6 детективных историй

Реут Злата

По окончанию лекции, профессор начал складывать документы в старомодный портфель из сыромятной кожи. Он был не винтажный, как сейчас, модно. Не искусственно состаренный, как осколок ностальгии современного общества по некоторым идеалам прошлых лет. Сквозь года прошлое обрастает романтическим флером. Это был очень старый портфель, которым пользовался еще его отец. Ныне покойный. Но никто не уходит, пока воспоминания об ушедших людях все еще вызывают улыбку на нашем лице.

Нить рассуждений в его голове прервал ассистент. Молодой человек лет 25,

худощавого телосложения и ростом 193 см, но рост его заметен не был, и уж точно не был преимуществом. Он слишком сильно сутулился и становился ростом с любого собеседника с кем общался. Словно вопросительный знак, который подстраивался под размер строки. У него были светлые кудрявые волосы средней длинны и смешная рубашка, о которой судить можно было лишь по торчавшему из-под свитера воротнику. На котором было множество маленьких мопсов на зеленом фоне.

– Профессор, вы вчера опоздали, у вас все хорошо? – спросил любитель смешных рубашек.

– Да, все в порядке. Произошло небольшое недоразумение. Я был уверен, что в расписании стояла лекция с обеденного времени, но она была с утра – сказал профессор, удивляясь наблюдательности ассистента.

– Бывает, не расстраивайтесь, всем нам свойственно ошибаться! Каждый может позволить себе иногда быть рассеянным, тем более вы опоздали всего-то на 3 минуты! – с улыбкой сказал молодой человек.

– Разумеется! – сказал профессор, не понимая желания людей стараться подбадривать окружающих, не понимая, что вежливость – это иногда просто не заметить случившегося. Молчание всегда золото. И по поводу не расстраивайтесь, почему он думает, что может выбирать что чувствовать другому человеку.

– Профессор, я могу вечером позаниматься в вашем кабинете за компьютером? – спросил парень.

– Конечно, это не мое, а университета, все инструменты во благо знаний каждого кто в этих стенах! – сказал профессор, удивившись проблеску какого-то коммунизма в своей речи.

Вечером у него был запланирован ужин с младшим братом. Который профессор откладывал, но это уже казалось неприличным избеганием родственника. По пути к брату профессор заехал в магазин и купил разных конфет для племянников. Брата звали Питер Джонсон. Он был полной противоположностью профессора. Брату был 31 год, он был человек творческой профессии – художник. В 23 года он уже женился и в 25 лет у него уже было двое детей. Профессор же никогда женат не был и дети это последнее, о чем он думал.

Ужин был вкусный, но профессор думал о том, что люди переоценивают семейные ценности. Для всех семья – это звонких смех детей, запах свежезаваренного чая, прогулка с собакой, уют, забота. Для него же его работа была тем, что мотивировало его жить. Когда вся семья вышли из-за стола и направилась по своим делам, доктор с братом вышли на летнюю террасу.

– Слышишь сверчков? – спросил брат профессора.

– Да – ответил профессор, вдыхая посвежевший вечерний воздух.

– Я, Эмма и дети рады, что ты приехал. Мы хотели бы чтобы ты чаще заезжал, мы же семья, родители бы хотели, чтоб мы не теряли связь друг с другом. – сказал Питер.

– Моя педагогическая деятельность требует 100% моего времени, в большинстве случаев. – сказал профессор.

– Мне иногда не хватает родителей. А сейчас я сам родитель. Помнишь, как мы сидели вот так все семьей? Шумели сверчки, мама рисовала нас, но мы всегда жаловались на то что она рисует не так как мы просим. Я хотел на картине быть в ковбойской шляпе, а ты хотел, чтоб на фоне был Сатурн. Но она говорила, что хочет запечатлеть реальные портреты. Кто бы мог подумать, что с этой реальностью она со временем связь потеряет. – с грустью сказал Питер.

– Питер, ты думаешь кому-то из нас передалась мамина шизофрения? – сказал профессор, не желая и дальше погружаться в ностальгию.

– Что? Ну конечно нет! У мужчин она начинает проявляться в 20-28 лет, мы оба уже бы поняли, что больны. Я уверен, что от нее мне передался талант к рисованию, а не болезнь. – а почему ты спросил? – сказал Питер, глядя на брата.

– Я замечаю в себе некоторые изменения – сказал профессор, оперившись на спинку ротангового дивана.

– Какие такие изменения – спросил Питер.

– Я опоздал на лекцию, однажды перепутал номер аудитории для проведения лекции, в рассказах людей я вижу описание нашей матери – сказал профессор.

– Это называете не шизофрения, а эмоциональное выгорание! Тебе надо в отпуск, больше отдыхать, найти занятие, которое тебя развлечет, на пример теннис! И чаще общаться с семьей! – сказал Питер с улыбкой надежды на лице.

– Разумеется все так! Мне надо просто отдохнуть, завтра воскресенье, устрою себе прогулку на лодочке по пруду в парке! – сказал профессор, понимая, что с братом они говорят на разных языках. Он знает себя лучше и отдыхать не собирается, по крайней мере, «отдыхать» в понятие брата.

Воскресенье началось с яичницы с беконом и научно-популярной передачи про Галактику «Сигара». В момент, когда ведущий начал рассказывать о сверхмассивной чёрной дыре, находящейся в самом центре галактика, зазвонит телефон.

– Я вас слушаю – сказал профессор очень официально, зная, что звонит секретарь.

– Как у вас проходит воскресенье? – спросила женщина.

– Все отлично, спасибо! – сказал профессор.

– Не хотите сходить сегодня на ледовое шоу? Оно будет в 5 часов в ледовой аре…

– Нет, благодарю вас! У меня другие планы – сказал профессор, перебив женщину обозначив отсутствия намерений на ее счет.

– Тогда до завтра! – смущенно сказала женщина.

В понедельник профессор приехал на лекцию к 14:00, как и было в расписании, он не опоздал, не перепутал аудиторию. Он был собран и сосредоточен. Лекция должна начаться через 15 минут. В еще пустую аудиторию зашла секретарша, с которой вчера не состоялся поход на ледовое шоу.

– Профессор, утром я видела тут вашего брата, он к вам заходил с гостинцами? – спросила женщина с лукавой улыбкой.