этом, как и герой его «Записок из подполья», «своего рода наслаждение, разумеется, наслаждение отчаяния, но в отчаянии-то и бывают самые жгучие наслаждения, особенно когда уж очень сильно сознаешь безвыходность своего положения». Достоевский писал «Записки из подполья» сразу после путешествия с Аполлинарией, где он имел возможность в полной мере испытать «наслаждение… от слишком яркого сознания своего унижения».
«Хлыстовская богородица» не видела удовольствия в подобных отношениях. Он же так их ценил, что, встретившись с Аполлинарией после двухлетней разлуки, несколько раз делал ей предложение. «Он давно предлагает мне руку и сердце и только сердит меня этим», — записала Суслова в своем дневнике. Она не только отклонила все его предложения о замужестве, но после трех лет любви, измен, ссор и примирений объявила, что им пора расстаться, ибо никакого общего будущего у них быть не может.
Весной 1866 г. Аполлинария уехала к брату в деревню. Она и Достоевский простились, отлично зная, что пути их больше не пересекутся. Дочь Достоевского утверждала, что однажды в конце семидесятых годов они встретились, но он демонстративно не узнал ее. Возможно, все было не так, и Достоевский просто не сразу ее узнал, но этого было достаточно, чтобы Суслова смертельно обиделась. Вообще весь этот случай маловероятен, так как сложно представить себе, что Федор Михайлович мог забыть или не узнать той, кого он три года любил трудной, восторженной и большой любовью; той, которая оставила
Как считала Аполлинария, возвращение из-за границы должно было круто изменить ее судьбу, она хотела вырваться из тины пошлости, которая засасывала ее в Европе. В Петербурге она нанесла окончательный удар по прошлому, порвав с Достоевским, от которого, по ее мнению, и пошли все беды. Теперь она была свободна и могла начать новую жизнь. Но свобода принесла ей мало радости.
Поначалу она занялась общественной деятельностью и воплотила свою давнюю мечту о просвещении простого народа. Сдав экзамен на звание учительницы в 1868 г., она поселилась в селе Иваново Владимирской губернии и открыла школу для крестьянских детей. Об этом немедленно стало известно в Петербурге: «революционерка» Суслова находилась под надзором полиции и у нее неоднократно производились обыски. Во время одного из таких обысков она уничтожила все письма Достоевского к ней, выбросив их в уборную.
Школу через два месяца закрыли. В архиве Третьего отделения сохранилась запись, что Аполлинария Суслова «известна за одну из первых нигилисток, открыто заявлявших свое учение, и за границей имела близкие сношения с лицами, враждебными правительству». Кроме этого, жандармы обвиняли ее в том, что она носит синие очки, коротко стриженные волосы, в суждениях слишком свободна и не ходит в церковь.
Одно время Суслова занималась литературным трудом. О личной жизни ее ничего не известно. В 1872 г. поборница женской эмансипации появилась в Петербурге на только что открытых курсах Терье — первом женском высшем учебном заведении в России. Одетая в темное, серьезная и сосредоточенная, она обращала на себя внимание и привлекала взгляды своей таинственностью. Но курсов она не окончила: наука, по-видимому, надоела ей так же быстро, как и все остальное.
Некоторое время Аполлинария жила у брата в Тамбовской губернии, часто разъезжала по стране, но чем занималась — неизвестно. В конце семидесятых годов она встретила в Петербурге 24-летнего провинциального учителя Василия Васильевича Розанова, будущего журналиста, писателя и философа. Она вышла за него замуж в 1880 г., еще при жизни Достоевского, которого ее новый муж боготворил. Впоследствии в своих произведениях он объявлял себя его учеником. Брак с бывшей возлюбленной учителя имел для Розанова ритуальный характер. Сама мысль о том, что он будет спать с той самой женщиной, с которой когда-то жил Достоевский, приводила его в мистически-чувственный восторг. Аполлинария была старше его на 16 лет, но «сохранила черты былой, поразительной красоты», чем и покорила молодого учителя. Ее портрет того времени изображает сидящую очень прямо женщину, волосы разделены пробором и обрамляют небольшую красивую голову; правильное, словно выточенное лицо сухо и строго; взгляд больших грустных глаз открыт и горд; властный, слегка широкий рот резко очерчен; у нее прекрасные руки, опущенные в томном жесте усталости.
Замуж Суслова вышла, вероятно, из любопытства, скуки, а может, и плотского желания, восходившего к дням ее близости с Достоевским. А для Розанова именно физическая любовь была на первом месте, превращая жизнь в душный плен, в наслаждение рабством. Он тоже был одержимый, как и его предшественник, хотя и по-другому, не по-гениальному. Но в его речах о святости объятий, о великой мистерии брачной постели чувствовалась такая убедительность, что близость с ним обещала Аполлинарии какое-то высшее оправдание и освящение ее собственной чувственности.
Однако эти надежды не сбылись. Их брак оказался неудачным и превратился для супругов в невыносимое испытание. С первых дней совместной жизни Суслова преследовала мужа своей чудовищной ревностью и устраивала ему дикие сцены. Она быстро разочаровалась в половом мистицизме Розанова: по ее мнению, он попросту прикрывал им свое «слюнявое и липкое сладострастие». Но в ней самой с возрастом развилась похотливость, и она засматривалась на молодых студентов. Одному из них, другу мужа, она начала делать недвусмысленные намеки, а когда они были отвергнуты, написала на него донос в полицию. Молодой человек был арестован, и Аполлинария спокойно рассказывала о своей мести.