9 дней
Шрифт:
Он застонал, засучил ногами и с криком сел на кровати. На часах было двадцать минут пятого. За окном выла автомобильная сигнализация. Бравик включил настольную лампу в изголовье, опустил ноги на пол и провел ладонью по покрытому испариной лбу. Потом нащупал ногами тапочки, встал, открыл платяной шкаф и нашел в кармане пиджака сложенный вчетверо листок из Гениной квартиры. Он пошел на кухню, налил из крана воды в стакан, жадно выпил, взял с кухонного шкафа пачку «Мальборо», пепельницу, закурил и сел за стол. Он аккуратно расправил лист и глядел на него, пока не докурил сигарету.
День седьмой
Они съехались к Гене в семь вечера. В тот день Худой смог открыть файлы «milyutin.rar»
— Это статья из газеты «Ведомости», — сказал Худой, когда лэптоп загрузился. — Якобы за ноябрь две тысячи восьмого.
Он прочел:
— «Напомним, что Милютин с компаньоном основали аптечную сеть “Здоровье” в 1993 году. Это был первый в России сетевой лекарственный ретейлер. Уже в конце девяностых сотни аптек “Здоровье” работали во многих городах России. В 2004 году партнеры вывели акции “Здоровья” на биржу. Контролирующим акционером сети (74,8 %) оставалось ЗАО “Здоровье-инвестхолдинг”, которое принадлежало партнерам на паритетных началах. Год назад господин Милютин выкупил у компаньона его долю за $120 млн. Наш источник уточнил, что пакет акций приобретался в режиме переговорных сделок с некоторым дисконтом. С 17 марта по 22 октября 2008 года курс акций “Здоровья” колебался. 23 октября началось падение. На прошлой неделе Милютин получил margin call от Deutsche Bank по кредиту, который бизнесмен брал год назад, чтобы выкупить долю партнера. Наш источник также сообщил, что Deutsche Bank уже ведет переговоры о продаже десятипроцентного пакета. По непроверенным данным, пакет намерен приобрести бывший компаньон Милютина».
— Лихо, — сказал Бравик и посмотрел на Гену. — То есть Милютин разорен?
— Ты помнишь, как к Драйзеру пришла идея «Американской трагедии»?
— Газетная статья, кажется.
— Крохотная заметка в разделе судебной хроники. Он прочел судебную заметку и написал великий роман. А вот этот файл можно развить в такой роман, что и Драйзер отдыхает, и Голсуорси. Это я вам говорю как человек, имеющий отношение к литературе. На этот раз Вовка смастерил не фотографию, а завязку подлинной драмы. Сейчас я переведу эту статью на язык доступных вам образов. Итак. Милютин и компаньон владели бизнесом на паритетных началах…
— Стоп, — перебил Никон. — У Сереги нет компаньона, насколько мне известно.
— А у меня нет рака, — сказал Худой и шмыгнул носом. — Насколько мне известно.
— Мы говорим не о реальном положении вещей, а о том, которое описано в этой статье. Итак. Каждому компаньону принадлежало по тридцать семь процентов. Какое-то количество акций крутилось на бирже, и какое-то было у миноритарных акционеров. По некой причине Серегин компаньон решает отойти от дел. Серега выкупает его долю. Для этого он берет кредит в Дойче Банке под залог контрольного пакета…
— Стоп, — сказал Никон. — Почему для покупки половины дела ему пришлось заложить весь контрольный пакет?
— Потому что при кредитовании акции оцениваются банком не по реальной стоимости, а гораздо дешевле. Дойче Банк в данном случае оценил контрольный пакет в пятьдесят процентов. Итак. Серега отдает в залог семьдесят четыре процента акций «Здоровья» и выкупает у партнера половину дела за сто двадцать миллионов. Но через десять месяцев фондовый рынок обваливается. Акции «Здоровья» стремительно дешевеют, и банк требует погашения кредита. Взять такую сумму Сереге негде, акции отходят банку, и Серега остается ни с чем. А бывший компаньон остается со ста двадцатью миллионами. Когда стоимость акций падает в цене в два с половиной раза, бывший компаньон приобретает десятипроцентный пакет и возвращается в дело. Учитывая продолжающееся снижение котировок, можно предположить, что он захочет выкупить у банка весь контрольный пакет. При том, что в тот момент он может выкупить его по цене в два-три раза меньшей, чем та, за которую он продал Сереге свою долю. Финал: у компаньона
Гена замолчал и сложил руки на груди. Потом сказал:
— Это крах. Пятнадцать лет жизни, огромный труд — все в пыль. У Сереги не осталось ничего.
— Ладно тебе, — пробасил Никон, — не увлекайся. Это всего лишь буквы на мониторе.
— Есть еще две картинки, — сказал Худой. — Документ и статья из журнала. Вернее, фрагмент статьи.
Он открыл первую картинку и прочел:
— «Свидетельство о смерти».
— Чудненький у Вовы архивчик, — пробормотал Гена.
Худой стал читать дальше:
— «Гражданин Артемьев Дмитрий Ильич умер 8 октября 2009 года в возрасте 44 лет, о чем в книге регистрации актов о смерти 2009 года октября месяца 08 числа произведена запись за номером 1456. Причина смерти: туберкулез легких. Место смерти: ИУ-341. Место регистрации: Калининский отдел ЗАГС г. Сыктывкар. Дата выдачи: 08 октября 2009 года». — Худой поднял голову и сказал: — Далее подпись заведующего отделом ЗАГС, номер свидетельства, гербовая печать. Вам что-нибудь говорит фамилия Артемьев?
— Мне — нет, — сказал Гена. — Бравик?
— Я не знаю такого человека, — сказал Бравик.
— Может, Милютин знает? — сказал Никон.
— Спросим. — Гена кивнул. — Обязательно спросим. Худой, открой статью.
Худой открыл отсканированную журнальную страницу.
— Это «Монитор», — сказал Гена, — раздел судебной хроники.
— Почему так думаешь? — спросил Никон.
— Фемида. — Гена показал на значок в левом верхнем углу страницы. — У «Монитора» раздел судебной хроники всегда с этим значком, уже много лет. Но это окончание статьи. Начало — на предыдущей странице.
— В «раровском» файле «милютин» были только эти три файла, — сказал Худой. — Статья из газеты, свидетельство о смерти и эта страница.
Гена стал читать:
— «…присутствовать при том, как в Хамовническом суде завершилось рассмотрение уголовного дела Дмитрия Артемьева. Этот процесс, а вернее торопливая расправа, наглядно продемонстрировал, что для отъема собственности больше не требуется даже видимости законности. Такое, милые, у нас тысячелетье на дворе. Следствие в свое время отказалось приобщить к обвинительному заключению список свидетелей защиты, и суд под председательством г-жи Рагимовой сделал то же самое. Кого конкретно не хотело видеть на суде обвинение, адвокаты перечислили пофамильно: Кудрин, Греф, Собянин, Жуков, Христенко. Всего в списке свыше сорока человек, и все знают обстоятельства дела. Например, министр здравоохранения неоднократно встречался с обвиняемым, чтобы обсудить вопросы импорта противодиабетических препаратов. Перед этими встречами ему предоставлялись материалы, они изучались. То есть министр был в курсе деятельности компании Артемьева. Значит, он должен и может быть свидетелем? Оказывается, нет. Почему? Ответ обвинения: “Поскольку ему не могут быть известны обстоятельства дела”. Артемьева приговорили к пятнадцати годам заключения за контрабанду противодиабетических препаратов. Наш журнал может только пообещать читателям, что пристально отследит, в чьи руки в итоге попадет компания, которой владел Артемьев».
— М-да… — Бравик почесал нос. — Хорошо, открывай второй файл.
— Вот, — сказал Худой, открыв «раровский» файл «piv».
Бравик наклонился к монитору, прищурившись, прочел текст, выпрямился и стал протирать очки.
— Ну, в общем, я ждал чего-то подобного, — тихо сказал он. — Было бы странно, если б в файлах не нашлось места для меня.
— Что ж, — сказал Гена, — ваше слово, товарищ маузер.
— Это эпикриз дяди Игоря, — сказал Бравик. — Но не настоящий, а опять вариация на тему. А «piv» значит «Пустовалов Игорь Викторович». Дядя Игорь.