Шрифт:
Картина одного зрителя
Это был первый день за все 15 лет преподавательской деятельности профессора Д. Джонсона, когда он опоздал на лекцию. Всего на 3 минуты. Но для него это было не просто три минуты опоздания. Для него это было нечто большее. Халатность, несерьезность, рассеянность. Все то что он не любил в других людях. И обнаружил сегодня в самом себе. Наблюдение это было крайне неприятным, но поучительным и послужило пищей для ума.
Профессор был 42 летний мужчина, не высокого роста, с короткой стрижкой с явной проседью. Джонсон был среднего
Причина его опоздания была не очень уважительной, но он предпочел бы об этом не распространяться. У всех есть тайны, иногда плавно перетекающие в скелеты в шкафу. По крайне мере лекция прошла блестяще. Этим успокаивал себя профессор. Да, он опоздал, но дело свое знает. Главное, чтобы его коллеги не сочти опоздание за старость или профессиональное выгорание. Хотя его коллеги могли и не заметить опоздания. Никто о нас так много не думает, как мы сами. Переключился на философию Джонсон, кинув в мусорный бак пустую упаковку от ужина.
На следующее утро профессор встал раньше обычного, ему плохо спалось. Сон постоянно прерывался. Надев темно-коричневый пиджак с заплатками на локтях, Джонсон вышел из дома и направился к своему транспорту – велосипеду.
Зайдя утром в университет, профессор шел медленнее обычного. Услышав сзади стук каблуков разносящийся гулом по коридору, профессор обернулся. За его спиной стояла женщина 28 лет, ростом не выше 160, худощавого телосложения, темными волосами до плеч и светло-зелеными глазами. Женщина была секретарем и выглядела взволнованно.
– Профессор, вы верите в совпадения? – спросила женщина, не моргая, приоткрыв рот.
– Анна, я верю, что в это верите вы. – сказал профессор, улыбнувшись, не особо желая продолжать разговор. Эмоциональные и не стабильные женщины его пугали.
– Со мной такое часто случается, совпадения и прочие знаки судьбы! Вообще мне помогают в жизни тайные знаки. Все неслучайно. Помните я рассказывала, что на прошлой неделе умерла моя бабушка? – спросила женщина профессора.
– Да, вы упоминали этот факт. И еще терзались сомнениями как распорядиться оставленным ей наследством – сказал профессор, поддерживая диалог из вежливости.
– Именно! Но сегодня все встало на свои места! Рано утром придя на работу, я зашла в уборную, находясь в кабинке я услышала женский голос, который доносился, смешиваясь со звуками текущей из крана водой. Она говорила "какие же они потрясающие, красивые, наполненные жизнью". Я подумала, что женщина там с ребёнком, моет ему руки и хвалит, но выйдя я увидела одну женщину, преклонных лет. Она мыла руки и глядя на них говорила какие потрясающие у нее руки. Затем она посмотрела на меня, глаза ее были словно с поволокой, знаете, как у сектантов? Протянув мне свои руки с длинными ногтями и двумя золотыми кольцами, она сказала: "посмотрите какие у меня красивые ручки, вы не представляете сколько эти руки написали икон, которые будут жить веками". Я ответила ей что да, руки красивые и поспешила удалиться. – поведала историю женщина с блеском в глазах.
– И как же этот случай помог вам с наследством? – спросил профессор, желая, понять парадоксальное мышление стоящей перед ним женщины.
– Бабушка
– Вот и отлично! – сказал профессор, не желая далее продолжать этот диалог.
– Не буду вас больше задерживать, но знайте, случайности не случайны! – сказала женщина игриво подмигнув и продолжив стучать каблуками по коридору, но уже в противоположную от профессора сторону.
Профессор думал о том, кем могла быть та женщина в уборной и что такая не стабильная дама могла делать в стенах учебного заведения, если конечно секретарь не придумала всю эту историю. Она иногда любила приукрашивать действительность. Добавляя художественные и театральные или психологические элементы для вызывания больших эмоций и впечатлений у слушателей. Которых становилось все меньше и меньше. Вступать в диалог с женщиной никто желанием не горел, тем более выслушивать ее истории.
После этого диалога Профессор укрепил свое непоколебимое решение не ввязываться в служебный роман с секретарём и новоиспеченной обладательницей 7 икон. Она была собирательным образом всего что ему было чуждо. Да, он был одинок и не молод, но не на столько в отчаянии, чтобы испытать свое сердце на стойкость к инсультам.
На лекции профессор думал о своем, делая в повествовании большие паузы и иногда погружался в философские рассуждения. Мог себе позволить, астрофизика наука интересная и иногда уносит за пределы реального, скажем в туманность Медуза.
Но больше профессор думал о том, что та женщина из уборной напоминала ему его мать. Которая уже 3 года находится в лечебнице. Шизофрения. Сначала все было хорошо, хотя симптомы были всегда. Но их никто предпочитал не замечать. Это не голоса в голове, сначала нет. Это рассеянность, не собранность, невнимательность. То, что есть у всех нас в разной мере. Первую стадию этого заболевания еще называют «периодом открытий и озарений». Больной думает, что видит всю суть вещей и подлинный смысл событий. Потом неприязнь к окружающим и близким людям, кратковременные эпизоды бреда, легкие обманы восприятия, замкнутость в себе, повторное повторение слов и жестов. И уже потом полный распад личности. Галлюцинации блекнут, все вокруг утрачивает свою значимость. Кратковременные возвращения к нормальной жизни все еще возможны, но с их мамой этого пока еще не случалось.
Он знал, что шизофрения передается по наследству. Но утешал себя тем, что она давно бы уже проявилась. Но в то же время подмечал, что он стал опаздывать, видеть в рассказах других свою мать, пару дней назад перепутал аудиторию, в которой должен был вести лекцию. Его это настораживало. Его сознание стало против него бунтовать.
Его мать тоже была религиозна и мнительна. Когда еще была в себе. Мнительна и ловила знаки судьбы, верила в совпадении, прям как секретарь университета. Мать тоже была художница, но никогда не писала иконы.