50х50
Шрифт:
— Позвольте спросить… зачем нам туман?
— Он защищает нас от самолетов и вертушек. Ты должен понимать, что мы — партизаны и сражаемся с армией. Наше единственное преимущество в том, что наши отряды — нерегулярные войска. Их главный недостаток — в чрезмерной организованности. По другому у них и быть не может. У них есть командная вертикаль и приказ должен поступать с самого верха. У них не может быть людей, думающих самостоятельно, иначе воцарится хаос. А нам хаос только помогает. Эти большие военные умы наконец-то,
— Как сегодня?
— Ты улавливаешь мысль. Мы наносим удар и уходим. Конфискованные ценности направляются в одну сторону, мы — в другую. Военные находят наши следы и бросаются в погоню. Следам они не очень-то верят, они теперь ни во что не верят, но особого выбора у них нет. Какое-то время мы ведем их за собой, чтобы им было чем заняться до захода солнца, и на этом наши отношения заканчиваются. К утру мы исчезаем, захваченные нами трофеи исчезают, и мир возвращается к нормальной жизни, — он сухо усмехнулся, произнося последние слова.
— Тогда мы… образно говоря… приманка?
— Можно сказать и так. Но помни, приманку обычно кладут в ловушку.
— Не могли бы вы объяснить?
— Подожди, и все увидишь сам.
— Белый просыпается, — послышался позади чей-то голос.
Все остановились, дожидаясь носильщиков. Офицер уже открыл глаза и настороженно смотрел на негров.
— Поднимайся, — приказал Мау Мау. — Ты уже можешь идти, нечего лежать в детской люльке, — и протянул руку. Офицер ее словно и не заметил, перекинул ноги на землю, встал, его шатало.
— Фамилия?
— Эдкинз, лейтенант, войсковой номер 10034268.
— Что ж, Эдкинз, лейтенант, ты уже начал задумываться, а почему мы не оставили тебя на дороге, учитывая, что ты ранен? Мы ведь нечасто берем пленных с собой, не так ли?
Офицер не ответил, хотел отвернуться, но Мау Мау ухватил его за подбородок и с силой повернул к себе.
— Лучше тебе поговорить со мной, Эдкинз. А не то я могу сильно усложнить тебе жизнь.
— Так вы пытаете пленных? — голос твердый, ровный, привыкший командовать.
— Обычно — нет, но на войне много чего случается, не так ли?
— О чем ты говоришь? Я предпочитаю называть происходящее уголовно-коммунистическим мятежом.
Бруно не мог не восхититься поведением офицера. Он не знал, как повел бы себя в аналогичной ситуации.
— Называй все это, как ты хочешь, Белый, как тебе больше нравится, — продолжил Мау Мау. — По мне это война, ты — на одной стороне, я — на другой. А во время войны чего только не бывает. И обычно плохого. Ты слышал, что произошло в Элленвилле?
Лицо лейтенанта чуть дрогнуло. Глаза чуть сузились. Бруно заметил все это лишь потому, что пристально наблюдал за ним. Но голос совершенно не изменился.
— Много чего произошло в Элленвилле. Ты о чем?
— Пошли, — Мау Мау отвернулся от лейтенанта. — Скоро прилетят вертушки, а до цели нам еще несколько миль.
Какое-то время все шли молча. Носильщики шагали рядом с лейтенантом, с винтовками наизготовку. Минут через пять Мау Мау остановился, приложил ладонь к уху.
— Уж не вертушка ли? Али, достань слухача, разберись.
Али закинул винтовку на плечо, извлек из кармана миниатюрный приборчик. Оливковый цвет корпуса указывал на его армейское происхождение. Сунул наушник в ухо, развернул акустическую антенну. Все наблюдали, как он медленно поворачивается на триста шестьдесят градусов. Наконец, он посмотрел на Мау Мау, кивнул.
— Одного слышу точно. Возможно, есть и второй, но чуть дальше.
— Нас ищут. Прибавим хода, — приказал Мау Мау.
Они побежали. Бруно выбился из сил и весь покрылся потом, пока они не добрались до нужной им поляны. Посреди поляны круговым валом лежала свежевырытая земля. В центре вглубь уходила нора шириной с ярд.
— Чоппер, нырни вниз и принеси «осу», — приказал Мау Мау. — Потом остальные спускаются в убежище и приглядывают за Белым, — он повернулся к Бруно. — Ты останься. Думаю, получишь удовольствие.
Здоровяк-негр исчез в норе и минутой позже вернулся с каким-то аппаратом, похожим на установленный на треноге телескоп.
— Технология современной войны, — пояснил Мау Мау. — Военные обожают всякие штучки. Хвастаются тем, что они у них есть, требуют новых, чтобы оправдать и без того раздутые военные расходы. Более восьмидесяти процентов федерального бюджета тратится на армию, и продолжается это последние сорок-пятьдесят лет. Военным нравилось черное пушечное мясо, и во Вьетнаме, и потом, и наши ребята прекрасно знают, как управляться с этими штуковинами. Теперь, разумеется, армия сплошь белая, но многие черные научились нажимать на кнопки до того, как их вышибли со службы, — он помолчал. Стрекотание вертолета заметно усилилось. Мау Мау улыбнулся.
— А вот и воздушная кавалерия. Они знают, что целая толпа тащит их добро, и хотят побыстрее нагнать воришек. Потому что к утру все похищенное надежно спрячут, а воришки превратятся в мирных фермеров. Вот они и летают в своих вертушках, напичканных сложнейшей электроникой, вроде тепловых детекторов и прочей мути. Они скоро нас обнаружат. А потом их обнаружит «оса». Она снабжена детектором звука. Устройство надежное, помехоустойчивое.
Стрекотание все усиливалось, вертолет, похоже, шел прямо на них. Бруно так и тянуло в нору. Он знал, на что способен штурмовой вертолет с его скорострельными пушками, ракетами, бомбами…