9. Волчата
Шрифт:
Видел же — к Изе Иван Берладник пришёл. Ведь видел! У Берладника удачи — нет. Что он делает — всё плохо кончается. Нет у этого Ивана удачи, нет доли. А теперь он свою «недолю» к нам притащил.
Несчастье как парша: одна овца в стаде завелась — вся отара паршивой будет. Говорил же Изе — убей Берладника, хоть бы — прогони его. Не послушал. Глупец. Я — глупец! Улетела наша удача. Пошли на Переяславль зимой — еле ушли. Эта… невдалость уже на нас перешла.
Я шамана позвал, тот траву жёг, пляски плясал. Не помогло. А тут Изя снова к себе в Вырю зовёт. Снова в поход… приглашает.
Изя ход на Черниговщину обещал
Пришлось идти. А теперь вот: три тысячи кыпчаков, десять тысяч лошадей. Уже вторую неделю стоим на одном месте. Вся округа Черниговская объедена, ободрана и обгажена. Четвёртый раз за год мы здесь. Чистого места нет. Запах, даже на улице, как у меня в юрте зимой. Может, эти умники думают Чернигов вонью взять? Может, Коба у грузин такому хитрому приёму научился?
Только мы сначала сами сдохнем. А уйти — нельзя. Эти сразу кричать начнут: «клятва-клятва!». И пойдут следом. А там по моим зимовкам ударят с юга Кобякины выкормыши, а отсюда — Беруковичи. Голодные и злые. Плохо. Всё плохо.
А сегодня Изя собрал совет. Всех ханов позвал, говорить красиво так начал:
– Достославные ханы! Друзья! Я позвал вас сюда, дабы решить купно о делах наших дальнейших.
Ну наконец-то! Перестал со своими шептаться, начал говорить внятно.
– Десять дней стоим мы пред стенами Черниговскими, уже и окрестности все разорили. Людям и коням пропитания не достаёт. Более стоять и смотреть на стены городские — смысла не вижу. Дух воинский в воинах велик. Все жаждут доблестью своей заслужить славу великую. Посему, полагаю я, надлежит нам готовить войско к скорому приступу. Дабы войти в город и вдоволь наградить храбрецов за пережитые испытания и явленную храбрость.
Красиво говорит Изя. И про славу, и про храбрость. Только люди мои хотят жрать. А ещё хотят баб, молодых да белых, да горячих, да мягких. Ну, боярынь в Чернигове на всех не хватит. Но там и купчихи гожие есть, и попадьи. И ещё всяких штучек блестящих, и тканей ярких. Коней добрых. В довесок — можно и славы. Только… ты вернись в Степь с хабаром да полоном — слава к тебе сама, как девка продажная, прибежит. Были бы блестяшки.
На военном совете говорят не по старшинству, а наоборот. Иначе младшим вообще — рта не открыть. Сперва говорить Кобе. Как же ему неймётся похвастаться! В совете настоящих ханов слово молвить. Гадюка ядовитая.
– В Грузии, у стремяни отца моего, хана Атрака, сына Шарука, видел я не единожды разные хитрости, которые при взятии крепостей применяются. Изготавливаются машины камнеметательные, кои кидают во множестве тяжёлые каменья в город и многих защитников его калечат и убивают.
Терпи, Боня, терпи. Слушай этот бред. У какого стремени?! Сопляк. Ему тогда по возрасту было — только кормилиц за сиськи дергать, а не за стремя на походе держаться. Наглый и глупый. У нас нет мастеров, чтобы такие машины сделать, у нас нет материалов. Стены Черниговские невысоки, но стоят на валах. К ним не подобраться с какой-нибудь… «камнезакидательной» машиной.
Коба дурость сказал. Но как на него молодёжь смотрит! Как на пророка. В рот глядят. И сын мой, Алтан — тоже. Гадёныш! Сына родного из-под руки отцовой уводит! Мой сын не на меня, на это чудо заморское… Не заморское — Закавказское. Пялится. Внимает. Да если б он один! Вся молодёжь в Степи вокруг Кобы ахает. «Ах, у него оружие изукрашенное! Ах, у него седло золочённое! Ах, у него два фаря персидских в табуне ходят!».
Нету у меня персидских коней! И всякого чего золочённого да изукрашенного — нет! Я на это — хлеб в голодный год покупал! Вас же, сопляков неразумных, кормил! Я главное сделал — спас народ. А вы теперь на эти блескушки… как шлюхи придорожные. Как утята за уткой. Только Коба — не утка, Коба — коршун. Он вас съест, он вас, как войлок — под сапог бросит. Чтобы самому повыше забраться.
Почему дети лучше слушают постороннего человека, чем родителя своего?! Потому что чужой? Я могу вложить сыну в руку лук, могу научить стрелять. Но не могу вложить свой ум, не могу научить думать.
Коба очень хочет дружить. Со мной у него не получается — я его насквозь вижу. Так он за Алтана взялся. Подарил ему наложницу-аланку. Мальчик прибежал, аж светиться от радости. Он что, женщин не видел? Или аланок? Мда… Молодых аланок не видел. Это правда. Мы туда давно в набег не ходили. Ну и что? Бабы все одинаковы! А он…
Пришлось указать. Если Коба хочет быть вежливым, то он должен сделать подарок главе дома. Мне. И, если я сочту подарок подходящим, достойным, то попробую эту наложницу. Если решу, что мне она не подходит, а сыну подойдёт, то передарю девку Алтану. Или Коба не знает наших обычаев?
Алтан тогда разозлился страшно. Побежал к себе, оттуда пригнали эту аланку. Ну, посмотрел. Тощая, чёрная. Мне не интересно. Отправил назад сыну. Так тот её тут же зарубил. Лучше бы отдал нукерам. Хотя тоже нельзя — подарок отца нельзя сразу отдать слугам. Но и рубить наложницу саблей… неприлично это.
– Другой же известный способ применили гунны Атиллы против греков, когда брали Дербент. Разделившись на две части подступили они к городским стенам, и, пока одна часть воинов быстро метала во множестве стрелы, не давая грекам даже и головы поднять, другая же устремилась с лестницами и, поднявшись по ним, кинулась на оставшихся защитников с мечами.
Просветитель ты наш. Кахетинского разлива. Это обычный способ любого лучного народа. Азбука. Только Дербент — Железные Ворота брал не Атилла. Он тогда ещё не родился. И даже не его род. Его род с греками дружил. Пока на Дунай не вышел. А тех, кто вот так Дербент брали, а потом всё Закавказье выжгли, потом уже род Атиллы в степи поймал. И порезал. Ослабевших и отягощённых добычей. Очень удобно — и из-за гор добычу сами принесли, и собственные становища отдали.
Только ни на Атиллу, ни на его противников ты, Коба, не тянешь: лестниц у нас нет. И делать их такой длины, чтобы достать изо рва до вершины стены, мы не умеем. А уж погнать на них людей наших…
Где ты видел лестницу в юрте?! Полководец из сакли… Землееды постоянно лазят по лестницам. На крышу — поправить солому, на сеновал — скинуть сено, в погреб — достать припасы.
Хан-баши дворцовых ступенек! У меня большинство воинов ни разу в жизни не лазили на лестницу! Их надо сперва этому научить. Идиот.