500 сокровищ русской живописи
Шрифт:
АЛЕКСАНДР ГОЛОВИН. Девочка и фарфор (Фрося). 1916. Государственная Третьяковская галерея, Москва
На картине одновременно присутствуют два мира. На первом плане – серьезная девочка, которая робко присела на краешек дорогого ампирного стула. Она явно чужая среди этой пышной обстановки. Стол уставлен огромными антикварными вазами и дорогой посудой, убран цветами. Действительно, Головину позировала дочь его служанки Фрося. Декоративно-пышное царство натюрморта – это театральное королевство счастливых грез. Серьезные и грустные глаза девочки возвращают нас к реальному миру с его горестями
ЗИНАИДА СЕРЕБРЯКОВА. За туалетом. Автопортрет. 1909. Государственная Третьяковская галерея, Москва
Серебряковой были близки традиции Итальянского Возрождения с ясностью мироощущения, классической уравновешенностью построения картины. Мир, отражающийся в зеркале, наполнен свежестью и прохладой, сияет холодной гаммой желтых и голубых тонов. От нового времени Серебрякова взяла рельефную фактуру густого, подвижного мазка, передающего материальную плотность предметов. А. Бенуа писал: «Автопортрет Серебряковой, несомненно, самая… радостная вещь… Здесь полная непосредственность и простота, истинный художественный темперамент, что-то звонкое, молодое, смеющееся, солнечное и ясное, что-то абсолютно художественное…»
ЗИНАИДА СЕРЕБРЯКОВА. За завтраком. 1914. Государственная Третьяковская галерея, Москва
За столом изображены дети Серебряковых – Евгений, Александр и Татьяна. Мир на картине предстает очищенным от всего суетного, преходящего, случайного. Семейная сцена за столом наполнена светлой гармонией, домашним уютом и покоем, озарена ровным, тихим светом. Ощущение гармонии и уравновешенности рождается от преобладания плавных, округлых линий, мягкой светотени и изысканной холодной цветовой гаммы, построенной на сочетании белого, серебристого и синего цветов.
ЗИНАИДА СЕРЕБРЯКОВА. Катя в голубом у елки. 1922. Бумага на картоне, пастель. Государственный музей изобразительных искусств им. А. С. Пушкина
Вероятно, портрет дочери Кати (род. в 1912 г.) был исполнен в Петербурге, в доме деда художницы, куда семья перебралась после революции. Исторические потрясения и личная драма (в 1918 году от тифа скончался муж Серебряковой) не отразились на ее стиле. Она по-прежнему отдает предпочтение лучезарной холодной цветовой гамме, ясной классической красоте. Портрет исполнен в технике пастели, которой виртуозно владела художница.
ЗИНАИДА СЕРЕБРЯКОВА. Беление холста. 1917. Государственная Третьяковская галерея, Москва
Сюжеты для своих картин Серебрякова находила, наблюдая за жизнью крестьян в своем имении Нескучное, расположенном между Курском и Харьковом. «Беление холста» воспринимается не как бытовая картина, а как эпическая монументальная фреска на тему величавой красоты и ритуального смысла крестьянского труда. Художница использует традиции итальянского раннего Возрождения, особенно А. Мантеньи. Она выбирает низкую линию горизонта, отчего рельефно написанные фигуры молодых и сильных женщин на фоне светлого неба приобретают особую величавость и торжественность.
БОРИС КУСТОДИЕВ. Утро. 1904. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
На картине изображена Юлия Евстафьевна Кустодиева, жена художника, с сыном-первенцем Кириллом. Эта ранняя работа написана в лучших традициях реалистического искусства И. Репина, учителя Кустодиева. «На Кустодиева я возлагаю большие надежды. Он художник даровитый, любящий искусство, вдумчивый, серьезный, внимательно изучающий природу. Отличительные черты его дарования: самостоятельность, оригинальность и глубоко прочувствованная национальность; они служат залогом крепкого и прочного его успеха», – писал Репин.
Наполненная светом и воздухом, картина «дышит» настроением семейного счастья, нежной отцовской любви к недавно родившемуся малышу.
БОРИС КУСТОДИЕВ. Красавица. 1915. Государственная Третьяковская галерея, Москва
Моделью для картины послужила актриса МХТ Ф. Шевченко. Героиня полотна – воплощение русского народного идеала женской красоты. Кустодиев пишет красавицу с легкой иронией: она сама является таким же пышным и жизнерадостным объектом для любования, как и все, что ее окружает. Сын художника К. Кустодиев вспоминал: «я слышал от отца, что в этой картине он наконец-то нашел свой стиль, так долго ему не дававшийся. Вспоминая П. Федотова, малых голландцев, которые его восхищали, он стремился, как и они, увлечь зрителя, заставить его остановить внимание на красноречивых деталях. Но основой картины служил русский лубок, вывески, игрушки народных умельцев, русские вышивки и костюмы».
БОРИС КУСТОДИЕВ. Групповой портрет художников общества «Мир искусства». Эскиз. 1916–1920. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
И. Грабарь вспоминал, что в 1913 году он предложил Кустодиеву от имени Третьяковской галереи заказ: «написать групповой портрет художников „Мира искусства“. Дело шло не о „Мире искусства“, основанном Дягилевым и с 1904 года преобразованном в „Союз русских художников“, а о новом обществе, учрежденном художниками, отколовшимися в 1910 году от „Союза“. Общество приняло дягилевскую форму. Одним из учредителей его и активнейшем членом был Кустодиев». Для работы было сделано много эскизов и этюдов, но большая картина так и не была написана. Художники собрались в гостях у М. Добужинского, который, по словам А. Бенуа, умел создать «редкое и чудесное ощущение уюта и какого-то лада». В дружеском застолье участвуют (слева направо): И. Грабарь, Н. Рерих, Е. Лансере, И. Билибин, А. Бенуа, Г. Нарбут, Н. Милиоти, К. Сомов, М. Добужинский, К. Петров-Водкин, А. Остроумова-Лебедева, Б. Кустодиев.
БОРИС КУСТОДИЕВ. Московский трактир. 1916. Государственная Третьяковская галерея, Москва
Сцена чаепития наполнена добродушным юмором. Степенные извозчики с серьезными лицами пьют чай за большим столом, демонстрируя свою «цеховую солидарность» и солидность. Нарядная обстановка трактира с неизменными яркими жостовскими подносами, начищенными самоварами, расписной посудой выполнена художником с великолепным декоративным чутьем. Картина построена на излюбленном в народной живописи сочном и нарядном сочетании коричнево-красных, белых и синих тонов.
БОРИС КУСТОДИЕВ. Масленица (Масленичное катание). 1919. Музей-квартира И. И. Бродского, Санкт-Петербург
«Не знаю, удалось ли мне сделать и выразить в моих вещах то, что я хотел – любовь к жизни, радость и бодрость, любовь к своему русскому. Это было всегда единственным „сюжетом“ моих картин», – писал Кустодиев. В своем творчестве художник стремился создать свой вариант русской национальной картины, использующий традиции народного лубка, набивных тканей, цветочных узоров подносов.