500 сокровищ русской живописи
Шрифт:
КОНСТАНТИН ЮОН. Троицкая лавра зимой. 1910. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
Знаменитый монастырь предстает как сказочное видение. В сочетании розовато-коричневых стен с ярко-голубыми и золотыми куполами чудится отголосок изысканного колорита древнерусских фресок. Вглядываясь в панораму старинного города, мы замечаем, что эта «сказочность» имеет яркие признаки реальной жизни: по снежной дороге проносятся сани, спешат по своим делам горожане, судачат кумушки, играет ребятня… Обаяние работ Юона – в чудесном сплаве современности и дорогой сердцу живописной
КОНСТАНТИН ЮОН. Мартовское солнце. 1915. Государственная Третьяковская галерея, Москва
По радостному, ликующему настроению этот пейзаж близок левитановскому «Марту», но у Левитана лирика более тонкая, с нотками щемящей грусти. Мартовское солнце у Юона разукрашивает мир мажорными красками. По ярко-синему снегу бодро ступают лошади с всадниками, розово-коричневые ветви деревьев тянутся к лазурному небу. Юон умеет придать композиции пейзажа динамичность: дорога уходит по диагонали к горизонту, заставляя нас «прогуляться» к избам, выглядывающим из-за косогора.
КОНСТАНТИН ЮОН. Купола и ласточки. 1921. Государственная Третьяковская галерея, Москва
А. Эфрос писал о Юоне, что тот «выбирает неожиданные точки зрения, с которых природа кажется не очень знакомой, а люди не слишком обыденными». Именно такая необычная точка зрения выбрана для картины «Купола и ласточки». Величественные золотые купола храма, «осеняющие» землю, воспринимаются как символ Древней Руси, которая так дорога художнику, дух которой будет жить вечно в народе.
Картина писалась в голодном 1921 году, среди разрухи Гражданской войны. Но Юон словно не замечает этого, в его пейзаже звучит мощное жизнеутверждающее начало.
КОНСТАНТИН ЮОН. Голубой куст (Псков). 1908. Государственная Третьяковская галерея, Москва
Юон недаром называл себя «признанным жизнерадостником» – его пейзаж всегда полон радостного чувства, праздничная живопись эмоционально передает восторг художника перед красотой природы. В этой работе поражает богатство колорита, основу которого составляет глубокий синий цвет. Вкрапления зеленых, желтых, красных тонов, сложная игра света и тени создают на полотне мажорную живописную симфонию.
ИЛЬЯ ГРАБАРЬ. Хризантемы. 1905. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
Грабарь считал, что «Хризантемы» ему «удались лучше всех других сложных натюрмортов». Натюрморт писался осенью, и художнику хотелось передать тот момент, «когда дневной свет начинает гаснуть, но сумерки еще не наступили». Работая в технике дивизионизма (от. фр. «division» – «разделение») – мелкими, раздельными мазками и чистыми, не смешанными на палитре красками, художник мастерски передает мерцание света в стеклянных стаканах, пышные, воздушные головки желтых хризантем, серебристые сумерки за окном, игру цветных рефлексов на белой скатерти.
ИЛЬЯ ГРАБАРЬ. Мартовский снег. 1904. Государственная Третьяковская галерея, Москва
Пейзаж завораживает динамикой выхваченного из жизни фрагмента. Синие тени на снегу от невидимого дерева создают ощущение раздвинутого пространства. При помощи коротких рельефных мазков передана фактура рыхлого, блестящего на солнце снега. По узкой тропке, перерезающей пространство картины, торопливо идет женщина с ведрами на коромысле. Темным силуэтом выделяется ее полушубок, отмечающий композиционный центр картины. На заднем плане среди ярко освещенных снежных полей золотятся от солнца избы. Эта картина наполнена исключительным по силе и ясности чувством любви к жизни, восхищением перед ликующей красотой природы.
ИЛЬЯ ГРАБАРЬ. Февральская лазурь. 1904. Государственная Третьяковская галерея, Москва
Пейзаж писался в окрестностях подмосковного села Дугино, где Грабарь гостил в имении своего друга художника Н. Мещерина. Он вспоминал, как однажды мартовским утром увидел, что «в природе творилось нечто необычное, казалось, что она праздновала какой-то небывалый праздник, – праздник лазоревого неба, жемчужных берез, коралловых веток и сапфировых теней на сиреневом снегу». Художник выкопал траншею, чтобы написать с нижней точки «необыкновенный экземпляр березы». Картина стала апофеозом импрессионистической манеры Грабаря. Каждое цветовое пятно в ней слагается из множества мелких, подвижных, разноцветных мазков. Отдельные мазки чистого цвета «стелются» по снежному покрову, создавая ощущение вибрации воздуха и света, обрисовывают неровности ствола березы, длинными полосами ложатся, обозначая деревья вдалеке.
ИЛЬЯ ГРАБАРЬ. Яблоки. 1905. Государственный художественный музей им. А. Н. Радищева, Саратов
В Дугине Грабарь написал целую серию натюрмортов, среди которых были и «Яблоки». На формирование манеры Грабаря несомненное влияние оказала выставка импрессиониста К. Моне, которую он посетил в мае 1904 года. Художник был потрясен «тысячью причудливых цветных сочетаний», из которых возникает пейзаж на картинах Моне. В натюрморте «Яблоки» французская изысканность цветовых оттенков соединяется с русской жизнерадостной «сочностью» и в выборе мотива, и в ярких, мажорных красках.
АРКАДИЙ РЫЛОВ. Зеленый шум. 1904. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
«Жил я летом на крутом, высоком берегу Вятки, под окнами шумели березы целыми днями, затихая только к вечеру; протекала широкая река; виднелись дали с озерами и лесами. Оттуда поехал в имение к ученице. Там аллея старых берез, идущая от дома в поле, тоже всегда шумела. Я любил ходить по ней и писать и рисовать эти березы. <…> Богаевский, увидев мою картину, стал декламировать некрасовское стихотворение „Идет, гудет зеленый шум…“ Так и дано было название картине „Зеленый шум“».
В восприятии природы Рылов близок своему учителю А. Куинджи. В его картинах природа предстает в эффектнодекоративном, часто драматизированном виде; отделенная от человека, она живет своей жизнью.
АРКАДИЙ РЫЛОВ. В голубом просторе. 1918. Государственная Третьяковская галерея, Москва
Эта картина – повторение полотна «Полет лебедей над Камой» 1914 года, но в более в мажорном ключе. «В голубом просторе» – пейзаж ярко-романтический. Полет белых лебедей с огромными распростертыми крыльями среди простора голубого неба вызывает ощущение свободы и возвышенной радости. Белеющий на горизонте парусник напоминает о романтике дальних странствий. Эту работу, где так ярко отразилось ощущение радости свободы и обновления, долгое время использовали в идеологических целях, объявляя первым «подлинно» советским пейзажем.