75000. Париж. До востребования
Шрифт:
– Вы знаете, вас обманули. Никакого Парижа нет.
– Как нет? – удивились они.
– Да вот так! Не существует!
– Да как же так?
– А вот я с вами на каком языке говорю? А фотограф вчера? А таксист (грузин Гоги, подрабатывает тут)? Хоть кто-нибудь с вами по-французски говорил?
– И правда. А где ж мы тогда по-твоему?
– В Тверской области. Деревня Потемкино.
– Погоди, а как же Эйфелева башня? – возразили мне.
– Голограмма!
– А люди в очереди стоят?
– Оптический обман.
– А туристы ходят, целуются?
– Платят им за то.
– А Лувр? Там мы были, не обманешь. Картины висят.
– Все местный Елкин-Палкин нарисовал. Юродивый наш. Видели, у Моны Лизы какая улыбка блаженная? С себя, чертяка, писал.
– Все один?
– Всё сам.
– Так там же много…
– Всё сам.
– И египтян он?
– И египтян!
– И Венера?
– С Людки Милошихи лепил. Она ему все руки потом пообломала, за то что в бане за ней подглядывал.
– А дома, как же дома?
– Картон.
– А отель наш?
– А как замзавкафедрой Соловей вчера свою любовницу в соседнем номере шампанским с клубникой угощал, слышали?
– Всю ночь слушали.
– Картон.
– Ну а метро? Метро как… – ох и дотошные попались. Всё им про Париж интересно.
– Так сами ж говорили, воняет?
– Воняет.
– Так разве ж французский народ с духами, круассанами и гильотиной подмышкой допустил бы?
– Пожалуй, что нет.
– А бомжей видели сколько?
– Много! Все в бомжах.
– Сюда нам с Казанского вокзала свозят, когда там перенаселение.
– Ничего себе. А ради чего это все?
– А за экскурсию в Тверской области вы 300 евро разве заплатили бы?
– Да и тысячи рублей бы не дали.
– Вот так и живём.
– Будем жаловаться. В интернете напишем.
– В интернете первым делом. Доброе дело сделаете. Назовите: «Последние обманутые Парижем».
Расстроились они. Не захотелось быть обманутыми. Но друзьям на ушко порой тайком раз, да и взболтнут.
75004 Фома неверующий
Мои экскурсии очень насыщенные. Ну прям очень. Иногда меня даже ругают за мою гениальность и интересность. Один раз женщина билась в истерике на ступенях Лувра, крича: «Хватит, хватит, я не могу больше. Я вам денег дам, только уйдите!» Сильно экскурсия понравилась. Тут таить нечего: я отлично знаю город, замечательно жонглирую фактами, великолепно придумываю недостающие на ходу и завожу людей в такие места, куда бы они не только сами бы не зашли, но и выйти самостоятельно вряд ли смогли бы.
Другие экскурсоводы обязательно рассказывают какие-то заунывные, всем известные истории и засыпают людей датами. На тебе битвой при Пуатье, вот тебе годами царствования Филиппа Красивого и Варфоломеевской ночью по лбу напоследок. Не удивляюсь, что туристы от таких бегут. Мрак.
Я же не знаю ни одной даты, путаю местами королей и ни в жизнь не отличу барокко от рококо. Еле запомнил начало Великой французской революции. Да и то благодаря тому, что 14 июля – главный национальный праздник Франции. Тут уж совсем немного, только год оставалось выучить. Зато я помню, сколько раз менял веру Генрих IV, сколько литров крови выливали за день на главной гильотине, и знаю места, где живут любовницы президентов Франции. Это уж куда интереснее. Ещё я люблю есть мороженое, пить кофе и хрумкать фалафель. Национальное еврейское блюдо мы обычно пробуем в специальном квартале, где синагоги.
На днях мне тоже сказали: «Было очень интересно», дали денег и тяжело вздохнули. Видать, от расставания со мной. Никому заканчивать такие экскурсии не хочется. Так бы и гуляли хоть по всему Парижу, а, может, кто и в Рим бы поехал. Я и про Рим могу рассказать и даже сделать вид, что знаю итальянский. Это у меня хорошо получается. Я целых три урока посещал. Да и кофе с мороженым там, пожалуй, получше парижских будут. Ох, не экскурсия, просто счастье какое-то выйдет.
А был и такой случай. Вёл семью с детьми. Ребятишки обычно на экскурсиях себя, конечно, безобразно ведут. Им неинтересно, писать просятся или в Диснейленд. Им эта пирамида Лувра до лампочки. Вредничают, падают на землю. Я подозреваю, что отчасти это связано с моим большим талантом гида, но всё же оставим. А тут детки спокойные. Обоим и десяти годков нет ещё, а ведут себя примерно. Слушают всё, ходят гуськом, не бегают, никуда не теряются, не отстают.
Заходим мы в Нотр-Дам. Я к тому моменту уже столько страстей рассказал. И про пятнадцать виселиц, и про отрубание голов успел. Прошли мы и по улице, где цирюльник с пекарем тарталетками с человечинкой приторговывали. Историю про первый в мире морг не утаил. И про то, как добрые англичане жгли партизанку-орлеанку Жанну д’Арк, поведал. Уже и в соборе Парижской Богоматери успел про Гюго с его Квазимодо вспомнить.
Подходим мы к макету строительства храма. В тёмном уголке панно стоит: маленькие человечки макетные блоки перетаскивают, ослик тележку катает. Миленько. И тут как разразится ребёночек, тот, что поменьше (года три-четыре ему). Как начал слёзы горькие лить, безутешные. Разверзлись его хляби истерикой неимоверной и рыданьям конца нет.
Конец ознакомительного фрагмента.