7-е небо
Шрифт:
ГЛАВА 42
— Это уже не смешно. — Стив Мичем вздрогнул, когда ствол пистолета Ястреба ощутимо ткнулся ему меж лопаток.
— Встаньте-ка рядом со своей женой, мистер Эм, — сказал Ястреб. — Устроим охоту на мусор, знаете? Мы вам ничего не сделаем, если вы нас, конечно, не вынудите.
Мичем подошел к жене, переводя взгляд с одного пистолета на другой и думая о собственном оружии, завернутом в полотенце и лежавшем на верху платяного шкафа. Он взглянул в лицо трезвеющей на глазах Сэнди, которая мучительно пыталась понять, что происходит.
Хотел бы он и сам это знать.
Мичем обернулся к Голубю:
— Это ведь все проказы ради вступления в студенческое братство, верно, парни?
— Да, сэр, — сказал Ястреб у него за спиной. — Мне нужно, чтобы вы оба легли на пол лицом вниз.
— Я не стану этого делать, идиот! — возмутилась Сэнди, обернувшись как ужаленная. В ее глазах вспыхнула ярость. — Сейчас же убирайтесь отсюда и скажите Скотти, чтобы сегодня же позвонил хоть посреди ночи…
Голубь зашел Сэнди за спину, невысоко замахнулся и ударил ее по затылку рукояткой пистолета. Сэнди взвыла и упала на колени, скорчившись и прикрыв голову руками. Стивен увидел, как между пальцами у нее сочится кровь, и шагнул к жене, но леденящие металлические щелчки взводимых курков заставили его остановиться.
Стивен уже не мог сдерживать безмолвный ужас, затоплявший его душу. Мальчишки намерены их убить, если только каким-то образом удастся…
— Я не хочу стрелять в вас, леди, — сказал Голубь. — Раз уже упали, так ложитесь. И ты, приятель, за компанию. И поживее.
Стивен опустился на колени.
— Хорошо, мы сделаем, что вы скажете. Берите все, — взмолился он. — Все, что у нас есть, только не убивайте!
— Другое дело, — похвалил Голубь, ногой толкнув Сэнди на пол. Сам Мичем уже лежал лицом вниз на персидском ковре. — Руки за спину, будьте так добры. — Голубь вынул из кармана брюк катушку с рыболовной леской и туго обмотал нить из моноволокна вокруг запястий хозяев. Затем стянул с них обувь, снял с Сэнди носки и начал наматывать леску вокруг щиколоток Стивена Мичема. — Я вам кое-что скажу. Вообще-то мы не какие-нибудь из студенческого братства вроде Скотти вашего. — Он одним движением стянул с Сэнди до колен домашние брюки и трусы. Женщина взвизгнула.
— Где ваш сейф, мистер Эм? И какой там шифр? — спросил Ястреб.
— У нас нет сейфа.
— Ястреб, иди наверх, — сказал Голубь. — А я тут составлю компанию даме.
Он игриво шлепнул Сэнди по ягодицам.
Мичем закричал:
— Деньги в ящике для сигар на моем комоде! Забирайте все!
Голубь поставил громкость телевизора на максимум, скатал носки Сэнди и сунул Мичемам в рот шерстяные кляпы. Сэнди всхлипывала и уворачивалась, и он снова шлепнул ее по ягодицам, на этот раз почти нежно. Затем нехотя обмотал леской и ее щиколотки. Закончив, Голубь отбил горлышко второй бутылки «Куантро» о каминную полку и плеснул ликер на стопку газет возле мягкого кресла, в корзинку с клубками шерсти, оросил волосы и одежду Мичемов. Стивен Мичем снова закричал, давясь кляпом.
— Я бы этого не делал, — укоризненно произнес Голубь. — Вы рискуете захлебнуться собственной рвотой. А это будет гадостно, чувак.
Ястреб спустился в гостиную с сигарой во рту, помахивая бугристым узлом из наволочки.
— Добыча! — сказал он с довольной ухмылкой. — В сигарном ящике почти пять косых, а вот и книга.
Нагнувшись над полуобнаженной Сэнди Мичем, стонавшей у его ног, Голубь скрутил с ее пальцев кольца с бриллиантами и крикнул в ухо Стивену Мичему:
— Что любят повторять такие, как вы? Хорошо жить — лучшая месть? Ну так наслаждайтесь своей местью. Спасибо за бабло.
— Ну, ты готов? — спросил Ястреб.
Голубь что-то написал в книге и закрыл ручку колпачком.
— Veni, vidi, vici, чувак, — сказал он, зажигая спички и бросая их туда, где темнел разлитый «Куантро».
Загудело пламя.
Яркие языки заплясали по комнате. Густо повалил дым, и Мичемы уже не увидели, как двое юношей помахали им на прощание и вышли из дома.
ГЛАВА 43
Запах горелой плоти мы почувствовали еще до того, как переступили порог дымящихся развалин дома Мичемов в Кау-Холлоу. Бывший архитектурный шедевр превратился в склеп.
Из темноты появился эксперт по поджогам Чак Ханни, как никогда уставший и мрачный.
— Второй выезд за сегодня, — пояснил он.
— Первый тоже на поджог? — спросил Конклин.
— Нет, взрыв в метамфетаминовой лаборатории. Взрывной волной жертву выбросило из дома и влепило в ее же собственный пикап. — Чак покачал головой. — А вот здесь в точности повторился пожар у Малоунов.
Мы пошли за Ханни туда, где до пожара у Мичемов была гостиная. Я представила, как комната выглядела раньше: сводчатый потолок, огромный камин, а над ним зеркало. Теперь здесь сплошь почерневшая от дыма позолота и закопченный мрамор. Тела лежали рядом, в воде, которой был залит дом, лицами вниз, со скрюченными пальцами — результат укорочения сухожилий при горении.
— Даже если они были связаны, веревки сгорели, — нагнулся Ханни над трупами. — Искать отпечатки нет смысла. Может, завтра, при дневном свете… А вот это я нашел на кухонном столе. — Ханни протянул Конклину книгу.
Я успела прочитать название: «История яхтенного спорта».
— Там надпись, Рич. На латыни.
Конклин резко открыл книгу на титульном листе и прочитал вслух:
— «Radix omnium malorum est cupiditas».
— Что это значит? — спросил Чак.
— Что-то вроде «Плохое — это любовь», — пробормотал Конклин. — Точно не знаю. Черт, я латынь в десятом классе учил!
— А мы что, не закончили? — спросила Клэр, входя в комнату с двумя помощниками в арьергарде. — Что у нас здесь? — Она подошла к телам и перевернула меньшее. Изо рта жертвы с протяжным «па-а-а-а-а-а» вышел воздух. — Смотри! — Клэр указала Чаку на бутылку из-под ликера, лежавшую под телом.
Рукой в перчатке Ханни осторожно поднял находку.
— Может, у нас наконец все-таки будут отпечатки, — пробурчал он.
Мы с Конклином оставили Клэр и Ханни осматривать трупы и вышли на улицу. Полицейский показал на красивую женщину, стоявшую впереди заметно поредевшей толпы у газона.
— Она нас вызвала. Зовут Дебра Курц, живет напротив, через улицу.
Курц было под пятьдесят. Миниатюрная, очень худощавая, не иначе анорексичка, в черном облегающем спортивном костюме. На щеках потеки туши — видимо, плакала. Я назвалась, представила Конклина и спросила Курц, знала ли она покойных.
— Стив и Сэнди Мичем — мои близкие друзья. Я сразу позвонила в «девятьсот одиннадцать», когда увидела пожар, но, о Боже, было уже слишком поздно!
— А давайте проедем с нами в отделение? — предложила я. — Нам нужно как можно больше узнать о ваших друзьях.