Заставь меня остановиться 2

Мечусь как помешанный, переводя взгляд с телефона на свои руки. Пальцы, в прямом смысле, горят от желания набрать Аню. Суть в том, что повода — нет Да и поздно. Сообщение? Нет ну это вообще идиотизм чистой воды, учитывая, что я терпеть не могу все эти «как дела», прочие идиотские фразы и не менее раздражающие смайлики. Да… в шестнадцать все было значительно проще. Ни о своих поступках, ни о том, как это выглядит со стороны, ни тем более о последствиях не задумываешься.

Усмехаюсь в голос, подходя к окну. Ну вот какого хрена мне не иметься? Одно дело хотеть ладненькую молоденькую девчонку, на которую все откликается, другое — иметь в придачу рой противоречивых мыслей в башке. А не слишком ли все это? Сначала психовать от того, что без предупреждения умотала из больницы, теперь о каком-то долбаном нереализованном звонке. Да по хрен на все. Сгребаю со стола ключи от машины и спускаюсь вниз. Меня даже не остановила откровенная ухмылка Егора в мою сторону. Странно это, учитывая, что за последнюю неделю он вообще ведет себя так, как будто мы не знакомы.

Уже через несколько минут я оказываюсь у знакомых ворот. Беру мобильник, но набрать Аню не успеваю от того, что на экране высвечивается «Ника». Сам не понял, как впервые, не раздумывая, сбросил ее. Однако совесть грызла всего несколько секунд, прежде чем я-таки набрал Аню.

— Да.

— Я у ворот твоего дома. Выйди, пожалуйста.

— Зачем?! — чуть ли не вскрикивает Аня. А вот хороший вопрос, на который у меня по сути нет ответа.

— Будем считать, что я соскучился. Я надолго тебя не задержу.

— Я не могу.

— Почему?

— Я неважно себя чувствую.

— Моя интуиция подсказывает что ты брешешь, Анечка. Если не выйдешь максимум через пять минут, завтра я поставлю тебе неуд. И в отличие от угрозы навестить твоих родителей, это я исполню, — первым кладу трубку, не дожидаясь вполне себе заслуженных гневных слов в мою сторону.

Не знаю, куда подевались остатки моей совести. Здесь угрожаю, с Егором не поговорил и даже не сказал ни одного слова, смахивающее на извинение. А ведь он все прекрасно знает. Никогда не чувствовал себя таким пофигистом. Парадокс в том, что мне вообще не стыдно.

Выхожу из машины и перевожу взгляд на окна второго этажа. Возможно, это Анина комната, и она сейчас еще там. Хотя, руку даю на отсечение, что она выйдет Забавно, но я только сейчас осознал, что с завтрашнего дня, придется ее отпустить с практики. И это несколько удручает. Я привык, что она рядом. В этом что-то есть, несмотря на то, что там я не могу позволить вести себя с ней так, как хочется. Да и нашу маленькую игру под названием «оцени мой наряд, пока я не переодела халат» тоже жаль терять. Оба знаем с какой целью это делается, но продолжаем играть. Она — провоцировать, я — «ругать».

Внутри меня начинает закипать раздражение, когда спустя семь минут Аня не соизволила спуститься. Что это, отчаянная попытка показать мне, что она здесь главная? Я тоже хорош, уже минуты считаю. Можно смело покрутить пальцем у виска и вызывать психиатра. К счастью, внезапное раздражение прошло, как только я увидел, открывающую калитку, Аню. Почему-то сейчас слова о том, что она неважно себя чувствует, уже совсем не кажутся мне враньем. Во-первых, Аня совершенно точно прихрамывает, во-вторых, судя по виднеющемуся куску пластыря на руке, нога — не единственное «неважно».

— Что случилось? — ловлю ее за ладонь и приподнимаю руку вверх, оценивая масштаб бедствия, однако в полной мере мне это не удается, так как Аня резко одергивает руку.

— Упала.

— Где?

— Какая разница где? — раздраженно бросает она, поправляя волосы. Вот теперь масштаб более заметен.

— Большая. Это и есть то самое ЧП? Тогда почему поехала домой, а не пошла ко мне?

— Нет, это не то ЧП. Я упала, когда торопилась домой. И вообще ничего страшного. Зачем ты приехал? — снова тянет руку к волосам.

— Захотелось, — вот он самый правдивый ответ. — Раз ты не в самом лучшем состоянии, поездка куда-либо отменяется. Давай хоть в машине посидим. Я твою ногу посмотрю.

— Нет, не нужно.

— Ты хромаешь.

— Ты не хирург.

— И тем не менее, я в состоянии разобраться, — открываю дверь на заднее сиденье. — Я не кусаюсь, Ань. Садись.

Если бы не знал, сейчас бы точно сказал, что передо мной дерганая, сидящая на каких-то препаратах, неврастеничка. Обхожу машину и сажусь рядом.

— Ай! — вскрикивает Аня.

— Я еще даже не взял тебя за щиколотку.

— Зато до колена дотронулся.

— А с ним что? — приподнимаю штанину. — Ясно. Ну да ладно, как там говорят до свадьбы заживет — улыбаясь, произношу я, переводя взгляд на Анины губы.

— Заживет — тихо проговаривает она, закрыв глаза. Мне и без того понятно, что перелома или еще чего-то серьезного у нее нет. Однако, это единственный повод для приглашения в машину. Ну не сказать же «Анька, дай потискаю маленько, у меня трубы горят». Усмехаюсь, когда осознаю, что не только мысленно произнес слова деда, но и интонация точно такая же. Даже имена одинаковые.

— Нет там ничего серьезного, — как-то грубо, совсем несвойственным голосом произносит Аня. Да, ничего серьезного у меня в башке. Благо не романтический бред, но пошалить охота. Не время, не место и совершенно не то положение. Однако я все равно как поплывший пацан тянусь к Аниным губам. И уж чего я не ожидал, так этого того, что она дернет расположившейся на моем колене ногой. Сильно. И совершенно точно специально.

— Даю угадаю, целоваться уже тоже нельзя в убывающую луну? Ждем растущую?