7 женихов не считая мужа
Шрифт:
Долгожданный малыш не может лежать на противоположной чаше весов с любовью к мужчине.
И Кир, кажется, это тоже понимал.
— Всё будет хорошо, Кирюш, — хмыкнул он с горечью, выдавливая улыбку.
— Скажи, что и это сон… я проснусь, Кир… Ради тебя я проснусь…
— Не дури, Кирюш. Ты же только что повзрослела. Время взрослых решений. Время… новой жизни, — он поцеловал меня в лоб, поднялся с койки.
— Кир? — с губ сорвался не то стон, не то мольба. Сердце словно треснуло пополам.
— Тебе нужно отдохнуть, Кирюш, — неправдоподобно мягко улыбнулся Климов. — И подумать…
Я не противилась, не рыдала, не бросалась за ним.
Хотела, и если бы другие обстоятельства была готова землю рыть руками, чтобы его остановить, но не смела. Он свободный мужчина, и если любил меня столько времени и был готов на жертвы, то теперь… я не имела права ему что-то предъявлять и о чём-то напоминать.
Я утратила это право, когда оказалась женой другого. Когда зачала от другого! А обременять собой мужчину, навязывая не только себя, но и чужого ребёнка… это было аморально, подло, некрасиво.
Это был его выбор! Его решение.
И Климов вышел.
Интересно, он дал МНЕ время? Или себе?
Потому что мне не нужно время. Я люблю Кира, но навязываться не буду, если, беременная от другого, ему не нужна.
Нет, я о себе, как о прокажённой не думала, у меня внутри было невероятное тепло, будто выиграла в лотерею или проснулась с утра знаменитой.
Это чувство будущего, которое не будет прежним, но точно будет более прекрасным. Как минимум на одного долгожданного человечка.
Я за одну секунду и одну фразу поняла, что вернулась не в холодный “свой” мир, а домой. И тут, дома, будет так тепло и хорошо, как нигде.
И даже плакать не хотелось, хоть слёзы и катились по щекам. Я хотела смеяться и ни с кем этот момент не делить.
Ни с Русом, ни с Киром.
Это был МОЙ момент.
И я поняла вдруг, что я смирюсь теперь с любыми потерями, как бы больно мне не было. Ради счастья малыша я переживу всё.
— Мы справились, — шепнула, обращаясь к Руслану, словно его дух ещё витал где-то рядом. Я почти могла сказать, как он выглядит и что за выражение на его лице. Он бы посмотрел с нежностью на нас: меня и нашего будущего малыша, и ободряюще улыбнулся, сообщая, что теперь готов уйти.
Из дрёмы вырвал скрип двери.
— Кир? — не знаю с чего взяла, что это он, но даже подалась вперёд, сев на койке, куда успела лечь.
— Нет, милая, это не Кир, — Марь Иванна вошла, поправляя на носу очки.
— А Кирилла не видели? — упавшим голосом поинтересовалась я.
— Он в другой палате. Как и ты проходит осмотр.
— Ну что, готова?
— К чему?
— Нужно УЗИ сделать.
— Мария, дай-ка мне пару слов с внучкой перекинуться, — словно чёрт из табакерки в палату вошел дед.
— Виктор Сергеевич, — с укором покачала головой Марь Иванна. — Знаешь ведь, процедура! — смотрела на деда слишком строго для подчинённой, даже если таковой не являлась, всё-таки он тут, пожалуй, повыше рангом.
— Знаю-знаю, — отмахнулся дед. — Минутку бы нам…
— Эх, — нарочито ворчала “Баб Яга”. — Не активничай, — это мне, ещё и пальчиком строго покачала, — а то Валентина Ивановна от возмущения лопнет.
— Без танцев и
Я так скучала, что, кажется, была готова броситься, как в детстве к дедушке на ручки.
Он крепко меня обнял, поцеловал в лоб и макушку.
— Ну, ну… — по его щеке скатилась слеза.
Растрогавшийся дедушка — как удар под дых. Мой герой детства собирался разводить мокроту.
Мы оба рассмеялись, столкнувшись лбами.
— Дед… это было так… странно.
— Но действенно, да? — горделиво усмехнулся он.
— Действенно то действенно, но Кир, дед… А как же теперь Кир?
— А что Кир?
— Ты же знаешь… Ты… — мои щёки залились краской, я вспомнила, что там происходило в бане, и представила, как команда специалистов следила за нашими соитиями в прямом эфире.
— Не переживай, — фыркнул дед, точно поняв, что меня смутило. — Баня была… ну словом это что-то вроде твоего сна во сне. То, что там происходило, контролировала только ты, и видела только ты. Ну и… и Климов, если рядом был.
— Хорошо, — с облегчением кивнула, собираясь с мыслями для следующего вопроса. — Но если ты в курсе НАС с Киром и… его… — на свой живот посмотрела и замялась, ещё не очень представляя, как теперь себя представлять не одну, а ребёнком внутри. И как верно теперь об этом говорить. Мы? Нас? Нам?..
— В курсе. Не сразу кончено поняли, но когда датчики стали барахлить, а анализ крови показал изменение в тебе, даже думали прежде времени разбудить. Всё же ребёнок… Ответственность, но дело уже было близко к завершению миссии, никаких сбоев больше по здоровью не происходило, срок такой, что у тебя будет время всё обдумать… Потому мы дали тебе пройти этот путь до конца…
— А если б я погибла там?
Дед пожевал губы задумчиво и сожалеюще:
— Выдерни мы тебя раньше времени из сна… с твоей болью и одержимостью, с которой погружалась, ты бы долго не протянула. Натворила дел, и никакое лечение бы уже не помогло.
Я молча согласилась.
— А когда узнал Кир?
— Он раньше тебя оклемался. Давно… почти день за тебя боролись. Уж больно во сне увязла. И как в себя пришёл, новости воспринял мужественно. Сидел возле тебя всё это время, прям не выгнать, хоть смертью грози. А тут отошёл по необходимости, и у тебя отход начался более сильный.
— Дед, он ушёл, — хоть кому-то захотелось признаться.
— Куда? — нахмурился родственник.
— Сказал, что нужно подумать…
— Оно и понятно, — рассудил дед. — Дело ваше запутанное и противозаконное. Потому что влюблённые теневики — это гремучая смесь, как ядерная боеголовка для мира, — сидя на стуле, он сложил руки замком на животе. — Потому и запрещены связи между нами. Этому правилу очень много лет, и оно не было написано просто так. Теневеки теряют разум и бдительность, и ух, как страшны в ревности и горе. Они любят отчаянно, до последнего, по-настоящему, можно сказать. Поэтому союз с людьми предпочтительней. Спокойней. Но найти среди людей вторую половинку крайне сложно. Часто, это как любовь к домашнему любимцу. Очень искренняя, но… не та, что могла бы быть…