534

Десять. Погода на редкость отличная. Весело щебечут птицы, перепрыгивая с ветки на ветку. Почки на деревьях взрываются зеленью, а румяное солнце

За ограничительным стеклом в два ряда, словно в амфитеатре, сидят люди. Их взгляды обращаются к ней. Некоторые смотрят с сочувствием, другие – с осуждением. Женщину усаживают на единственный в комнате стул, закрепляют ремнями руки и ноги. Спрашивают о последнем слове.

– Я любила их. И люблю, – говорит она, и на мгновение все в комнате замирают. Время замирает. Всё вокруг кажется нереальным.

На голову надевают мешок, и женщина впервые начинает нервничать. Никто из наблюдателей больше не видит её лица – наконец-то можно дать волю чувствам. Шумно сглотнув слюну, женщина сжимает подлокотники так сильно, что костяшки пальцев белеют. Пот стекает по спине холодными струйками, а сердце бешено колотится.

Становится вдруг тихо-тихо. Слышно всё – и скрип стула, и чей-то кашель, и звонкие шаги по бетонному полу. Начальник тюрьмы даёт команду. Рычаг опускается, и миллиард игл пронзают тело изнутри. Опускается темнота.

Девять. Адвокат говорит, что можно подать на апелляцию, но заключённая №534 отказывается. Пусть всё идёт своим чередом. Она понесёт заслуженное наказание, как и д'oлжно. У каждого свой крест.

После суда дни проходят однообразно, тянутся, словно старая безвкусная жвачка. «В камере смертников смертельно скучно», – подмечает она забавный каламбур. Давненько не было так спокойно. Это даже начинает нравиться. Пока не приходит священник и не бубнит молитвы, которые вроде бы должны облегчать душу, а не утяжелять.

– Бог же всякой благодати, призвавший нас в вечную славу Свою во Христе Иисусе, Сам, по кратковременном страдании вашем, да совершит вас, да утвердит, да укрепит, да соделает непоколебимыми. Аминь.

Конец ознакомительного фрагмента.